Некоторое время я скрывалась во Флоренции. Молодой англичанин, сэр Эдвард, почувствовал ко мне страстное влечение. Я не была еще утомлена гнусными наслаждениями. Душа моя пробудилась от волшебных и чистых слов любви. Я испытывала несказанные и туманные, поэтизирующие жизнь желания сильная душа Эдварда увлекла меня за собой на небывалые высоты. При мысли о телесном наслаждении я переполнялась гневом. Эдвард сдался первым. Утомленный платонической страстью, он не в силах был побороть своих чувств.
Однажды, застав меня спящей, он овладел мною. Я проснулась в его объятиях и в самозабвении слила свое блаженство с его восторгом. Трижды я была в раю и трижды Эдвард был божеством, но когда он обессилел, я пришла в ужас и отвращение. Это был человек из мяса и костей. Я выскочила и его обьятий, нечистое дуновение погасило луч любви… душа больше не существовала. Я вернулась к прежней жизни.
Фанни: Ты вернулась к женщинам?
Галиани: Нет, решила испытать все утехи, которые могут позволить себе мужчины. При содействии знаменитой сводни, я пользовалась услугами самых сильных мужчин Флоренции.
В одно утро я отдалась 32 раза и еще жаждала. Однажды, будучи с тремя сподвижниками, я решила взять их всех одновременно. Самого сильного я попросила лечь навзничь и пока он содомировал меня через зад, второй лег на меня сверху, а рот мой владел приапом третьего.
Поймешь ли ты это наслаждение?!
Впитывать всем ртом мужскую силу, в ненасытной жажде пить ее, глотать струи горячей и острой пены и чувствовать, как двойной поток льется в два других отверстия, расходясь по внутренностям и пронизывая все тело.
Мои соратники были несравненны, но все же и они истощились…
С той поры я почувствовала холод к мужчине — мне доставляло наслаждение только одно — голой сплестись с нежным и трепещущим телом молодой девушки, застенчивой и наивной.
Фанни: Я в ужасном состоянии, я испытываю чудовищное желание. Все, все ты испытала — пытки и боль, страдания и радость. Я тоже хочу все испытать сейчас же, сию минуту… ты меня больше не можешь утолить… голова горит… я боюсь сойти с ума!
Галиани: Успокойся, Фанни, я сделаю для тебя все.
Фанни: Возьми меня сейчас ртом, выпей всю душу, потом я… о! … Тот осел, он мучает меня! Пусть он разорвет, пусть он раздавит меня!..
Галиани: Безумная! Нет, я утолю тебя… мой рот искусен… кроме того, захватила с собой нечто подобное приапу осла, вот взгляни…
Фанни: Ах какое чудовище! Но он не войдет!
Галиани: Ложись навзничь… вытянись, раздвинь ноги еще… подними ноги кверху. Раскинь волосы, опусти руки свободно… отдайся мне без страха.
Фанни: Да, да скорее…
Галиани: Нет, так нельзя! Терпение… помни, что бы ни делала, ты должна быть неподвижной. Принимая поцелуи, не отдавай их, подавляй все до последнего мига.
Фанни: Да, да, понимаю тебя, я твоя, приходи.
Галиани: Как ты хороша! Вот это желание, ведь оно само по себе наслаждение. Знаешь, пусть не покажется тебе диким, но я хотела бы так чтобы было похоже, что ты мертва… хочу зажечь тебя и довести до вершин чувственной жизни.
Фанни: Твои речи уже жгут…
Галиани подбирает мешающиеся волосы и, положив руку между бедер, растирает нежные части Фанни, потом бросается на нее и своими губами, приоткрыв алый ротик между ног Фанни, языком углубляется в наслаждение.
При виде этих двух нагих и неподвижных женщин можно было подумать, что между ними идет тайное и молчаливое смешение душ. мало-помалу Галиани отделилась и поднялась. Ее пальцы нежно играли грудями Фанни. Поцелуи, нежные укусы осыпали ее с ног до головы. Фанни была зацелована, смята и стерта… от щипков она вскрикивала, но тихая ласка вливала в нее покой. Галиани протискивала свою голову между ног своей подруги. Ее язык раздвигал или покусывал, или потягивал две розовые губки Фанни, забирался в чашечку и медленно расходовал сладкую негу.
Внимательно следя за нарастанием неистовства, в которое ввергалась ее жертва, Галиани останавливалась и удваивала страдания, то удаляя их, то приближая. Иступленная Фанни почувствовала кризис своих восторгов.
Фанни: Это слишком! … Я умираю! Дай себя!
Галиани: Бери!
С этим криком Галиани подала Фанни флакон, наполовину выпитый ей самой.
— Пей, это элексир жизни! Все твои силы воскреснут вновь!..
Фанни расслабленная и неспособная к сопротивлению, проглотила жидкость, которую ей влила Галиани.
а-а-а-а! Закричала Галиани, — теперь ты моя!
Ее взгляд загорелся адским блеском. Стоя на коленях между ногами Фанни, она приладила себе свой страшный приап, при взгляде на который страсть Фанни достигла апогея. Ее словно охватил внутренний огонь и привел в бешенство. Едва началась эта пытка, как ее схватили жуткие конвульсии.
Фанни: А! Он жжет меня внутри! А! … Грызет меня… злая ведьма, ты завладела мной. А-а-аа….
Галиани, не чувствительная к этим крикам, удвоила свои порывы. Она разодрала тело Фанни. Но вот и она конвульсивно извивается… больше нет сомнений, что вместе с Фанни она выпила сильнодействующий яд!
В испуге я бросился на помощь, сорвал дверь и вбежал. Но увы. Фанни была уже мертва. Галиани еще боролась со смертью.
— Это ужасно! — вскричал я вне себя.
Галиани: Да, но зато я познала все крайности чувств… оставалось только последнее… познать, можно ли насладиться мукой и агонией, смешав их с агонией другой женщины… эта сладость ужасна… ты слышишь… я умираю… боль чрезмерна… не могу… о-о-о-о…
И с протяжным стоном из глубины души ужасная фурия мертвой упала на грудь Фанни.
А. Пранкер
Козел
В дверь позвонили. Кидсон нехотя отложил журнал, отодвинул в сторону столик со свежей почтой и покачал головой.
— Кто бы это мог быть? Знакомые обычно звонят по телефону…
Большое мягкое кресло скрипнуло кожей и отпустило его. Спустившись в прихожую, он одернул купальный халат и открыл дверь. Брови его чуть вопросительно приподнялись.
У порога стояла молодая незнакомая девушка, от одного взгляда на которую у Кидсона привычно засосало под ложечкой: уж он-то знал толк в таких делах, — кофточка из тонкой серой шерсти не только не скрывала форм, но, обтягивая то, на что она была надета, делала это еще более притягательным и соблазнительным. Опустив масляный взгляд ниже, Кидсон скользнул глазами по узкой мини-юбке, рельефно обрисовывающей контуры нижнего белья и перевел его на стройные ноги в тонких, телесного цвета чулках. Сглотнув поднявшийся в горле комок, Кидсон поднял глаза. Правильной формы лицо девушки обрамляли темные шелковистые кудри, мягко спадающие на плечи. Тонкий точеный нос в сочетании с большими карими глазами и чуть припухшими губами делали ее похожей на Дороти Чейн в «Девчонки с улицы», которую прокат рекомендовал «…исключительно для поднятия формы перед ночными забавами». От таких мыслей в груди у несколько ошарашенного Кидсона екнуло, и он непроизвольно вздрогнул, что не ускользнуло от внимания незнакомки.