с женой и получает на прощанье портрет, сделанный Сальвадором в знак извинения, ведь он понимает, что забирает у Поля самое ценное и важное. Вскоре Элюар сойдётся с бывшей танцовщицей Марией Бенц, известной под ласковым прозвищем Нюш. Развод они с Талой оформят в начале тридцатых, и оба свяжут себя новыми узами: Поль женится на Нюш, Тала выйдет замуж за Дали.
Поль Элюар стал всемирно известным поэтом, прожил долгую жизнь. Спустя многие годы он всё так же тосковал о Гале, писал ей письма и ждал её возвращения. Он поддерживал отношения с дочерью Сесиль, тогда как Тала по-прежнему не проявляла к ней никакого интереса и обошла в завещании, умудрившись обидеть дочь даже после смерти. Элюар скончался в 1952 году и был похоронен на парижском кладбище Пер-Лашез.
Сесиль Элюар умерла в августе 2016 года. Ей досталась спокойная жизнь, она родила троих детей, дождалась семерых внуков и трёх правнуков. Сесиль ничем не напоминала свою мать, так легко вычёркивающую из жизни лишних людей и ненужные воспоминания. Тала всегда жила настоящим – и оставляла за бортом всё, что мешало ей двигаться дальше. «Дитя моё, – сказала она Сальвадору вскоре после начала их романа, – мы никогда не расстанемся! Скоро ты станешь таким, каким я хочу тебя видеть!»
Сюрреалисты, с которыми в конце концов Дали разорвал всяческие отношения, терпеть не могли Талу и в этом ничем не отличались от дадаистов. Жена Дали получит у них прозвище Гала-Чума — за свою расчётливость, повадки, жёсткое ведение дел. Она решительно принялась за, как мы бы сейчас сказали, продвижение Дали: водилась с галеристами, устраивала выставки, назначала цены. Конечно, Сальвадор был очень талантлив, но без участия Гады он вряд ли занял бы место в первом ряду художников XX века. Его успех сложился их общими усилиями. Гала подбадривала Сальвадора, когда он вдруг унывал, – несмотря на то что сама была склонна к депрессиям и страдала от психического заболевания, возможно – нимфомании. Она заставляла Дали работать. Стоически переносила трудности и безденежье. Позировала ему для бесчисленных портретов и рисунков, появлялась и в роли самой себя, и в виде античной богини, и даже в образе Христа.
«Портрет Галы с омаром» (1933, частная коллекция), «Автоматическое начало портрета Галы» (1932), «Галарина» (1944–1945, Театр-музей Дали, Фигерас)… Обнажённая грудь Галарины вызывает вполне определённые ассоциации: модель похожа на кормилицу, к соскам которой Дали мог припадать в любое время, насыщаясь уверенностью в себе, энергией и силой. «Тройное появление лица Галы» (1945, Театр-музей Дали), «Атомная Леда» (1949, Театр-музей Дали), «Галатея сфер» (1952, Театр-музей Дали), «Портрет Гала с носорогическими признаками» (1954, частная коллекция), «Обнажённая Гала, смотрящая в невидимое зеркало, со спины» (1960), «Дали со спины, пишущий Галу со спины, запечатлённую с помощью шести виртуальных роговиц, временно отражаемых шестью настоящими зеркалами» (1972–1973) – отсылка сразу и к Вермееру, и к Веласкесу, «Нога Галы (правая панель)» (1974, частная коллекция)… В «Мадонне Порт-Льигата» (1950, собрание Минами Гроуп, Токио) художник придаёт её черты Богоматери. Расстояние от набожной русской девочки до этой уверенной в себе женщины уже не охватить простым человеческим зрением. Дали без устали пишет Галу, а в свободное от работы время и муж, и жена творят о себе миф.
Дали оформляет витрину для буржуазного универмага в Нью-Йорке, а когда его идею воплощают лишь частично, разбивает стекло этой витрины. Дали гуляет по улицам большого города с муравьедом на поводке. Дали принимает в гостях композитора Арама Хачатуряна – будучи голым, да еще и оседлавшим швабру. Гала меняет любовников, как наряды от Шанель, которые очень любила (она ведь была элегантная женщина!). Чем старше становилась мадам Дали, тем моложе были её избранники. Один из них – красавчик Джефф Фенхольт, участник группы «Блэк Сэббат» и первый исполнитель партии Иисуса в рок-опере «Иисус Христос – суперзвезда». Гала щедро вознаграждала своих любовников (говорят, что Фенхольт получил от неё дом на Лонг-Айленде).
Интимная жизнь в браке вряд ли устраивала темпераментную Галу. Существует мнение, что Дали так и оставался девственником и с женой их связывали совершенно иные отношения, нежные, но бесполые. Она ведь заботилась о нём, как о малом ребёнке, а с детьми обычно не спят… Дали заявлял, что Гала может иметь столько любовников, сколько пожелает, – главное, чтобы она не переставала любить его.
Даже язвительный Бретон признал в конце концов, что Гала и Дали – это два полушария одного мозга. Пара добилась грандиозного успеха, полотна Дали уходили по лютым ценам, а ведь далеко не каждый зритель мог понять, что на них изображено… Когда ещё при жизни художника было решено построить театр-музей в Фигерасе, Дали дал на это согласие, однако заявил, что там не должно быть экскурсий: «Я и сам не знаю, как толковать мои картины».
Но именно в многозначности работ Дали скрывается их главная сила. Его полотна – мечта фрейдиста, и тем не менее каждый находит им собственное толкование.
Дали обладал ещё и яркой словесной одарённостью. «Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим», написанная в начале 1940-х в Нью-Йорке, где художник с женой скрывались во время войны, – это настоящий шедевр литературного творчества, остроумный, живой, но при этом глубоко философский текст. «В шесть лет я хотел стать кухаркой, в семь – Наполеоном. С тех пор мои амбиции неуклонно росли». «Обычно мемуары пишут к старости, когда жизнь прожита. Я же решил сначала её написать, а уж потом – прожить». И на каждой странице, на каждом шагу в этой книге – Гала, Гала, Гала… «Гала – Ангел Равновесия», «Гала – провозвестница моего классицизма», «Гала никогда не ошибается», «Гала излечила меня от безумия своей любовью», «Я люблю Галу больше чем отца, больше, чем мать, больше, чем Пикассо. И даже больше, чем деньги».
Деньги страстно любили оба – и он, и она. Экстравагантные выходки всегда обходятся недёшево, как и костюмы от Шанель, и недвижимость. В конце 1960-х Гала вспомнила, что Сальвадор обещал ей замок, – и муж подарил ей великолепный «кастелло» XI века в провинции Жирона. Здесь, в замке Пуболь, Гала жила до самой смерти, а вот Дали мог посещать её только по письменному разрешению. Отношения супругов под старость не то чтобы разладились, но изрядно усложнились. Трудиться им было больше незачем, все деньги мира заработаны, красивые мальчики стоят под окном замка в очереди, ожидая сигнала престарелой Рапунцель…
Сальвадор в поздние годы страдал от болезни Паркинсона, к тому же, как считали некоторые, заметно повредился рассудком, с которым не слишком-то