Читать интересную книгу Зерно жизни - Дмитрий Хван

— Эй! Ты служишь у длинноносых. Тебя заставили? Взяли из посёлка? — решил развеять свои сомнения Тукарчэ, спросив одного из орочонов.

— Я дружинник князя Ангарии, его воин. У меня лучшее оружие и эти люди, — орочон обвёл рукой вокруг находящихся рядом с ним товарищей. — Это все мои друзья.

«Не врёт, а значит этим ангарча можно верить?» — думал старик, покачивая головой.

— Кстати, Пётр Иванович, вы не знаете, почему эвенков тунгусами зовут? — негромко спросил Сазонов, наклоняясь к уху атамана.

— Не ведаю оного, Алёша, — пожал плечами Бекетов.

Тукарчэ обошёл лагерь ангарцев, после чего, подойдя к Сазонову, пригласил его, по словам Петра, в свой посёлок.

— Пётр Иванович? — спросил майор.

— Да-да, Алексей, пошли, — кивнул Бекетов.

— Олег, давай за старшего. Яробор, ты тоже смотри в оба, мало ли чего!

— Товарищ майор, всё будет в порядке, — пробасил Васин, хлопнув сына усольского старосты по плечу. Когда ангарцы подходили к валу в свете, отбрасываемыми горящими на нём кострами и факелами Алексей заметил торчащие кое-где из склона вала стрелы, закопчённые башенки при входе в посёлок. Мужчины, встретившие их были напряжены и усталы, на многих были окровавленные тряпки, закрывавшие раны.

— Похоже, на ихнею деревню нападали и совсем недавно, — проговорил Бекетов Сазонову.

— Так и есть, ясно чего они опасались. А Тукарчэ вышел посмотреть только потому, что мы не сходны с его врагом, видимо. Отчаялся, старикан.

Гости прошли в дом, который представлял собой сложенное из брёвен и жердей строение, с очагом посредине жилого пространства. Домишко был довольно ладно выстроен, тунгусам с их неказистыми шалашами было далеко до амурцев. Ангарцев пригласили за расстеленные в углу помещения циновки, старик устало опустился рядом, за ним пристроился юноша. Принесли горячее питьё, а потом и нехитрые закуски. Сазонов с интересом смотрел на Тукарчэ, старик с трудом держал паузу. Алексей заметил, что амурец с плохо скрываемой грустью посматривает на юношу, даже скорее с жалостью. Наконец, отослав паренька, старик начал говорить. Оказалось, что юноша был его внуком.

— Я же говорил, — шепнул Алексею Бекетов, ранее угадавший родственные связи этой парочки.

Пётр продолжал переводить речь Тукарчэ. Селение называлось Умлекан, одно из поселений даурского рода аула, что жили в этом и ещё двух селениях поменьше. Они были подчинёны князцу Сивкаю, который приходился племянником Тукарчэ. После неожиданной гибели Сивкая на охоте власть в роду захватил его младший брат, что являлось нарушением традиций, так как старшинство в роду переходило к сыну Тукарчэ. Абгай, младший брат Сивкая, обманом заманив сына Тукарчэ на встречу, подло убил его, покрыв себя и род свой позором. А теперь он требовал подчинения от старого Тукарчэ и его внука — Шаралдая. Естественно, Абгай и не рассчитывал на то, что они подчинятся ему, он должен был убить обоих и, тем самым, убрать последних претендентов на власть в роду. Но Умлекан выстоял, отбив несколько штурмов воинства Абгая, побив немало его людей.

— А что же ты боишься, Тукарчэ? Вы же выиграли сражение, — удивился Бекетов. — Если придут ещё раз — опять прогонишь.

Старик же только покачал головой:

— Он обещал зимой привести воинов князя Бомбогора, — горестно проговорил амурец. — Мы не справимся с ними. А бежать нам некуда — если мы выйдем из Умлекана, Абгаю сразу же дадут знать об этом. Он нас нагонит и убьёт.

— А кто такой Бомбогор? — спросил Сазонов.

— Князь солонов.

— А он чей кыштым? — задал следующий вопрос майор.

— Он не кыштым, это у него кыштымы! Он правит на Амуре многими родами. Воюет с даурами или князьями других солонских и дючерских родов.

— Пётр Иванович, думаю, ниже спускаться по Амуру нет смысла. Останемся тут на зимовку? — склонился к атаману Алексей.

— А сдюжим этого Бомбогора-то? — тихо ответил Бекетов.

— А чего нам не сдюжить? Народу много, зарядов полно! Да и леса на острог — навалом.

— Ну добро, остаёмся.

Тукарчэ терпеливо дожидался, пока эти странные пришельцы с Ангары поговорят.

