— Красовский, — услышал я, — завтра же отправьте Зыканова в Москву. Видимо, придется привлечь его к ответственности...»
Летчик-истребитель, участник войны в небе Китая, Д.П. Панов встретил войну в 43-м ИАП 36-й авиадивизии, прикрывавшей Киев. От Киева до Ковеля далеко, однако в воспоминаниях Панова появляется вдруг заместитель командира 14-й САД генерал-майор Лакеев (правда, Панов ошибочно называет его командиром дивизии — ошибка вполне понятная, учитывая, что в 14-й САД замкомдива был генералом, а командир — полковником): «…Помню жаркий день июля 41-го года. Я сижу в кабине „И-153“ „чайки“ на аэродроме южнее Броваров, где сейчас птицекомбинат, перед вылетом… К борту моего самолета подошел генерал-майор без должности, испанский Герой Советского Союза Лакеев, дивизию которого, где он был командиром, немцы сожгли на земле в первый же день войны (большое и, увы, традиционное преувеличение. — М.С.), и теперь он без дела болтался по нашему аэродрому. Летать Лакеев трусил и занимался тем, что вдохновлял летный состав. Решил вдохновить и меня: „Давай, давай, комиссар, задай им перцу“. Очень хотелось послать воспетого в прессе, стихах и песнях героя подальше, но мне не позволила высокая комиссарская должность. Лакеева послал подальше и показал ему комбинацию из кулака, прижатого к локтю другой рукой, один из пилотов соседнего 2-го полка…»
Для чего приведены эти нелицеприятные рассказы про «знаки воинского отличия» командования 14-й САД? Вовсе не затем, чтобы потревожить память давно усопших людей, а исключительно для объяснения того, почему все цифры и все доклады-донесения, подписанные ими, не следует воспринимать как «истину в последней инстанции»…
Самым первым «кандидатом» на уничтожение первым внезапным ударом люфтваффе можно было бы считать 15-ю САД. Эта дивизия — три истребительных и один «штурмовой» (фактически вооруженный устаревшими истребителями «И-15бис») полк — была развернута на самом острие так называемого «львовского выступа». Два полка этой дивизии (23-й и 28-й) были перевооружены на «МиГ-3», что — по странной логике советских историков — в силу «неосвоенности» этих самолетов летным составом также повышало ее шансы стать объектом скоротечного истребления.
Фактически же оба эти полка были подняты по тревоге еще до первых выстрелов на границе и встретили противника уже в воздухе. Истребители дивизии действовали очень активно: летчики 23-го ИАП (66 пилотов) выполнили в первый день войны 124 боевых вылета, 28-го ИАП (52 летчика) — 114 вылетов. (94) Судя по «Сводке уничтоженных самолетов противника», в первый день войны дивизия уничтожила 15 самолетов противника и еще 50 (включая 7 идентифицированных как «разведчики») в период с 23 по 30 июня. Со всеми оговорками о неизбежном завышении числа сбитых самолетов противника следует констатировать, что в июне 41-го 15-я САД стала самым результативным истребительным соединением в ВВС Юго-Западного фронта.
Последствия семи налетов немецкой авиации на аэродром 23-го ИАП в м. Адамы выразились в том, что из строя было выведено 13 самолетов. (94) Вероятно, многие из них получили лишь минимальные повреждения, так как, судя опять же по докладу командующего ВВС фронта, за две недели в 15-й САД было восстановлено 34 «МиГ-3» и 8 «И-16». (148) Всего с 22 по 24 июня включительно дивизия потеряла на земле 70 самолетов. Цифра большая — однако почти вся она состоит из потерь матчасти 66-го штурмового авиаполка (58 бипланов «И—15бис» и 5 новейших «Ил-2») — во всех приведенных выше цифрах численности ВВС фронта этот полк и эти самолеты никогда не учитывались. За тот же период 17 истребителей дивизии были сбиты в воздухе, еще 25 — «не вернулись с боевого задания».
Мы не знаем реального (подтвержденного противником) числа самолетов, сбитых летчиками 15-й САД, но можно предположить, что собственные потери в воздухе в два раза превышали количество сбитых самолетов противника. Да, строго говоря, от истребительного соединения требуется сбивать больше, чем терять, но для первых дней войны и такой уровень результативности мог бы считаться вполне приемлемым. И лишь с конца июня — начала июля с 15-й САД происходит что-то неладное: в первую неделю июля она заявляет всего 8 побед, а затем и вовсе исчезает из сводок командования ВВС фронта. (161)
Теперь постараемся оценить размер и структуру потерь ВВС Юго-Западного фронта в целом.
