Когда заря окрасила повисший над долиной туман, все уже стихло. Слышался лишь далекий рокот текучей воды. На дне бывшего озера сохли последние лужи. Последний дракон — ослепительное медно-золотистое пятнышко — уселся на утесе над зияющим провалом.
Давин и принц показались из-за края утеса, под которым им пришлось прятаться, когда в воздухе залетали осколки скал и пролился кипящий дождь, и в полнейшем изумлении уставились на опустевшее озеро. Нарим застыл у края провала, сломленный, отчаявшийся, обессиленный.
— Теперь они никогда не заговорят с нами, — уронил он. — Они будут дичать и удаляться от нас все больше.
— Они больше не будут рабами, — тихо отозвался Эйдан, стоявший на огромном валуне. — Никому — ни людям, ни элимам. Озерная вода больше не соблазняет их, и сюда они не вернутся. Вы же знаете — все дело было именно в воде, именно из-за нее вам удалось тогда покорить драконов. В воде содержится нечто, что позволяло драконам понимать нашу речь, но это же нечто и приковало их к кровавикам.
Нарим был безутешен.
— Теперь их голоса услышат только такие, как вы, а такие рождаются раз в пятьсот лет!
— Не бойтесь. Мне еще придется за это заплатить.
Я не поняла, о чем он говорит. Всем нам придется заплатить за то, что сделано этой ночью. Всему миру придется за это заплатить.
— А родники? — спросил Давин. — Может появиться еще вода…
— Гляди, — ответил Эйдан.
Мгновение спустя одинокий дракон расправил крылья и описал плавный круг над окутанной туманом долиной. Дно озера окатил поток слепяще-белого пламени. Когда огонь потух, дракон взмыл в небо и снова уселся на дальнем утесе.
Озерное дно оплавилось и превратилось в сверкающую каменную пластину. Родники были погребены под нею на веки вечные.
Нарим рухнул на колени и спрятал лицо в ладонях. Легко ли пережить крушение пятисотлетних надежд? Несмотря ни на что, мне было за него невыносимо больно.
Глава 35
Принц не стал откладывать суд над Наримом. Свидетелями выступили Давин и элимы — союзники Нарима. Я не могла остаться в стороне, так что, к сожалению, пришлось мне объявиться. Я выбралась из убежища, прошагала мимо Мак-Аллистера, не удостоив его взглядом, и сказала принцу, что прошу слова.
Принц Донал внимательно выслушал рассказ о том, как нежно Нарим обо мне заботился. Я рассказала ему, как все элимы, не исключая заговорщиков, подвергли опасности свое прибежище ради того, чтобы принять меня к себе. Больше я ничего говорить не стала. Пусть другие расскажут то, что я знаю о преступлениях Нарима. И о моих собственных.
Принц, конечно, уже понял, что думает Мак-Аллистер, поэтому только спросил, не хочет ли тот что-нибудь сообщить. Мак-Аллистер уклонился. Дурень и слабак. Даже если он и не горит желанием отомстить, неужели не ясно, что должна восторжествовать справедливость? Надо расплачиваться за свои поступки. Разумеется, принц это понимает.
Я подошла к краю бездны и взглянула на оплавленные камни и растрескавшуюся грязь — все, что осталось от озера огня, ожидая приговора. Мое имя должно было прозвучать в списке осужденных. По зрелом размышлении принц провозгласил, что Нарима не повесят — его и всех элимов-заговорщиков ждет пожизненное изгнание из Элирии. О боги, Эйдан с племянником — одного поля ягоды. Наивные. Глупые. Разве можно с уверенностью сказать, что смирный элим, бредущий по элирийским дорогам, — это точно не Нарим и не его приспешник?
Но тут принц позвал своего прислужника — писца-татуировщика, который метил запястья воинов, присягнувших на верность принцу. Трое солдат держали Нарима, а татуировщик иглами и тушью нанес ему на лоб — не на запястье — крест и личный знак принца.
— Носи этот позорный знак вечно, элим, и благодари госпожу Лару и моего родича за то, что ты еще дышишь. Никакие прегрешения нельзя загладить предательством, как нельзя достичь добра, злоупотребив честью воина. Уходи из владений моего отца и не смей больше топтать его тропы.
Прочих заговорщиков заклеймили тем же знаком.
Нарим и прочие изгнанники покинули страну в тот же день. Десять элирийских солдат отвели их к границе — они должны были и охранять преступников от возможной мести, и удостовериться в том, что те покинули страну. Мой самый старый друг не сказал мне на прощание ни слова и не заметил протянутой ему руки.
Моего имени среди осужденных не оказалось.
Несмотря на то что принцу Доналу не терпелось поскорее занять место рядом с отцом, он решил переночевать у Кир-Накай, чтобы дать отдохнуть своему отряду. Многие солдаты были ранены, и всем надо было выспаться после пятидневного марша и яростной схватки в Кор-Неуилл. Принц с благодарностью принял помощь Давина, который раздобыл в разгромленных элимских пещерах еду, одеяла и прочие уцелевшие припасы.
Мне тоже надо было запастись кое-чем в дорогу. Меня снедало желание поскорее уйти. Теперь Эйдану известно все: я знала, что Нарим намерен подчинить драконов себе, и я знала, что после этого Эйдан должен будет умереть. Нельзя было больше прикидываться, что мои преступления — всего-навсего шалости невоспитанного ребенка. Ну вот и славно. Искушение лгать ему и дальше было так сильно, что впору сойти с ума. Но выносить его взгляд я больше не могла: ведь теперь он знает, что внутри я такая же уродина, как и снаружи.
Когда Давин и несколько солдат отправились в путь по тропе вдоль берега, я услышала голос Эйдана:
— Ты не видел, куда делась Лара?
— Эта женщина все время куда-то исчезает, — ответил ему голос принца. — Мне тоже надо бы с ней поговорить. Думаю взять ее на службу, если она согласится. Я столько о ней слышал и видел ее в деле — не сомневаюсь, что нам понадобятся ее умения и таланты. Сейчас такое начнется…
Воспользовавшись тем, что два сеная увлечены разговорами, я проскользнула мимо них и догнала Давина на берегу. Я спросила, не найдется ли у него лишних припасов и пары одеял.
— Надо мне уходить. Лучше сегодня.
— Все, что у нас есть, — твое, — ответил он. — Можешь не спрашивать.
Мы двинулись вдоль берега, и тут меня окликнули:
— Нам надо поговорить, Лара.
— Не о чем нам разговаривать, — бросила я через плечо. А потом уставилась в спину Давина и стала усердно переставлять ноги.
Мы с Давином вернулись из сожженных пещер сразу после заката. Разгребать там пришлось гораздо дольше, чем я думала, и пришлось отказаться от мысли покинуть проклятую долину засветло. Мы присоединились к принцу и его солдатам; они жарили на костерках кроликов и прочую дичь и бросали беспокойные взгляды на запад. Драконов видно не было. Уничтожая свою порцию ужина, принц, посмеиваясь, рассказал, что полдня надоедал Эйдану болтовней, достойной пятилетнего несмышленыша, и в конце концов тот утомился и заснул, пригревшись на валуне. Элирийские солдаты улеглись спать пораньше, потому что на рассвете собирались отправиться в путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});