— Это потому, что от одного только твоего касания я возбуждаюсь как малолетка, — прошептала в ответ Эмма, держа Реджину под своим контролем у стены.
— Ты очень страстная и сексуальная малолетка, которой я бы сейчас… — Миллс провела языком по шее Эммы.
— Нет… пожалуйста, прекрати… Ты же знаешь, что я не могу от тебя устоять, — шептала, уже тяжело дыша, Эмма.
— Мой язычок бы ласкал твой бугорок, а пальчики игрались с сосками, — Реджина изводила Эмму, — а ещё… нам пора к Кевину, пойдём?!
— Ты монстр… какой же ты монстр! — прошипела Свон и оттолкнулась от стены, быстро идя в комнату к сыну, не забывая при этом кокетливо оглянуться на Миллс.
— Я монстр?! — Миллс практически у двери схватила Эмму за талию, — я не виновата, что постоянно хочу с тобой заниматься любовью.
Миллс отпустила Эмму и наконец-то открыла дверь в комнату Кевина.
— Малыш, а мы пришли собирать дорогу.
— Ура! — воскликнул ребёнок и спрыгнул с кровати, где играл в видеоигру, — а я как раз уровень прокакал.
— Кевин, ну и откуда такое слово? — только после того как отдышалась, Эмма вошла в спальню сына.
— Ой, — маленькие ручки тут же закрыли ротик.
— Ничего, можно говорить продул или профуфынил, — Реджина улыбнулась, — а сейчас давай собирать трассу.
— Нужно говорить проиграл. Ну-ка повтори, — потребовала Эмма у сына.
— Я проиграл уровень, — повторил ребёнок с недовольным выражением лица, но потом быстро переключился на Реджину и дорогу, — давай собирать и играть!
— Не слушай маму, она сама не ангел, — подмигнула брюнетка ребёнку, — а сейчас давай собирать дорогу.
Кевин хихикнул и сел на пол, чтобы начать разбираться в деталях, которые Реджина вновь вытащила из коробки. Эмма тем временем присела на кровать сына и косо смотрела на Миллс, покашливая.
Реджина совершенно не обращала внимания на взгляд Эммы.
— Мы сейчас с тобой соберём дорогу и устроим турнир на желание.
— На желание? — уточнил Кевин, не поднимая взгляда от строительства.
— Ты же знаешь, что такое желание?! Я выполню всё, что ты пожелаешь, — Реджина, улыбаясь, начала помогать мальчику.
— Это если ты победишь, — продолжила Эмма, смотря на Кевина.
— А если проиграю? — уточнил ребёнок.
— А если проиграешь, то желание будешь выполнять ты, — Миллс посмотрела на Эмму, а потом вернула внимание к Кевину.
— Только, чур, без молока и без чтения книжек, — сразу поставил свои условия Кевин.
— Молоко ты и так будешь пить на ночь. Так что это будет не желание, — встревала Эмма, наблюдая за сыном и Реджиной.
— Ты не любишь молоко? — Реджина хотела поговорить с мальчиком, просто чтобы он начал ей доверять.
— Ненавижу. Я люблю йогурт с клубникой, — ответил Кевин. Эмма скинула туфли и отставила их сбоку от кровати. Она забралась на кровать сына с ногами и с интересом наблюдала за его общением с Реджиной. Сейчас она подумала, что лучше не встревать и дать им пообщаться.
— А горячий шоколад любишь? — Реджина вспомнила человека из её детства, который хоть как-то о ней заботился.
— Не знаю, — ответил Кевин, пожимая плечами, — а что это?
— Это напиток, который делается из шоколада, его можно делать из белого или молочного, он очень вкусный, хоть с виду и похож на молоко, но цвет отличается.
— Я хочу попробовать, — ответил Кевин и посмотрел на мать, а потом на Реджину, но тут же убрал свой маленький взгляд на дорогу.
— Я перед сном обязательно тебе его сделаю, — пообещала Реджина, — мне кажется, тебе понравится.
— Я люблю шоколад. Но бабушка и мама не разрешают мне его есть. Говорят, что может быть аллерия, — ответил маленький Свон.
— Аллергия, — поправила с улыбкой Эмма.
— Ничего у тебя не будет, это всё мама с бабушкой нагнетают. Я в детстве тоже шоколад только в лучшие дни ела и ничё, ни одного прыщика, — брюнетка усмехнулась.
— А почему тогда не ела? — спросил невинно Кевин. Сначала мальчик был улыбчивым, но сейчас немного задумчивым.
— У меня не было денег на шоколадки и, вообще, на еду, — спокойно сказала девушка, — а игрушками были колеса, привязанные верёвками к дереву.
— Колеса? — скривился Кевин и поднял взгляд на Реджину, — какие же это игрушки?
— Очень хорошие, — улыбнулась Миллс, — знаешь, как круто на них кататься и крутиться.
— Неа, — ответил Кевин, — папа мне такие не делал. Он отвозил меня в парк аттракционов раз в месяц.
— Лох твой папа, а я тебе сделаю такие качели, закачаешься, — Реджина взъерошила волосы Кевина.
— А кто такой лох? — спросил Кевин, не видя, как расширились глаза его матери, которая недовольно смотрела на Миллс и чуть кашлянула.
— Лох — это человек, который не сделал своему ребёнку качели из колеса, — с улыбкой сказала Реджина.
— Реджина, — видя, что покашливания не срабатывают, одёрнула Свон.
— Иди, принеси мне чего-нибудь попить, — Миллс посмотрела на Эмму. Брюнетка не хотела бы, чтобы Свон влезала, по крайней мере, при Кевине.
— И мне, — попросил Кевин, посмотрев на Эмму, которая обратно обувала туфли, чтобы спуститься вниз.
— Что тебе принести? — спросила со вздохом блондинка, видя, что Миллс специально её отсылает.
— Мне сок, — ответил с улыбкой Кевин и продолжил сбор дороги.
— Мне тоже, — Миллс даже головы не подняла на Эмму. И когда блондинка вышла, Реджина улыбнулась Кевину.
— Малыш, а можно с тобой поговорить серьёзно?
— Серьёзно? Это как взрослые? — Кевин улыбнулся. Он часто обижался, когда его считали маленьким, — конечно.
— Да, именно как взрослые, — Реджина сделала серьёзное лицо, — Кевин, я люблю твою маму.
— И я люблю маму, и бабушку, — добавил Кевин, немного не понимая, про что говорит Миллс.
— Я люблю твою маму, как когда-то её любил твой папа. Я хочу жить с ней, тебя воспитывать, хочу, чтобы вы стали моей семьёй, — Реджина взяла Кевина за ручку.
— Ты хочешь быть моим папой?! — сощурился Кевин, смотря во все маленькие, но очень глубокие голубые глазки на Миллс.
— Нет, точнее, да, то есть не совсем, — Миллс выдохнула, — я хочу, чтобы ты стал и моим сыном, но папой для тебя я не буду. У тебя есть папа, какой бы он ни был. А я люблю твою маму, тебя, уважаю твою бабушку, и поэтому я хочу, чтобы ты дал своё согласие, чтобы твоя мама вышла за меня замуж.
— Ого, — воскликнул Кевин, хлопая глазами, — это как? А разве так можно? Ты же девушка, и мама девушка.
— Можно, — Реджина совершенно не умела разговаривать с детьми. Единственным её опытом был сын подруги, и то ему было восемь, а ей двадцать и они разговаривали на несерьёзные темы.