Многократно упомянутый нами доклад командующего ВВС фронта генерала Астахова от 21 августа 1941 года (148) был опубликован в СБД № 36 в сокращении (составители сборника этого и не скрывали, отметив разрывы текста многоточием). А. Исаев приводит (со ссылкой на то же самое архивное дело — ЦАМО РФ, ф.229, оп.181, д.25) сводку потерь самолетов в период с 22 по 30 июня включительно. Кроме того, он же, со ссылкой на Журнал боевых действий ВВС Юго-Западного фронта (ЦАМО РФ, ф.229, оп.181, д.47), приводит сведения о потерях самолетов по двум «трехдневкам» — с 22 по 24 и с 25 по 27 июня. Для удобства пользования сведем все цифры в единую Таблицу 25.
Таблица 25
Примечание:
— цифры в столбце «28–30.06» получены расчетным путем, вычитанием суммы цифр первого и второго столбца из итоговых цифр в последнем столбце «22–30.06»;
— в исходном документе не указано количество самолетов, оставленных на аэродромах и разбитых в авариях в период 25–27 июня; приведенные в таблице цифры (15 и 35) получены расчетным путем из условного предположения о равномерном распределении количества аварий в каждой из «трехдневок».
Информация, представленная в Таблице 25, чрезвычайно содержательна. Прежде всего, она безоговорочно опровергает миф об уничтожении советской авиации в первый день (в более мягком варианте — «в первые дни») войны. Даже после потери 911 самолетов (и с учетом реальных потерь противника) ВВС Юго-Западного фронта превосходили по численности 5-й авиакорпус люфтваффе в 2,5 раза. С учетом самолетов 4-го корпуса ДБА это превосходство становится еще большим.
Потери, учтенные как потери на земле (304 + 108), составили 412 самолетов, т. е. порядка 21% от первоначальной численности. Это огромный процент — если сравнивать его с «нормальной», подтверждаемой статистикой многих лет войны, долей боевых потерь самолетов от ударов авиации противника по аэродромам. И это очень мало — в сравнении с легендой про «первый уничтожающий удар». Еще раз подчеркнем, что 21% от исходной численности самолетов был потерян не на рассвете 22 июня и не в первый день войны, а на протяжение девяти дней! Правда, необходимо отметить, что Д. Хазанов, ссылаясь на то же самое архивное дело (ЦАМО РФ, ф.229, оп.181, д.25), утверждает, что «жертвами авианалетов стали 304 самолета, ипо крайней мере 276 самолетов были брошены или подорваны на приграничных аэродромах». (167, стр. 44) В этом случае, как видим, число «наземных потерь» возрастает до 580 единиц — впрочем, некорректное обращение г-на Хазанова с архивными ссылками не является секретом…
От очевидных выводов перейдем теперь к непростым вопросам. Прежде всего, бросается в глаза различие в оценке последствий удара по аэродромам в первые три дня войны. В докладе командующего ВВС фронта (см. выше) говорится о 237 самолетах, уничтоженных и поврежденных 22, 23 и 24 июня. Приводятся данные о числе восстановленных машин, которое в разы превосходит количество поврежденных в первые дни. С другой стороны, в ЖБД ВВС фронта практически такое же число самолетов (234 единицы) отнесено к безвозвратным потерям. У этого противоречия может быть два объяснения, а именно: поврежденные на приграничных аэродромах самолеты (прежде всего это относится к 14-й САД и 15-й САД) перешли в разряд безвозвратных потерь вследствие отступления наземных войск Красной Армии и панического оставления аэродромов; или же кто-то из старших командиров ВВС Юго-Западного фронта сильно «ошибся» в составлении отчетов.
Пристального внимания заслуживает и последнее число в первой строке Таблицы 25, в котором все три составляющие потерь самолетов в воздухе были объединены в неразличимую сумму. В исходном же документе (докладе командующего ВВС фронта) указаны три числа:
— 180 сбиты в воздушных боях;
— 70 сбиты зенитками;
— 143 не вернулись с боевого задания.
Что стоит за этой фразой: «не вернулся с боевого задания»? Где самолет? Где экипаж? Если предположить самое простое, а именно: самолет был сбит истребителями или зенитками противника, но свидетелей этого события не оказалось (или они не смогли передать донесение в соответствующие штабы), то можно, в первом приближении, «распределить» эти 143 пропавших без вести самолета на сбитые истребителями и сбитые зенитками в пропорции 18 к 7 (т. е. также, как и известные потери). В результате этих небесспорных, но приемлемых для ориентировочной оценки арифметических действий мы приходим к следующим цифрам потерь: