Читать интересную книгу Лебединая песнь. Последняя война - Роберт Маккаммон

— Канзас. — Сестра увидела, что пустой глаз доктора моргнул. — Город называется Матисон. Он есть на дорожном атласе Рэнда Макнелли.

Она нарушила приказ доктора и открыла свою сумку на достаточно долгое время для того, чтобы запихнуть в нее дорожный атлас вслед за посыпанным порошком стеклянным кольцом.

— Вы знаете, как далеко отсюда до Канзаса? Как вы собираетесь попасть туда? Пешком?

— Именно так.

— Кажется, вы не совсем понимаете ситуацию, — спокойно сказал доктор. Сестра узнала тот же тон, которым к ней обращались врачи в психиатрической лечебнице. — Первая волна ядерных ракет поразила все главные города в нашей стране, — объяснил он. — Вторая волна ударила по базам ВВС и военно-морским базам. Третья волна ударила по самым маленьким городам и по селам. Затем четвертая волна разбила все остальное, что еще не сгорело. Как я слышал, на пятьдесят миль от этого места на восток и на запад простирается пустыня. Здесь нет ничего, кроме руин, мертвых людей и людей, которые жалеют, что не мертвы. И вы хотите идти в Канзас? Это бессмысленно. Радиация убьет вас прежде, чем вы пройдете сотню миль.

— Я пережила взрыв в Манхеттене. Так же как и Арти. Как же радиация уже не убила нас?

— Некоторые люди способны выдерживать большую дозу. Это счастливая случайность. Но это не значит, что вы можете продолжать впитывать радиацию и вам от этого ничего не будет.

— Доктор, если бы мне было суждено умереть от радиации, от меня остались бы кости к сегодняшнему дню. А воздух полон этого дерьма везде — и вы знаете это так же хорошо, как и я! Эта дрянь повсюду!

— Да, ветер разносит ее, — признал он. — Но вы хотите пойти прямиком обратно в сверхзараженную зону! Я не понимаю ваших причин стремиться туда.

— Конечно же, не понимаете, — сказала она. — И не сможете понять. Так что не тратьте лишних слов; я собираюсь здесь немного отдохнуть, а потом уйду.

Доктор Эйшельбаум снова начал протестовать, потом увидел решимость во взгляде женщины и понял, что уговаривать бессмысленно. Все же в его характере было оставлять за собой последнее слово:

— Вы сумасшедшая. — Потом он повернулся и прошествовал прочь, полагая, что у него есть дела поважнее, чем пытаться удержать еще одну ненормальную от самоубийства.

— Канзас, — мягко сказал Арти Виско. — Это далеко отсюда.

— Да. Мне понадобится хорошая пара обуви.

Внезапно в глазах Арти блеснули слезы. Он дотянулся и схватил руку Сестры, прижимая ее к своей щеке.

— Храни вас Бог, — сказал он. — О… Храни вас Бог.

Сестра наклонилась и крепко обняла его, и он поцеловал ее в щеку. Она почувствовала влагу слез, и ее собственное сердце заныло.

— Вы — самая прекрасная женщина, какую я когда-либо знал, — сказал он ей. — После моей жены, конечно же.

Она поцеловала его, а потом снова выпрямилась. Ее глаза были влажны, и она знала, что за те годы, которые будут впереди, она много раз подумает о нем и в своем сердце будет молиться за него.

— Идите в Детройт, — сказала она. — Вы найдете ее. Вы слышите?

— Да. Я слышу. — Он кивнул, его глаза блестели словно начищенные монетки.

Сестра повернулась уходить, и Пол Торсон последовал за ней. Она слышала, как Робот сказал за ее спиной:

— Мужик, у меня был дядя в Детройте, и я вот что подумал…

Сестра выбралась из госпиталя и вышла на улицу. Она стояла, глядя на футбольное поле, покрытое палатками, машинами и грузовиками. Небо было мрачным, серым, тяжелым от туч. Справа, перед высоким зданием школы и под длинным красным навесом, была большая доска объявлений, где люди приклеивали свои объявления и вопросы. Возле нее всегда была давка, и Сестра прошла вдоль нее днем раньше, глядя на мольбы, нацарапанные на бумаге для заметок: «Ищу дочь, Бекки Роллинз, четырнадцати лет. Потерялась 17 июля в Шенандос…», «Кто-нибудь, имеющий информацию о семье Дибаттиста из Скрентона, пожалуйста, оставьте…», «Ищем преподобного Боудена, из Первой Пресвитерианской Церкви Хэзлтона, службы срочно нуждаются…»

Сестра подошла к изгороди, окружающей футбольное поле, поставила дорожную сумку на землю рядом с собой и просунула пальцы сквозь ячейки изгороди. Позади нее, у доски объявлений, раздались стенания женщины, и Сестра вздрогнула. О Господи, думала она, до чего же мы все дошли?

