– Здорово мы их… – проговорил Олен, чувствуя, что его шатает от голода и усталости. – А теперь надо добить консула…
– Мяу, – Рыжий нетерпеливо глянул на человека и зашагал вверх по ступенькам.
– Эй, ты куда? – вновь стал ощутим зов Камня Памяти, и Олен понял, что не может ему противостоять. – Ладно, сначала тронный зал, а потом все остальное…
Вложил меч в ножны и пошел за оциланом. Лестница закончилась через два пролета еще одной площадкой и выходящей на нее дверью, узкой, едва в полтора локтя шириной.
– Нужен ключ… – сказал Олен, разглядев дырочку замка, и рука сама собой потянулась к оружию.
Когда сверкающее лезвие коснулось двери, раздалось шипение, точно в холодную воду опустили кусок металла. Ледяной клинок задрожал, поплыл запах горелого дерева, полетела пыль. Через мгновение изуродованная дверь распахнулась, стала видна задняя сторона гобелена, торчащие нитки и слой пыли.
Судя по нему, этим проходом давно не пользовались.
Олен приподнял гобелен, большой и необычайно тяжелый, и протиснулся под ним. От пыли в носу зачесалось, возникло желание чихнуть, но исчезло, когда стало ясно, где именно он оказался.
В многочисленные, очень высокие окна на противоположной стене лило багровый свет закатное солнце. Он квадратами лежал на полу, выложенном белыми и желтыми клетками. Полуколонны поддерживали высокий потолок, а в самом центре обширного зала на квадратном возвышении, застеленном черными коврами, стоял трон.
На углах помоста разевали пасти золотые драконы, блики бегали по их изогнутым спинам, топорщились перепончатые крылья, глаза были выпучены. Пять ступенек вели к креслу из темного дерева, на высокой спинке которого виднелся торчащий из нее обруч императорской короны. Зловеще блестели три крупных рубина.
Олен помнил это место! Он бывал тут, в одном из видений!
– Мяу! – Рыжий подал голос, напоминая о том, что имеются куда более неотложные дела, чем предаваться воспоминаниям.
– Да, я иду… – до камня оставались считанные шаги, Олен чувствовал идущее от задней стены зала горячее дуновение.
В отличие от правой, украшенной окнами и левой, завешенной гобеленами, она выглядела голой. Даже полуколонн тут не было. Не знай Олен точно, где искать, он бы возился тут до самой ночи.
А так обнаружил крохотную дырочку в желто-коричневом камне сразу, с первого взгляда. Мгновение помедлил, а затем ударил по стене мечом. Фонтан искр поднялся до потолка, Золотой замок вздрогнул. Дверь, скрывающая тайник с Камнем, рухнула на пол грудой обломков.
Открылась маленькая комната и лежащий на небольшом помосте булыжник цвета застывшей крови. Формой он напоминал бочонок, по неровным бокам скользили красные зарницы, а на передней поверхности выделялась ямка, похожая на вдавленное в камень лицо.
Глазам Олена предстал Камень Памяти, могучий и загадочный, рожденный в ином мире, чье имя выветрилось из памяти людей.
– Ничего себе, – пробормотал Рендалл, не обращая внимания на то, что свечение вокруг ледяного клинка закручивается в вихрь. – И что дальше делать?
Рыжий предостерегающе мяукнул, из-за гобелена, скрывающего тайную дверь, раздались голоса, лязг оружия. Повинуясь исходящему от Камня зову, Олен убрал меч, шагнул вперед, и вжался лицом в ямку на холодной поверхности. Мгновение не происходило ничего, а затем голова словно лопнула…
…он вел людей по серой, лежащей среди тьмы дороге, и невидимые чудовища ревели под прикрытием мрака…
…эльфийская стрела пробивала ему грудь, но он продолжал сражаться, рыча, точно дикий зверь…
…он стоял на стенах только что возведенного замка, и хмельное чувство победы бередило душу…
…всадники на могучих и рослых конях, зеленокожие и украшенные татуировками, с визгом мчались на их строй…
…пожар бушевал в огромном городе…
…ребенок плакал у него на руках…
… женщина стонала от страсти в пахнущей благовониями тьме…
…последний вздох улетал с цепенеющих губ…
… сотни, тысячи, миллионы голосов кричали одновременно «Да здравствует император!»…
Чужие воспоминания обрушились на Олена подобно сверкающему многоцветному водопаду. Он ощутил, как его закружило, понесло и разорвало на тысячи кусков. В одно и то же время он сражался, говорил с советниками, возился с детьми, любил жен, рождался и умирал. Уши глохли от миллионов самых разных звуков, глаза слепли от перемен света и тьмы.
Тело словно исчезло совсем, будто Камень забрал его всосал в себя.
Потоки памяти всех правителей Безариона, начиная с самого основателя города, Безария, вливались в сознание Олена. Сталкивались друг с другом, перепутывались, и причудливо накладывались друг на друга. Одни и те же люди одновременно выглядели молодыми и стариками, мелькали дальние страны, чудные города, возникали названия – Терсалим, Норция, Гормандия, Великая степь, Опорные горы, Каменный остров.
Тут были воспоминания даже тех императоров, что погибли вдали от Камня, не успев передать ему накопленное. В том числе и Кратиона Пятого, занявшего трон после смерти брата и павшего восемнадцать лет назад.
Олен увидел себя, крохотного, красного и орущего, мать, сестру и братьев. Узнал, как император сумел передать младшего сына Лераку. Испытал желание вмешаться в прошлое, изменить его, когда оказался лицом к лицу с Харуготом, вооруженным длинным мечом.
Все исчезло в яркой вспышке. Олен остался висеть в черной пустоте, гадая, что именно произошло. Затем пустота пошла волнами, заколыхалась, как шторы из плотной ткани, и он вывалился из мрака на пол тронного зала. Больно ударился затылком, но меч не выпустил.
Теперь он знал, что именно произошло в первый день лета. Камень Памяти давно пытался напомнить о себе последнему отпрыску императорской крови, но смог сделать это только тогда, когда под влиянием страха и гнева Рендалл вышел из обычного равновесия. И первый удар силы Камня оказался столь же мощен, как поток воды, только что прорвавшей плотину.
И подхваченный этим потоком Олен на какое-то время перестал существовать, а заново возник в другом месте, «перенесся» на расстояние в несколько миль. Затем волны, исходящие от Камня, стали слабее, свелись к видениям. А те мало-помалу превратились в яркие сны.
Услышав шаги, он торопливо поднялся. Развернувшись, оказался лицом к лицу с десятком Чернокрылых.
– Вот ты и попался, – заговорил шагающий впереди остальных Цастин, и шрам на его щеке задвигался. – Как будет приятно убить тебя, вспороть брюхо. Знал бы ты, как вопили твои родственники там, в деревне…
Олен, понимая, что его хотят разозлить, вывести из равновесия, не сказал ничего, лишь криво улыбнулся, поднял сверкающий клинок. Зато когда двое воинов атаковали одновременно, он просто шагнул между их мечами. Один получил удар кулаком в лицо, опрокинувший его на пол. Второму повезло меньше – лезвие, плюющееся сапфировыми искрами, перерубило ему шею.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});