Я начинаю прикалывать фотки со сцен на доску, поглядывая на него, потому что что-то не складывается в цельную картинку, кроме того, как странно он себя ведет.
— В Дублине же не так много замороженных мест! — указываю я на приколотое к доске.
— Еще несколько недель назад так и было. Но потом ситуация обострилась.
— Чувак, было же всего десять. А у тебя уже, вроде, двадцать пять булавками на доске помечено! Хочешь сказать, что еще пятнадцать мест обледенело за последние несколько дней?
— Мега, в последний раз я видел тебя почти месяц назад. В день, когда мы пытались вернуть твой меч.
У меня челюсть отвисла:
— Это был не месяц назад. Это было пару дней назад.
— Нет. Я не видел тебя три недели, четыре дня, и… — он взглянул на часы, — семнадцать часов.
Я тихонько присвистываю. Мне было известно, что время в Фейри течет по-другому, но как-то не приходило в голову, что Белый Дворец был частью его. Неудивительно, что Риодан был так зол на меня! Я в течение нескольких недель не появлялась на работе. Я издаю нервный смешок. Это, должно быть, сводило его с ума. Мой смех замирает. На секунду я забыла, что он мертв. Меня мутит, словно только что вырвало леденцом, а после я его съела.
— Я волновался.
Я кидаю на него взгляд. Он смотрит мне прямо в глаза. Таким серьезным я его еще никогда не видела. Мне не по себе. Будто я должна что-то сказать, вот только не врублюсь, что.
Смотрю на него в ответ, и мы стоим так несколько секунд. Я перелопачиваю свой репертуар и выуживаю такую речь:
— Чувак, спокуха. Это же я, Мега. Никогда не переживай за меня. Я всегда сама по себе. И меня это устраивает.
Я ослепляю его фирменной улыбкой.
В ответ получаю лишь слабый его отголосок:
— Понял, Мега. Четко и ясно. — Он разворачивается и идет обратно к плите. Его походка уже не такая плавная. Как будто его обратно подвесили на тросы. Не нравятся мне они. Кажется… не знаю, старят они его что ли.
— Просто хотела сказать, не волнуйся за меня. Глупо обо мне волноваться. Я сама о себе неплохо забочусь.
— Теперь я еще и глупый.
— Я не говорила, что ты глупый. Я сказала, что волноваться обо мне — глупо.
— А данное действие, как беспокойство не надо путать с беспокоящимся.
— В яблочко. Я ведь Мега, помнишь? Которая кому угодно напинает задницы по всему Дублину! — Не знаю, что с ним такое. Он не дает правильных ответов на мои речи!
— Способность защитить самого себя абсолютно не релевантна[86]> к манерам индивида или эмоциональному отношению других.
— А?
— Не говори мне, что чувствовать, а что нет. Хочу волноваться о тебе, и буду, и плевал я на все.
— Вот только хамить не надо.
— Я не хамлю. Я обижен. Тебя не было почти месяц. Уворачиваясь от, гоняющихся за тобой день и ночь напролет уродов-психопатов, анализируя улики и пытаясь спасти этот город, я побывал на каждой образовавшейся ледяной сцене. По два-три раза на дню. Знаешь, зачем?
— Собрать больше образцов?
— Ожидая, когда они оттают, чтобы можно было увидеть, нет ли там внутри тебя. Мертвой. Которая, никогда больше со мной не заговорит.
Я смотрю на него. Мы никогда не говорили о таких вещах. Для меня это попахивает клеткой. Словно появился еще один человек, перед которым должна отчитываться. Как будто моя жизнь итак уже не принадлежит слишком многим другим людям.
— Теперь мой меч снова со мной, — сухо говорю я. — И льдом меня не сковать.
— Как бы не так. Эти два утверждения так же не релевантны. Неа. Мимо. Меч не защитит тебя от ледяных оков. Я оставлял записки для тебя в кладовой каждого своего убежища и всех твоих, которые смог найти. И знаешь, сколько вестей я получил? Нисколько. В течение почти целого месяца.
— Чувак, все понятно. Тебя выбесило, что ты не мог меня разыскать. Жаль, что меня не посадить на поводок, да? Тогда, может, сразу в клетку? — озверела я. Думаю, это наша первая с ним за все время ссора. Меня просто выворачивает от этого.
— Извини, что полон дерьма, но я забочусь о тебе.
— Чувак, да что с тобой? Мы совсем не те. Зачем все портишь?
— Заботиться о тебе — значит все портить?
— Забота это одно. А сажать на цепь — совсем другое.
Он одаривает меня непонятным взглядом. Как будто я туплю, хотя на самом деле тупит он. Я думала, что в нашем совместном зависании — все ясно и четко определено. Мы супергерои. И не придерживаемся сценария. Если его продолжит заносить, я сруливаю с комиксов.
— Мой косяк. Больше этого не повторится. — Вот так, легко и просто он снова стал Танцором, весь из себя деловым. — Тогда в Замке я впервые смог увидеть, что все замораживает. С тех пор многое произошло. Новые замороженные очаги появляются практически ежедневно. Риодан и его люди прочесали весь город в поисках тебя. Он нашел половину моих тайных убежищ. Мне пришлось перебазироваться сюда, чтобы к чертям свалить от него подальше. Он убьет тебя, как только найдет.
— Нет, если мне удастся убить его первой, — бормочу я с набитым батончиком ртом, делая вид, что уже не сделала этого. Если хранишь секрет, за который тебя могут прибить, ты держишь язык за зубами. И никому его не рассказываешь. Потому что, если бы я училась на своих ошибках, то убила бы Кристиана, вместо того, чтобы оставит его, как тех придурошныш шепелявых Фейри, что съели Алину и сдали меня Мак. Я чутка раздражена тем, что Танцор так быстро вернулся к своему прежнему состоянию, будто у нас не произошла только что первая размолвка, потому что для меня это много значит. Уйдет не один час, прежде чем утихнет тошнота и волнение. Меня пробивает на хавчик, когда я нервничаю. Я запихиваю еще один батончик в рот.
— Даже Бэрронс вышел на твои поиски. Как и те девчонки из аббатства, с которыми ты время от времени зависала. С каждым новым обледенелым очагом в городе становится все холоднее. Люди напуганы. Никто не знает, что делать, как это остановить, или, где удастся как можно дольше перекантоваться в безопасности. — Танцор отходит и смотрит на карту. — Я до сих пор не в состоянии распознать систематику. Надо понять, что он ищет.
— Что ты имеешь в виду под словом «ищет»? — Именно такое же чувство посетило мои ши-видящие рецепторы, но ведь у Танцора их нет. Меня немного отпускает. Не знаю, из-за конфет это в моем желудке или потому, что переключилась на рабочий лад.
— Если только оно не передвигается хаотически без всякой на то логики, не будучи ведомое каким-то биологическим императивом[87] — что я антитетический постулируюлюбому разумному существу — у него есть цель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});