центр тяжести ответственности за содеянное в ненадлежащую плоскость, но и вовлекают в пучину гибнущих ценностей великие революционные идеи и великие тактические принципы.
Вот почему необходима беспощадная критика. Вот почему здесь прежде всего необходимы правда и искренность…
…История азефщины находит свое объяснение главным образом в тех организационных нравах, которые привились в официальной партии социалистов-революционеров со времени ее основания. Партия с самого начала создавалась и организовывалась сверху. С самого начала она имела централистический характер. С самого начала она строилась и воспитывалась в духе идей и воззрений небольшой группы ее основателей…
…Центр партии создал ортодоксию, он же был и оставался ее верховным блюстителем. Он определял, что следует считать правоверием и что ересью. Он выражал свои сентенции в официальной литературе и популяризировал их через своих агентов и через покорные ему учреждения. „Периферия“ беспрекословно принимала теории и мнения, декретированные сверху. Трудно найти пример другой социалистической партии, столь послушной ее руководителям, столь слепо воспринимавшей их догматы, столь мало участвовавшей своим коллективным творчеством в идейной работе, как партия социалистов-революционеров…
…Небольшой кружок спевшихся между собою деятелей, вошедших в руководящий центр, фактически присвоил себе монополию идейно-теоретической работы и инициативы. Создана была атмосфера, в которой подавлялась идейная самодеятельность работников, и партия отталкивала от себя индивидуальности, критическая мысль которых не укладывалась в прокрустово ложе освященного эклектического миросозерцания официальной партии.
Партийная масса была воспитана на официальном катехизисе и дисциплинирована в чувствах слепого преклонения перед центром партии, как единственным источником партийной мудрости, которому следовало всегда подчиняться „не за страх, а за совесть“…
…С монополией идейного руководства соединилась монополия организационного руководства. Управление партии сосредоточилось в руках проникнутой бюрократическим духом касты. Бюрократические нравы и навыки постепенно сообщались от верхов партии к комитетам и к другим официальным инстанциям партии.
Высшая администрация партии являлась замкнутой группой людей, связанных тесною солидарностью не только совместной работой с самого основания партии или вообще в течение долгого времени на службе партии, но и общим для них сознанием своей особой миссии, своего особого престижа, своего особого значения для партии – центра, как совокупности, и каждого его члена в отдельности. В глазах многих партия – это были преимущественно центр и близкие к центру деятели. О некоторых деятелях, принадлежащих к составу центра, приходилось слышать, что без них партия не могла бы существовать. Если кто-нибудь скромно работал в партии, не входя в близкое прикосновение с центром и его официальными агентами, то о нем говорилось в самом центре, что он „далек от партии“. Искание близости к центру и снискивание его симпатий называлось „любовью к партии“, а холопская покорность центру часто называлась „партийной дисциплиной“…
…Основатели партии слишком склонны были смотреть на свою общественную деятельность почти как на личное дело. Они ревниво оберегали партийную работу от вторжения элементов, не принадлежавших к окружавшему их тесному кругу личностей. Ради содействия делу они прежде всего привлекали и выдвигали на первый план своих жен, родственников и близких друзей. Так, римские императоры, смотревшие на империю как на собственную вотчину, сосредоточивали управление ею в руках своих министров-рабов.
Пример сверху нашел подражателей. Появились революционные династии. В партии появились нравы непотизма и кумовства. Революционное генеральство породило революционное лакейство и революционный карьеризм. Культ революционного чинопочитания пускал корни. Условием достижения влияния в партии стало обладание протекцией, связями, средствами. Нравы эти проникли и в комитеты. Пример: история знаменитого Московского комитета и „московской оппозиции“.
Часто бывало, что крайне симпатичным, способным и преданными людям преграждалась возможность плодотворной работы вследствие каприза начальства или сплетен высокопоставленных кумушек, тогда как ничего не стоящие революционные карьеристы или даже презренные и нечистоплотные люди подвигались вверх по революционной табели о рангах, благодаря прислужничеству, родству или важной протекции…
…В той социалистической и революционной партии, где генеральство и лакейство, карьеризм и непотизм получили право гражданства, слишком часто забывают об обязанности считаться с моральными качествами личностей, принимаемых в партию и потом в ней подвизающихся…
Не только в партию получали доступ лица, моральный уровень которых оставался неизвестною величиною, но, мало того, бюрократически иерархические нравы в самой партии часто портили людей, которые при вступлении в партию думали только о служении идее и ни о чем другом.
Как рабство деморализует господ и самих рабов, так и бюрократические отношения в партийном союзе развращают деятелей, стоящих на различных ступенях партийной иерархии. Высокомерие и заносчивость по отношению к низшим или слабым, раболепие и пресмыкательство по отношению к высшим или сильным – вот заурядные явления, наблюдаемые не только в отношениях между членами партии, но и в отношениях между фракциями и между партиями…
Другой фактор, который действовал деморализующим образом на партийные круги, – это власть денег в самой партии…
Ныне социалистические партии стали капиталистическими, в том смысле, что их организации нуждаются в капиталах и располагают капиталами. Капитал, прежде нерв войны, стал ныне также нервом жизни революционной организации. Между двумя соперничающими революционно-социалистическими фракциями больше шансов на развитие, и успех имеет та из них, которая располагает большими денежными средствами. В революционной среде развивается уважение к деньгам и к силе. К деньгам льнут, перед деньгами пресмыкаются. Истина и справедливость здесь второстепенное дело. И поэтому вопрос о власти денег в революции стал страшным и больным вопросом…
…А с тех пор как революционные организации стали получать в свое распоряжение большие денежные средства, в особенности после совершенных колоссальных экспроприаций, к тому виду революционного карьеризма, который был направлен на получение власти и влияния в партии или через партию, прибавился еще другой вид революционного карьеризма, с вполне осязательною экономическою подкладкою, со стремлением пристроиться в партийной бюрократии и исканием места или платной работы в самой партии…
Незаметно для партии забота о добывании денег превращается из средства в цель. Рост партийной бюрократии и рост бюджета обусловливают друг друга. В партии особенно ценными начинают казаться лица, имеющие денежные средства или могущие доставать денежные средства. Они возвышаются до самых верхов партийной иерархии. Не всегда, конечно, подобные лица обладают политическими и моральными качествами, соответствующими тому высокому положению, которое им предоставляют. Но об этом привыкают мало заботиться.
Бюрократическая психология отражалась также на самом способе ведения дела.
Бумажная деятельность, бумажное расследование, бумажная борьба. Работа комиссии и канцелярии. Переписки, отписки и проволочки. Бюрократический оптимизм, когда на бумаге и словесно все обстояло благополучно. Резолюции, конференции, споры о выеденном яйце, когда… Ганнибал стоит у ворот[85]. Видимость движения, когда все стоит на одном месте или сводится на нет. Фикция жизни, когда все замирает…
Бюрократическая слепота не