''А огненного боя у них много, даже у всех эвенков есть это оружие. Надо бы перетянуть их на свою сторону. Видимо, они не злы, а ведь можно и ещё задобрить, у нас много свободных женщин и скота'' — размышлял Тукарчэ.

— Тукарчэ!

Старик встрепенулся.

— Разрешишь нашим людям остаться у тебя в селении на зиму?

Амурец аж закрыл глаза от восторга.

— Но Умлекан будет атакован многими воинами и уже скоро, — осторожно предупредил старик.

Гости уверили его, что чем больше воинов — тем лучше, в толпу проще стрелять. Шансов попасть больше.

''Глупые люди, ведь чем больше врагов, тем гуще летят и их стрелы'' — заключил Тукарчэ, но пришельцам выказал радость.

— Как у вас с припасами на зиму? — деловито осведомился майор.

Оказалось, что запасов на зиму в Умлекане более чем достаточно. А в связи с тем, что при осаде уже погибло двадцать шесть воинов и четыре женщины, а также в соседний посёлок уведено шестнадцать женщин и детей, то запасов…

— Запасов хватит! — рубанул Тукарчэ.

Сазонов удовлетворённо кивнул:

— Хорошо, я смотрю ты мужик справный. А расскажи-ка ты мне о своём хозяйстве?

Тукарчэ улыбнулся и начал подробно рассказывать. По его словам выходило, что у дауров было развитое сельское хозяйство и скотоводство. Его люди сеяли пшеницу, рожь, овёс, ячмень, гречиху, просо, коноплю и горох. Из хлеба умели курить вино, из конопли — жать масло и выделывать ткани и веревки. Развито было огородничество, Сазонов с восторгом узнал, что судя по описанию амурца, что возделывали дауры и бахчевые. Из скота наличествовали у дауров коровы, свиньи, бараны, разводили они и лошадей. Полно было птицы.

— Да и землица тут добрая, как на Ангаре, — заметил Бекетов. — Хозяйство вести можно, дабы отсель дальше идти встречь солнцу на припасах добрых.

— Верно мыслишь, Пётр Иванович.

Ангарское княжество, Ангарск, ноябрь 7144 (1636).

Столицу княжества накрыл белым одеялом первый снег, разом превративший Ангарск в какой-то швейцарский или баварский городок начала девятнадцатого века. Крытые черепицей одно и двухэтажные аккуратные, кажущиеся игрушечными домики, стоящие правильными рядами, мощёные камнем мостовые и площадь в центре, заборчики и крылечки, колокольчики при дверях. В окнах занавески, на окнах резные наличники, кошка на подоконнике мягкой игрушкой неподвижно наблюдает за прохожими, неуловимо для стороннего взгляда провожая их движением больших внимательных глаз. Один из них — пожилой тунгус в кожаном фартуке, картузе и в варежках совершал свой ежедневный моцион с тачкой, в которой стояло два больших, крытых крышками ведра. Золотарь обходил утром все дома, чтобы собрать у жителей содержимое наполнившихся за ночь и утро горшков и терпеливо ждал, покуда ему передадут следующий. Хатысма всегда был молчалив и бесстрастен, несмотря на ежедневные попытки жителей заговорить с ним, но работу свою он выполнял исправно — селитряные ямы были под присмотром.

За стенами ангарского белокаменного кремля раскинулся небольшой пока посад, щербато шедший правильными лучами от укреплённого центра города. В направлениях угадывались будущие улицы. И если внутри стен жили в основном те, кто попал на берега Байкала, прошедши через аномалию, то посад был населён крестьянами и немногими тунгусами, владеющими нужным ангарцам ремеслом, как например, целая артель, занимающаяся обработкой шкурок пушных зверей и выделкой кож. Отдельно стояло небольшое здание, имевшее неофициальное название «сельсовет», где решались общие вопросы и проблемы, стоящие перед жителями кремля и посада. Староста Тихомир, с помощью Карпа, избавившийся от робости перед ангарцами, весьма умело управлял крестьянами и был на хорошем счету у князя. На пологом холме, за частоколом посада стояла церковь святого Илии — вотчина отца Кирилла, вне церкви звавшегося Карпом. Церковь окружала каменная стена, да и сама она напоминала небольшой форт — приземистая и скупая на архитектурные излишества, построенная в стиле старых европейских церквей. Россияне поначалу не баловали отца Кирилла своим присутствием на его службах, но постепенно втягивались, то ли от интереса, то ли от скуки. Священник с немалым удивлением одёргивал некоторых своих прихожан из числа жителей кремля, которые упорно складывали пальцы щепотью вместо истинного двуперстия. Изумлённый Карп выслушивал объяснения окормляемых о том, что щепотью православные пользовались всегда. Конец непониманию положил Соколов, который вместе с Кабаржицким объяснил людям, что в этом мире ещё не было церковной реформы патриарха Никона и отец Кирилл справедливо требует соблюдения канонов.