зала возвышалась гигантская бадья из плоти и костей. Десятки глаз и ртов покрывали бадью, глядя на нас с ужасом и взывая нас к милосердию. Из бадьи показалась седая голова.
— Бертрам… — неуверенно выдохнула я. Старик выпрямился, и из бадьи на пол полилась чёрная, густая кровь. От нижней челюсти до живота сенешаля зияла неровная, вертикальная рана. Рана раскрывалась и закрывалась, в такт дыханию чудовища, и вместо лёгких и рёбер внутри Бетрама были лишь беснующиеся, хитиновые хоботки. Руки Бертрама были обглоданы до костей, и непонятно как эти кости еще свисали с плечей, едва скрепленные между собой тонкими полосками сухожилий. Старик открыл рот и чёрная кровь потекла по подбородку. Я метнула копьё — с трёх метров невозможно было промахнуться, а тварь и не думала защищаться — и оно вонзилось в шею Игозе. Я вынула из ножен меч, сделав осторожный шаг вперёд. Прикрывая лицо щитом, я пыталась понять, что же предпримет чудовище, но Игозе ждал. Ультима глухо рычала, но не решалась переступить порог библиотеки. Я сделала ещё один осторожный шажок и над моей головой просвистело две пущенных одновременно стрелы. Они вонзились в голову Игозе и тогда чудовище решилось. Бывший сенешаль ловко выпрыгнул из бадьи, приземлившись не на ноги, а не скрюченные и переплетённые тела слуг. Он опирался на этот чудовищный хвост из трёх или четырех человек, безруких, кровоточащих, лишённых глаз и ушей. Четыре головы, с зияющими провалами тут и там, беззвучно открывали рты и волочились следом за хвостом, будто погремок на хвосте гадюки. Бертрам рассмеялся, глядя мне в глаза.
— Я сделаю из вас панно и повешу на стене, — донесся до меня тихий, вкрадчивый голос. Наёмники закричали. Я спиной чувствовала, как закипает от ярости кровь моих людей. Бардо, Торк и Немой Доу не выдержали и бросились вперёд. Я успела крикнуть только:
— На месте!
Торк и Сэм, конечно же, послушались. Но Бардо не был моим спутником, а Рекоза не была рыцарем. Хоботки выстрелили из груди сенешаля, направляясь к Бардо. Я успела оттолкнуть его щитом и мужчина повалился на покрытый плотью пол. Игозе рассмеялся, и одновременно с этим, хоботок пронзил мою щеку, а плоть начала наползать на Бардо. Я почувствовала, как жар растекся по щеке и во рту стало ужасно сухо. Бертрам снова рассмеялся и ко мне бросились остальные хоботки, но их отсекла алебарда Немого Доу. Я взмахнула мечом, отрубая тот, что впился мне в лицо. Оно горело, а из обрубка хоботка брызнула моя кровь.
— Сэм, помоги Бардо, — крикнула я, поднимая щит. — Доу со мной, рубим отростки. Остальные, ждите!
Ультима рычала, вгрызаясь в плоть, обволакивающую Бардо. Сэм подскочил к наёмнику и начал срезать враждебное мясо ножом, не выпуская из руки копья. Я двинулась вперёд. Хоботки снова ударили, но в этот раз, все они впились в щит. Росчерк алебарды со свистом рассёк воздух, обрубая несколько хоботков сразу. Я бросилась вперёд, и в этот момент плоть под моими ногами восстала.
Игозе поднялся на своем хвосте, в то время как несколько уродливых, пузырящихся кровью отростков, оплелись вокруг моих коленей и бедёр. Я ударила по ним мечом, но отсечённый шмат мяса лишь весело задергался на полу, а потом вполз в ковёр из плоти. Немой Доу ударил в пол, но получившаяся на мгновение просека тут же заросла. Хоботки бились о щит, и одному из них удалось вцепиться мне в руку. Я снова почувствовала нестерпимый жар, когда чудовища снова начало пить мою кровь. Подняв взгляд, я заметила, что на лице Бертрама почти нет свободного от выпущенных стрел места. И всё же, чудовище продолжало смеяться.
— Колющий урон, что, совсем не проходит? — закричала Рекоза. Я поняла, что она имела в виду, хотя её язык и казался мне странным.
— Похоже на то, — ответила я, тщетно пытаясь вырвать ноги из мясной ловушки. Сэм, позади меня, каким-то чудом смог поднять Бардо, хотя бы на колени. Бросив короткий взгляд за спину, я заметила, что на руке наёмника уже нет кожи. Кое-где даже виднелись кости. Плоть пожирала мои сапоги. — Попробуй огонь!
В сказках и легендах многие чудовища боялись огня, да и выбора у нас особого не было. Я могла обрубить хоботок, вонзившийся мне в руку, отмахнулась от других, попыталась снова выдернуть ноги из объятий плоти. Ничего, только мясо агрессивнее поползло выше по телу.
— Доу, ты достанешь до Бертрама? — крикнула я, понимая, что всё равно не смогу сдвинуться с места. Немой зарычал в ответ. Он ступил на мясной ковёр, который тут же сковал его движение, и опустил алебарду на плечо бывшему сенешалю. Лезвие вонзилось в тело и то лопнуло, будто переспелый фрукт. Существо, лишь чуть больше младенца, выпорхнуло из разваливающегося туловища, вырывая из него и десятки хоботков и сотни толстых, покрытых кровью, щупальцами. Оно подлетело к потолку, и тонкие хитиновые крылья бились за спиной Игозе. Но плоть на полу не спешила отступать. Напротив, все глаза вдруг распахнулись, а все рты открылись и бадья, стоявшая в центре библиотеки, начала расти.
Я тихо выругалась себе под нос, когда подскочил Сэм с горящим факелом. Бардо, обглоданный, залитый кровью, но живой, хромал с ним рядом. Одна его рука висела плетью, пары пальцев не хватало, как и фрагментов кожи. Во второй он тоже сжимал факел. Пламя коснулось плоти и, наконец-то, с протяжным воем отхлынула к бадье. Через мгновение, несколько горящих стрел, одна за одной, прорезали воздух над моей головой и вонзились в парящую под потолком тварь. Игозе завизжал и тогда бадья стала ещё выше. Ковёр из плоти подтянулся к ней, становясь на наших глазах чем-то более плотным и грозным. Я отступила, жестом приказывая парням сделать то же самое. Барк, Торк и Дюран так и стояли, подняв копья, у самого порога библиотеки. Рекоза продолжала посылать в уродливое создание под потолком стрелы, и когда бадья из плоти уже могла встать на четыре гигантские, мощные лапы, Игозе рухнул прямо в неё.
— Блядь, — устало произнесло Рекоза. — Это ведь даже не было первой фазой. Это просто… геймплейная подсказка.
— О том, что единственное уязвимое место Игозе прячет за стенами плоти?