– Звонила Ханна. Они с Аланом Скейдудо помчались в Лас-Вегас и поженились. Я пыталась дозвониться тебе, но ты не отвечала.
– Лас-Вегас! Боже… – Она поморщилась от боли. – Филиппа, мне так плохо!
Филиппа нашла в ванной аспирин, флакон йода, антисептические наклейки «Бэнд-Эйд» и сделала все возможное, чтобы хоть как-то помочь Чарми. Когда чай был готов, она расставила чашки и села напротив Чарми.
– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось?
– Нет!
– Тогда не надо, – сказала Филиппа, и ей стало больно от бессилия и жалости к подруге.
– Это просто… – начала Чарми. – Боже, какой кошмар! Как же могло подобное случиться?
При звуке открывающейся входной двери они обе замерли. Рон ввалился в кухню. Он ужасно выглядел, и от него несло перегаром.
– Милая, – сказал он, когда увидел распухшее лицо своей жены. – Прости меня. Что я наделал?!
Он зарылся лицом в ее колени, рыдая, как ребенок.
– Прости меня. Я просто не знал, что я делаю! Прости меня. Я прошу, прости меня! Я обещаю, что никогда подобное не повторится! Как я мог обидеть тебя! Я люблю тебя!
Когда он поднял залитое слезами лицо, Чарми погладила его по голове.
– Я клянусь, я все сделаю для тебя. Может, мы съездим куда-нибудь отдохнуть? Может, нам с малышом съездить в Диснейленд? Ты знаешь, как он любит Микки Мауса? Мы ведь можем туда съездить?
– Конечно!
– Послушай, в этот раз я действительно хочу съездить. Я собираюсь бросить пить. Я пойду лечиться. Я все сделаю. Мы будем вместе, детка, правда!
– Все нормально, – сказала Чарми. – Пойди поспи пока. Мы потом поговорим.
Он пошел в спальню, не обратив никакого внимания на Филиппу.
– Чарми, ты не должна разрешать ему так обращаться с собой, – сказала Филиппа.
– Филиппа, пожалуйста, не лезь не в свое дело, – устало сказала Чарми, перекладывая лед к другой щеке. – Ты не можешь понять!
– Но почему ты ему разрешаешь так избивать себя?
– Ты не понимаешь, Филиппа, – сказала Чарми, делая короткие вздохи, потому что ребро невыносимо болело. – У тебя никогда не было мужчины. Ты никогда не любила.
– Это именно то, что называют любовью? Когда тебя запирают в кладовку?
– Вот что я тебе скажу: в первый раз, когда Рон сделал это, я вернулась домой к матери. Ты знаешь, что она сказала? Она сказала, что не может приютить меня, потому что это создает ей неудобства. Я всегда была для нее только неудобством. Я уверена, что если бы аборт был разрешен в 1937 году, меня бы просто не было!
– Это совсем не причина, чтобы оставаться с истязающим тебя мужем!
– Филиппа, для Рона я не неудобство. Я ему нужна! Он меня любит!
– Чарми, послушай, – быстро сказала Филиппа, ее охватил страх. – Я разрабатываю новые привлекательные идеи в отношении «Старлайта». Идеи очень интересные! Но мне нужна твоя помощь! Я не могу все сделать одна. Мы так много можем вместе…
– Я не вернусь, Филиппа.
– Ты не можешь так думать!
– Мне не нужен «Старлайт». Я не страдаю от того, что не могу стать худой, как ты и Ханна. Мой муж любит меня такой, какая я есть!
– Но он же называет тебя «жирняк»! Он унижает тебя в ресторанах, перед твоими друзьями! Чарми, неужели ты не понимаешь? Он использует твой вес в качестве своего оружия против тебя! Он подчиняет тебя тем, что не разрешает похудеть! Он старается, чтобы ты чувствовала себя бесполезной и думала, что ты заслуживаешь его надругательства!
– Я заслуживаю то, что получила. Филиппа в шоке уставилась на нее.
– Рон запретил мне ходить в «Старлайт», – сказала Чарми, не глядя на нее, – но я продолжала ходить туда потихоньку, за его спиной. Я заслужила наказание!
– Чарми, это же неправда! Никто никого не имеет права так избивать!
Неожиданно Чарми встала, морщась от боли и прижимая руки к ребрам.
– Я не желаю об этом больше разговаривать. Это наше личное дело, и оно тебя не касается!
– Может быть, и нет, Чарми, но я твоя лучшая подруга. Вспомни, как мы когда-то смогли противостоять Эмбер…
– Да ради Бога, перестань жить прошлым!
– Необходимо всегда помнить прошлое! Как ты и я однажды…
– Я сказала – прекрати!
Филиппа попыталась взять себя в руки.
– Пожалуйста, пойдем со мною прямо сейчас. Я помогу тебе. Мы заберем с собой малыша, и ты сможешь пожить со мной и Ханной. У меня такие огромные планы насчет «Старлайта», и мне необходима твоя помощь.
– Тебе не нужна моя помощь, Филиппа. Тебе никогда не была нужна ничья помощь. Ханна и я следуем за тобой, как парочка преданных собак, в то время как ты проповедуешь свои странные рассуждения и понятия. Как ты считаешь правильным, так и должно быть. Боже… Ты действительно считаешь, что все с радостью все это глотают?
Филиппа не переставала смотреть на нее. Ее начало трясти. «Я теряю Фризз. Именно так, как я потеряла Риза».
– Пожалуйста, Фризз. Ты делаешь мне больно…
– Не снисходи до меня! И прекрати меня так называть. Давай выматывайся отсюда! Ты, тощая проповедница! Дай мне жить так, как я хочу! Поняла?
– Чарми…
– Убирайся, – устало сказала она, выходя из кухни и направляясь в спальню, откуда были слышны всхрапывания Рона.
– И сделай мне одолжение, Филиппа, Ладно? Не звони мне больше. И не приходи ко мне!
26
Джудит сняла трубку после первого звонка:
– Доктор Айзекс. – Когда она услышала голос на другом конце провода, ей стало дурно.
Глядя через плечо на Зоуи, которая убирала операционную после того, как Джудит провела небольшую операцию, она понизила голос и спросила:
– Как ты меня отыскал?
Слушая этот знакомый голос, она смотрела на тщательно простерилизованные хирургические инструменты, которые сушились у раковины, и пыталась собраться с мыслями. Джудит приехала в «Стар», чтобы скрыться и убежать от прошлого. И теперь, всего лишь на третий день ее пребывания здесь, он ее нашел.
– Бесполезно, – сказала она, глядя на Зоуи и стараясь, чтобы сестра ничего не слышала. – Нам больше нечего сказать друг другу.
Неужели никуда не удастся скрыться от прошлого? Разве она была приговорена тащить его за собой, куда бы она не скрылась? Подобно духу Якоба Марли и его цепей? Джудит подумала: может быть, она совершила ошибку, приехав в «Стар»? Может, горы и расстояние все же не смогут защитить ее? Может, было бы лучше скрыться в анонимности большого госпиталя в огромном городе – «Дженерал» в Массачусетсе или «Седарс-Синай» в Лос-Анджелесе…
– Да, я все еще здесь, – сказала она. – Вы не должны были мне звонить…
Загорелся сигнал на панели над дверью холла перед операционной. Каждая из пяти лампочек указывала на комнату больного. Сейчас сигнал показывал, что ее вызывали к мистеру Смиту. Джудит не смогла навестить его утром.