он почувствовал странное остервенение, буквально залившую кровью его разум ненависть, исходившую не только из его души, в целом чуждую таким чувствам, но и из нового существа, поселившегося в нём. Эдуард в несколько прыжков очутился рядом с толпой злодеев и выхватив из ножен меч, весящий у одного из них на поясе, проткнул горло стражника, собиравшегося покалечить Игнатия. Потом занялся остальными. Времени у него было предостаточно, и он устал, когда закончил.
Игнатий, по мере того, как острое лезвие приближалось к его пальцу хотел зажмурится, но глаза остекленели, и он уставился на еще свой мизинец не моргающим взглядом. Потом хотел закричать, но во рту было сухо и язык не поворачивался. Игнатий оцепенел, а когда собиравшиеся пытать его люди разлетелись на части брызгая кровью и теряя внутренности вначале ничего не понял, так и стоял упиревшись взглядом в свой палец. Примерно за одну секунду шестнадцать человек превратились в кучу обрубков. Эдуард не просто убил их, он рубил изо всех сил. Конечности не успевали отваливаться, а кишки выпадать как он переходил к следующему, замороженному для него Светиком объекту ненависти. Он мог позволить себе изощряться и резать уши, или кромсать разбойников на мелкие куски. Когда всё кончилось участвовавшие в допросе опали кучей фарша их доспехи были сняты и валялись по полу словно кто-то успел их раздеть. Кровь обширным ручьём смешиваясь с опрокинутым пивом, текла к выходу. Рядом стоял с окровавленным мечом Эдуард, сам опешивший от ужаса, при виде того, что совершил и остолбеневший, залитый кровью Игнатий.
Всё это произошло на виду у большого количества свидетелей, находившихся в зале. Валентин тоже был очевидцем, наблюдая происходящее от двери на лестницу. Через несколько секунд гробового молчания Игнатия сильно вырвало, а потом подобные звуки раздались из разных углов залы. После была минута шума, криков ужаса и слёз, а потом опять стало тихо. Обеденная зала опустела. Эдуард продолжал стоять с окровавленным мечом в руке, а Игнатий сидеть на коленях среди груды обрубков и луж крови. За их спинами пробежал к выходу Валентин закрывающий глаза Елене. Еще через пару минут они побросав всё ускакали в сторону города. Осознав, что его жизни больше ничего не угрожает Игнат вышел на улицу. Свежий воздух и вид природы вернул его в реальность. Он вспомнил о махорке, которую носил с собой на особый случай, потому что постоянно курить привычки не имел. Достал свою ореховую трубку, плотно набил её дрожащими руками и прикурив от фонаря, постоянно горевшего у входа в том числе и для таких целей, присел на ступеньки крыльца наслаждаясь тишиной и пустотой. Набрал полную грудь дыма и выдохнул его клубящееся облако собираясь вместе с ним отправить в атмосферу и пережитый ужас, но всё было не так просто.
К нему подошёл Эдуард. Весь в кровавых разводах, видимо он пытался стереть с себя кровь, но не очень успешно и только растёр. Игнат молча смотрел как тот забивает свою трубку. Он не привык задавать вопросов, и не изменил себе в этом и сейчас. После того как трубка разгорелась бос сел справа от него и сам начал рассказ, про то как ходил к отшельнику и как получил от него светика. И вообще обо всём, что с ним случилось. И главное о светике и её характере. О том, что он просто хотел выиграть скачки, а оказалось всё напрасно. Игнатий внимательно слушал и после всего увиденного у него не было оснований подозревать Эдуарда в сочинительстве.
— И что теперь Босс?
— Не знаю, я хочу опять навестить отшельника, который мне её передал и поговорить с ним. Думаю, после случившегося мне лучше не ходить в город.
— Спасибо босс. — Игнат вспомнил что должен поблагодарить Эдуарда. Он же все-таки спас его. — А мне что теперь делать?
— Думаю тебе лучше поискать другую работу. На вот возьми, — Эдуард передал Игнатию кошелёк со всеми деньгами, которые имел при себе. — И возьми моего коня. Это тебе за верную службу.
— Спасибо босс! Я не забуду. Если понадобится моя помощь я всегда к вашим услугам.
— Я буду иметь в виду. Ещё просьба. Расскажи моим родным как всё было на самом деле и о том, что я просто хотел выиграть скачки.
— Обязательно. Я сделаю всё, что бы Ваше имя было чистым в их глазах. Но думаю мне тоже лучше на показываться в городе несколько ближайших дней. Меня же так или иначе ассоциируют с Вами. Но у меня нет Светика, которая сможет помочь вздумай друзья этих парней со мной свести счёты.
— Да, ты прав. Но если выдастся случай… Просто имей в виду.
— Я напишу им. Большое подробное письмо и подпишу вашим именем, хотите?
— Пожалуй, это единственный сейчас выход. Ладно делай как знаешь. Спасибо тебе за всё!
— И Вам босс!
Трубка прогорела, Эдуард аккуратно выбил её и убрал в дорожный кисет. Отёр о траву меч и убрал его в ножны приладил на пояс. «Теперь он мой». — Подумал он и отправился в конюшню, заходить назад в гостиницу за вещами ему было противно. Он взял всё необходимое из обоза, собранного Игнатием. Поплотней закутался в дорожный плащ и оседлав коня на котором скакал всю дорогу его помощник выехал со двора таверны в сторону леса и мельницы, махнув на прощание рукой Игнатию, так и седевшему на крыльце в каком-то молчаливом отупение. Его трубка тоже давно прогорела, и он только теребил её в руках словно пытаясь найти себя в какой-то пустоте, а потом опомнившись подскочил и бегом словно за ним гнались рванул в конюшню и наскоро собравшись на манер Эдуарда, на коне бывшего боса выехал во двор. Потом словно вспомнил что то, прикрыл нос краем плаща, зашёл в таверну, забрал меч, раньше принадлежавший Валентину. Потом галопом выехал со двора, и вовремя. Остальные постояльцы вместе с хозяином начали приходить в себя и интересоваться произошедшим.
Ученики
После того как лошадь понесла, и зажжённая телега с Порфирием и Ваской подпрыгивая на ухабах и выбоинах дороги оторвалась от упряжи, Порфирий решил: «Это конец». — Сзади по дороге уже приближался отряд преследователей. Грохот их копыт усиливался с такой интенсивностью, что Порфирий как происходящее представлял сцену схватки. Он выбрался из-под телеги. На ногу было не наступить. Жутко мешалось торчащие из ступни древко стрелы. Оно цеплялось за кустики и другие неровности причиняя невообразимую боль. Телега горела. Порфирий схватил изо всех сил товарища опираясь грудью