— Завтра я еду в часть, постараюсь узнать информацию так, чтобы никто не заподозрил, что вы у меня. Звонить сейчас опасно, будут вопросы, ведь, как я понимаю, у нас еще никто не в курсе, что случилось. Я поговорю с офицерами, и мы решим, как поступить. Север никогда не согласится на измену короне.
— А есть у вас телевизор? Вдруг там покажут, обошлось или нет? — шмыгнув носом, спросила Полина.
— Нет, — отрезал капитан Байдек. — телевизоров в поместье нет.
И тут же смягчил тон:
— Леди, сейчас я прикажу отвести вам комнаты, чтобы вы смогли отдохнуть и прийти в себя. Святославу Федоровичу тоже нужен уход, он потерял много крови, и, насколько я понимаю, будет спать по крайней мере до завтрашнего утра.
Он бросил вопросительный взгляд на Симона, и тот кивнул, подтверждая его слова. Барон встал, подошел к двери:
— Сейчас же распоряжусь приготовить обед. За слуг не бойтесь, они не болтливы. Болтливые у меня не задерживаются.
— Благодарю вас, барон, вы очень добры, — Ангелина величественно протянула руку, и барон подошел, почтительно склонился и чуть коснулся пальцев наследницы губами.
Пока пожилой дворецкий, не высказавший ни капли удивления при появлении их потрепанной компании в кабинете хозяина, провожал их на второй этаж, и показывал комнаты, Василина с любопытством оглядывалась по сторонам. Поместье Байдек было большим, но действительно немного обветшалым. Чувствовалось, что хозяин есть, но денег на достойное содержание явно не хватает. Тусклый деревянный пол, кое-где трещины на стенах, часть из которых была свежеоштукатурена. В коридоре кое-где сохранились витражи в окнах, но большинство окон было просто остеклены, а то и заколочены. Расписные панели на стенах были местами высохшие, местами обкрошившиеся, но при этом очень красивые — с сюжетами охоты или военной тематикой. Попадались и пейзанские мирные сценки, с пастушками в пышных юбках и пылкими пастухами.
В общем, очарования старины хватало.
Дворецкий привел их на небольшой второй этаж, где располагались, по всей видимости, гостевые и хозяйские спальни. Василина с Ангелиной выбрали небольшую комнатку, смежную с другой, где было решено разместить отца. Каролинка тоже осталась с ними. А три другие сестрички заняли соседнюю комнату.
Комнаты были чистенькие, маленькие и светлые — неожиданные огромные окна в пол, выходящие на широкую террасу, за которой виделся большой яблоневый сад, переходящий в лес. Обстановка была скудная — мощный широкий шкаф, не менее мощная кровать, где не то что втроем — впятером можно было разместиться, пара стульев, столик, дверца в уборную….и да! Зеркало! Зеркало!
Она подбежала туда и застыла. Совсем чужое лицо, которое ей сразу не понравилось. Обычное лицо, ничем не примечательное. Светло-русые волосы. Ростом она стала чуть выше и немного полнее. Но ей казалось, что она изменилась до неузнаваемости.
— Красотки, да? — Ангелина усадила красноносую Каролишу на кровать, подошла к зеркалу. — Это как нам мамочка угодила. Точно никто не найдет, даже если очень захочет.
— Ты думаешь…она жива? — Василина просто заставила себя произнести это вслух.
— Я надеюсь на это, сестричка, — и наследница обняла сестру, погладила ласково по волосам, как маленькую. Это движение, видимо, стало решающим для ее платья, и оно, проиграв бой с новой фигурой Ее Высочества, просто отпало вперед, как передник, задержавшись на мощных бедрах принцессы.
— Надо бы попросить у нашего доброго барона какую-нибудь одежду, Васюш, — с ледяной иронией проговорила Ангелина, — иначе он очень удивится, увидев меня в таком виде за обедом. И обувь, а то держать лицо в туфлях размера на три меньше непросто.
Внезапно холодком мазнуло по позвоночнику, а пальчики на ногах поджались. Идти на встречу с ним? С этим новым, незнакомым и суровым Марианом? Идти и «держать лицо», как говорит старшая сестра?
Конечно, надо идти. Она же Рудлог. Старшая сестра бы пошла хоть к демону, если б это было нужно. Но Боги, как же ей страшно. Вроде и не с чего, но страшно.
Она быстро прошла по скрипучим полам, спустилась по лестнице с истершимися кромками ступеней, пересекла холл и постучалась в кабинет хозяина поместья.
— Проходите, — раздался его уверенный голос, и она, переведя дыхание, открыла дверь.
Барон Байдек сидел за своим подавляющим письменным столом и проглядывал бумаги. Он уже успел снять куртку, закатать рукава у рубашки, и и ручка, и исписанный лист, которые он держал, смотрелись странно в этих мощных, покрытых жесткой порослью руках.
— Ваше Высочество, — капитан встал, и глаза его снова подернулись холодком, — чем могу помочь?
К ее сестре он обращался гораздо теплее!
— Барон, — только бы не сорвался голос! — наша одежда в плачевном состоянии. Нет ли у вас возможности выделить нам что-то на время нашего здесь пребывания?
Он внимательно посмотрел на нее и словно только увидел пятна крови на ее платье.
— Простите мою невнимательность, принцесса, я сейчас же попрошу экономку подобрать вам что-то из одежды матушки. К сожалению, женщин вашего возраста в поместье нет, и одежда довольно старая, но Матильда может позже съездить в торговый центр и купить вам все, что нужно. Подготовьте, пожалуйста, список, письменные принадлежности вам принесут.
Он подошел к окну и отвернулся, словно показывая, что разговор закончен. И надо бы уйти, и она уже развернулась, но все-таки задала от двери мучающий ее вопрос.
— Капитан, вам несколько раз присылали приглашения во дворец, как и полковнику Шукеру, и другим офицерам заставы. Почему…почему вы не приезжали? Они приехали, а вы нет?
Он пожал плечами, но так и не повернулся. И это было невежливо, тем более по отношению к принцессе крови.
— У меня были более важные дела, Ваше Высочество.
— Конечно, — пробормотала она глухо. — Спасибо за вашу доброту, барон.
И выскочила за дверь, чтобы он не дай Боги не повернулся и не увидел, как запылали яростью ее щеки. Более важные дела! Более! Важные! Дела!
А барон слушал яростную дробь ее удаляющихся каблучков, упершись лбом в прохладное стекло окна, и думал о том, что он где-то прогневил Богов. Очень сильно прогневил, если они решили так подшутить над ним.
В огромном ворохе старых, но чистых и выглаженных нарядов девочки с грехом пополам смогли подобрать себе одежду. Матушка барона, по всей видимости, была женщиной пуританского склада, и, направляясь к обеду, они напоминали Василине процессию монахинь. Ангелине подошел черный балахон почти до пола, явно «беременного» покроя, Василина выбрала себе летнее платье ниже колен, траурно-фиолетового цвета, с наглухо закрытым воротом и рукавами. Марина и Полина предпочли брюки, тоже, увы, не радужных оттенков, а Алинка откопала-таки юбку светло-синего цвета, видимо, из матушкиной молодости, когда она не была столь сурова, и тонкий черный блейзер к ней. И только бедняжка Каролинка осталась в тесном наряде. А вот с обувью не так повезло, поэтому пришлось идти в своей. И стараться не кривиться при этом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});