— Канзас, хм? Какого черта вы захотели уйти отсюда?

Пол Торсон был возле нее, прислонившись к решетке. На его сломанный нос, на переносицу, была наложена шина. — Канзас, — повторил он. — И что же там есть?

— Городок под названием Матисон. Я видела его в стеклянном кольце, а затем нашла в дорожном атласе. Вот куда я собираюсь.

— Да, но зачем? — Он поднял воротник своей потрепанной кожаной куртки, защищаясь от холода. Он боролся за то, чтобы оставить эту куртку, так же упорно, как Сестра за свою сумку, и носил ее поверх чистого белого комбинезона.

— Потому что… — Она замолкла, а потом решила рассказать ему, о чем она думала с тех пор, как нашла дорожный атлас. — Потому что я чувствую, как меня ведут к чему-то или к кому-то. Я думаю, что вещи, которые я вижу в этом стекле, реальны. Мои видения происходят в реальных местах. Я не знаю, почему или как. Может быть, это стеклянное кольцо — оно как…

Я не знаю…

Антенна или что-нибудь в этом роде. Или как радар, или как ключ к двери, о существовании которой я даже никогда не знала. Я думаю, меня почему-то ведут туда, и я должна идти.

— Сейчас вы говорите как леди, которая увидела многоглазое чудовище.

— Я не ожидала, что вы поймете. Я предполагала, что от опасности вы наложите в штаны, и не просила вас. Что, вы так и будете околачиваться возле меня? Они не выделили вам место палатке?

— Да, выделили. Я там еще с тремя мужчинами. Один из них все время плачет, а другой не может прекратить говорить о бейсболе. Я ненавижу бейсбол.

— А что вы не ненавидите, мистер Торсон?

Он пожал плечами и оглянулся, посмотрел на престарелых мужчину и женщину, у обоих лица испещрены келоидами, которые поддерживали друг друга, удаляясь, пошатываясь, от доски объявлений.

— Я не ненавижу быть один, — сказал он наконец. — Я не ненавижу рассчитывать только на себя. И я не ненавижу себя, хотя иногда и не слишком себя люблю. Я не ненавижу выпивку.

— Удачи вам в этом. И я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь, а также Арти. Вы много заботились о нас, и я высоко ценю это. Итак… — она протянула ему руку.

Но он не пожал ее.

— У вас есть что-нибудь стоящее?

— Что?

— Что-нибудь ценное. У вас есть что-нибудь стоящее, чего можно было бы продать или обменять?

— Продать для чего?

Он кивнул в сторону автомобилей, припаркованных на поле. Она видела, что он смотрит на старый, с вмятинами, армейский «Джип» с залатанным откидным верхом и маскировочной окраской.

— У вас есть что-нибудь в вашей сумке, на что вы могли бы выменять «Джип»?

— Нет. Я не… — А потом она вспомнила, что глубоко на дне ее сумки лежат кусочки стекла с вплавленными драгоценными камнями, которые она взяла там же, где и стеклянное кольцо — в руинах магазина стекла Штубена и «Тиффани». Она переложила их в эту сумку из сумки «Гуччи» и забыла о них.

— Вам необходимо транспортное средство, — сказал он. — Не можете же вы идти пешком отсюда до Канзаса. И где вы собираетесь доставать бензин, еду и воду? Вам понадобятся ружье, спички, хороший фонарик и теплая одежда. Так вот, леди, то, что здесь вокруг, похоже на город «Доджей», а для меня это смахивает на Дантов Ад.

— Возможно. Но вам-то какое дело, почему вы об этом заботитесь?

— Я не забочусь. Я просто пытаюсь предупредить вас, это все.

— Я сама могу о себе позаботиться.

— Да, бьюсь об заклад, что можете. Держу пари, что вы были раньше изрядной стервой.

— Эй! — позвал кто-то. — Эй, я вас ищу, леди!

К ним приближался высокий мужчина в пальто, в кепке с рекламой пива «Стро», тот самый, который был караульным и услышал выстрелы. — Ищу вас, — сказал он, жуя две жевачки. — Эйшельбаум сказал, что вы где-то здесь.

— Ну вот, вы меня нашли. Что же дальше?

— Ну, — сказал он, — когда я увидел вас в первый раз. Мне показалось, что вы мне хорошо знакомы. Он говорил, что вы носите с собой большую кожаную сумку, хотя, полагаю, именно это и сбило меня с толку.

— О чем вы говорите?

— Это было за два-три дня до того, как вы, ребята, появились здесь. Он прибыл точно так же, по этому самому М 80, днем в воскресенье; он был на одном из этих французских гоночных велосипедов, у которых руль низко. О, я хорошо запомнил его, потому что старый Бобби Коутс и я были на посту в церковной башне, и Бобби ударил кулаком по моей руке и сказал:

— Клайв, посмотри на это дерьмо!

Ну, я посмотрел, и увидел такое, что не мог в это поверить!