Это, должно быть, взрыв,— подумал Гукки.— Он нас немного прихватил, но все не так уж и плохо.— Внезапно он замолчал, так как пол под их ногами содрогнулся. Толчок чуть было его не опрокинул, но он крепко держался за Горачина.— Что это было?
— Взрывная волна от детонации в центре управления,— сказал Рас Чубай.— Она распространяется сквозь металлические стены и потолки. Там, внизу, все должно быть взлетело на воздух.
И тут вдруг гигантский зал наполнил голос. Он, казалось, шел со всех сторон и звучал глухо. Он говорил на диалекте Центра и благодаря гипнооблучению был понятен всем мутантам. Кроме того, речь шла не об искусственном голосе. Его произносило живое существо.
Голос говорил:
— Автоматика самоуничтожения! Робот-комендант и центр управления разрушены. Планета-тюрьма должна быть немедленно уничтожена!
Трое мутантов переглянулись. Прежде чем Гукки успел что-либо сказать, Рас Чубай крикнул:
— Телепортироваться! К стальному шлюзу. Мы не знаем, сколько времени потребуется установке для выполнения этого приказа. Откуда он мог прийти? Был ли это записанный голос?
— Об этом мы поговорим позднее.— Гукки крепче схватил руку Горачина и повернулся к Расу Чубаю.— Сначала скорее отсюда! Итак, к стальному шлюзу!
На этот раз телепортация прошла без помех. Трое мутантов телепортировались на поверхность планеты.
Небо было опять ясным и чистым. Не было больше энергетического экрана. Была ночь. Неподалеку стоял черный круглый корабль халютеров. Он закрывал собой звёзды. Через две секунды они связались с людьми капитана Эдера и с халютерами.
Как только засветились зеленые сигнальные огни, майор Боб Кизом понял, что закрылся воздушный шлюз. Он приказал лейтенанту Крамеру уводить КС-41 на максимальной скорости прочь от планеты. Посадочная шлюпка благополучно вернулась на борт корабля, а черный корабль халютеров парил в пространстве недалеко от КС-41.
Когда капитан Эдер вошел в центральный отсек, он увидел, что маленькое белое солнце становится все меньше и меньше. Одновременно рядом с ним зажглось новое солнце — светлее и белее, чем первое.
Это взорвалась планета-тюрьма.
Особой команде, халютерам и трем мутантам буквально в последнюю секунду удалось покинуть планету скелетов и роботов-охранников. Оба корабля вместе направились к «Кресту». В их кабинах сидели Рас Чубай, Горачин и Гукки. Все знали, что они едва избежали смерти. Но это было не все, что доставляло им заботы и над чем они ломали головы.
Наконец, Гукки произнес:
— Что скажет Перри Родан, когда узнает, что и в этой галактике однажды были халютеры. И еще, что эти халютеры были безжалостно уничтожены. Это полностью противоречит нашим прежним знаниям. Что он сделает с этой информацией? Он должен учесть это при разработке своей дальнейшей стратегии.
— Сама собой разумеется, он это сделает,— задумчиво ответил Рас Чубай,— Часто бывает так, что в истории одного народа настоящее влияет на будущее. Так будет и на этот раз. Я думаю, мы должны смотреть на халютеров другими глазами, чем прежде.
Прежде чем КС-41 исчез в гиперпространстве, майор Боб Кизом бросил последний взгляд на экран. Он все еще видел две светлые звезды в середине матового экрана. Одна из звезд стала уже слабее. Еще немного и она погасла совсем. От нее ничего не осталось, кроме раскаленного пояса астероидов или пропадающего в пространстве газового облака.
Уже не было времени установить это точно.
Точно было известно лишь то, что планеты-тюрьмы больше не существует.
Фредерик Пол
КОГДА ВРЕМЯ СОШЛО С УМА
БЛИЗНЕЦ ИЗ ДРУГОГО ВРЕМЕНИ
— Я очень долго искал тебя,— произнес Рон Дайнин.
Уэбб Хилдрет осторожно прикрыл за собой дверь и опустился в кресло, пытаясь внимательнее рассмотреть прячущегося человека в полумраке. Уэбб потянулся к выключателю, но человек жестом остановил его.
— Не надо,— попросил он,— яркого света.
— Не понимаю,— пробормотал Хилдрет.— Как вы оказались здесь?
Рон Дайнин сделал забавный жест указательным пальцем — возможно заменяющий пожатие плечами.
— По крайней мере, не через дверь,— ответил Рон.— Ваш этот ведь, кажется, называется «замок?» — так замок для меня не преграда. Я просто вошел. Но вас не оказалось дома, я ждал.
Хилдрет недоуменно потер подбородок. Хотя он и был раза в два больше, чем незнакомец в забавном одеянии, ощущение все же было не из приятных.
Он открывал дверь в свою квартиру множество раз, но впервые за ней кто-то прятался.
Это пришлось ему не по душе, особенно то, что незнакомец одет как на пляже — короткие штаны, безрукавка и все остальное, чтобы трофейный «люгер», лежащий в спальне, оказался под рукой.
— Я не знаю никого по имени Рон Дайнин,— отчеканил Хилдрет.— Что вам нужно?
Дайнин улыбнулся, повторив непонятное движение пальцем.
— Просто хотел встретиться с вами.
— О’кей! Вот он, я. Ну и что?
Рон Дайнин вздохнул и оглядел комнату.
— Разрешите присесть? — вежливо спросил он.— Я очень устал!
Хилдрет, начиная осваиваться в необычной ситуации, достал трубку и набил ее крепким дешевым табаком.
— Присесть? Конечно, вот кресло-качалка. А там — табурет.
Дайнин вежливо кивнул, взобрался на табуретку — Уэбб только сейчас разобрал, что незваный гость мал ростом — и взглянул на Уэбба почти по-отечески.
— Именно таким я вас себе представлял, Уэбб,— сказал он.
— Меня?
Дайнин улыбнулся.
— Ну, да. Странная одежда, грубоватая речь. А главное — сходство. Оно еще сильнее, чем я предполагал.
Уэбб сказал:
— Послушайте! Эта, как вы выразились, странная одежда, обошлась мне в шестьдесят долларов. Кстати, о каком сходстве вы твердите?
— Вы все еще не заметили? — удивился Дайнин.— Но ведь... А-а, понимаю. Вы плохо видите в темноте, да?
Он задумался.
— Ладно, включите свет. Только умоляю, ненадолго.
Уэбб Хилдрет проворчал что-то себе под нос, но подчинился.
Он включив свет, повернулся, чтобы рассмотреть Рона Дайнина, восседающего на табурете.
Глаза гостя были прищурены от невыносимого света.
— Так что за сходство? — сказал Уэбб.— Все, что я вижу, это... — он вдруг запнулся, уставился на Рона безмолвно.
— Боже милостивый! — прошептал он.— Ведь мы как две капли воды похожи друг на друга!
— Свет! — взмолился Рон Дайнин.
Уэбб механически выключил свет, продолжая смотреть на незваного гостя, который снова растворился в полумраке.
Дайнин с облегчением вздохнул.
— Ужасное ощущение,— пояснил он.— На таком свету, я не был уже больше года, когда был еще почти... здоров.
— Вы хотите сказать, что свет вам вреден?
— Да,— сказал Дайнин.— У вас это называют нокталопией — светобоязнью. У нас же это совсем иное. У этой болезни нет названия, просто