Райордэн не стал внимательно осматривать башню. Она давно превратилась в руины, уродливые и непривычные для человеческого глаза, косо примостившиеся на вершине ржавого холма. Остатки былой марсианской цивилизации… Человек презрительно ухмыльнулся.
Собака залаяла. Мрачный одинокий звук раскатился в неподвижном ледяном воздухе, отражаясь от валунов и скал, медленно умирая в тишине. Но это был зов боевого рога, надменный вызов состарившемуся миру: «Посторонись! Прочь с дороги! Идет завоеватель!»
Неожиданно собака рванулась и залаяла: взяла след. Райордэн зашагал позади, свободно и широко, как ходят в условиях слабого тяготения. Его глаза сверкнули, как две зеленоватые льдинки. Охота началась!
Крига судорожно, со всхлипом наполнил легкие. Он дышал тяжело и учащенно, ноги налились свинцом и обмякли, а биение сердца сотрясало все тело.
Но он бежал, а позади него нарастал угрожающий гул. Тяжелая поступь слышалась все ближе. Прыгая с камня на камень, скользя и съезжая на спине в глинистые овраги, продираясь между деревьями, Крига бежал от охотника.
Вот уже сутки собака преследовала его по пятам, а «сокол» перил над самой головой. Подобно обезумевшему тушканчику, мчался он прочь от смерти, лаявшей за спиной. Крига никогда не думал, что человек может двигаться так быстро и неутомимо.
Пустыня сражалась вместе с ним. Растения, загадочную, слепую жизнь которых не понять ни одному землянину, были на его стороне. Их колючие ветви раздвигались, давая ему дорогу, и снова смыкались, обдирая бока «гончей» и замедляя ее бег. Но остановить безжалостного пса они не могли. Он снова и снова вырывался из их бессильно цепляющихся лап и устремлялся по следу.
Человек тащился на целую милю позади, но не проявлял никаких признаков усталости. А Крига все бежал. Он должен был добраться до края обрыва, прежде чем охотник успеет поймать его в разрез прицела. Должен, должен! А собака рычала за спиной.
Марсианин взлетел на гребень холма. Впереди склон круто обрывался в глубокий каньон — пятьсот футов остроконечных скал, спадавших в дышащую ветром бездну. А над ними — слепящий блеск заходящего солнца. Он задержался на мгновение, рисуясь темным силуэтом на пылающем небе — отличная цель, если бы человек успел выйти на линию выстрела, — и перевалил через край.
Он надеялся, что «гончая» бросится за ним, но она вовремя затормозила на самом краю. Крига карабкался вниз по склону обрыва, цепляясь за малейшую расщелину, замирая, когда изъеденная столетиями скала крошилась под рукой. «Сокол» парил над самой головой, стараясь клюнуть или вцепиться когтями, и пронзительным голосом подзывал хозяина. Крига был беззащитен: ведь он не мог оторвать руки, рискуя разбиться вдребезги. Хотя…
Крига соскользнул по склону ущелья в серо-зеленую чащу ползучего кустарника, и все его существо воззвало к древним законам симбиоза марсианской жизни. «Сокол» снова ринулся на него, но Крига лежал неподвижно, окаменев, точно мертвый, пока птица с торжествующим криком не села на его плечо, готовясь выклевать глаза.
И тут колючие лозы зашевелились. Силы в них было немного, но шипы уже погрузились в тело птицы, и вырваться из них было невозможно. Пока кустарник разрывал «сокола» на части, Крига продолжал спускаться вниз ко дну каньона.
Огромная фигура Райордэна нависла над краем, четко выступая на фоне темнеющего неба. Он выстрелил раз, другой. Пули злобно впились в скалы у самого тела марсианина, но из глубины надвинулись тени, и Крига был спасен. Тогда человек включил свой мегафон, и чудовищный голос обрушился в сгущавшуюся ночь, раскатываясь громом, подобного которому Марс не слышал уже тысячелетия:
— Один ноль в твою пользу! Но это еще не все! Я до тебя доберусь.
Солнце скользнуло за горизонт, и ночь опустилась на Марс, как большое темное покрывало. Сквозь мрак Крига услышал смех землянина. От этого смеха дрожали скалы.
Райордэн был утомлен длительной гонкой, к тому же подача кислорода в скафандр явно не соответствовала затрачиваемым усилиям. Ему хотелось покурить, съесть чего-нибудь горячего, но и то и другое было невозможно. Что ж, он еще больше оценит блага жизни, возвратившись домой, — со шкурой марсианина.
Ухмыляясь, охотник разбил лагерь. Этот марсианский малыш — стоящая добыча, сомнений тут не было. Крепкий орешек! Он выдержал уже два дня на этом десятимильном пятачке да к тому же убил «сокола». Но Райордэн подобрался к нему уже достаточно близко. Собака легко отыщет его: ведь на Марсе нет рек или ручьев, чтобы запутать следы.
Он лежал, глядя в бездонную звездную ночь. Скоро станет холодно, адски холодно, но спальный мешок достаточно хорош, чтобы согреть его при помощи солнечной энергии, накопленной за день. «Гончая» зарылась поблизости в песок, но она тут же поднимет тревогу, вздумай марсианин шнырять вокруг лагеря.
Засыпая, Райордэн вспоминал прошлые охоты. Да, повидал он немало. Но эта охота была самой одинокой, самой необычной и, может быть, самой опасной из всех, а потому и самой лучшей. Райордэн не питал злобы к марсианину. Он уважал мужество этого малыша, так же как уважал храбрость других животных, на которых охотился.
Райордэн проснулся в коротких серых сумерках, соорудил быстрый завтрак и свистнул собаку. Его ноздри раздувались от волнения, все тело, пьяное от нетерпения, радостно пело. Сегодня… Может быть, сегодня…
Ему пришлось спускаться в каньон длинной обходной дорогой, и пес целый час метался по округе, прежде чем напал на след. Тогда снова раздался заливистый лай, и погоня возобновилась — на этот раз медленнее, так как путь был неровен и кремнист.
Солнце уже стояло высоко, когда они вышли к высохшему руслу реки. Бледный, холодный свет залил острые, как иглы, уступы, ущелья, окрашенные в фантастические цвета, глинистые склоны, песок, обломки древних геологических эпох. Царила глубокая, напряженная, словно ожидающая чего-то тишина.
Вдруг терновник расступился под ногами. С жалобным воем пес заскользил по стене открывшейся ямы. С быстротой тигра Райордэн ринулся вперед и, падая, еле успел вцепиться рукой в собачий хвост. Он чудом удержался на краю ямы. Обхватив свободной рукой куст, который цеплялся за его шлем, он вытянул собаку на поверхность.
Весь дрожа, он заглянул в ловушку. Она была здорово сделана — глубиной почти в 12 футов, с узкими отвесными стенками, насколько только позволил песок, искусно прикрытая кустарником. В дно ямы были воткнуты три зловещих копья с кремневыми наконечниками. Будь он хоть капельку медлительнее — погибла бы собака, а может, и он сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});