Еще раз вздохнув для порядку, я крепко сжала зубы (прям как перед кабинетом стоматолога) и вышла в коридор. Вышла, оставила дверь к себе открытой (если придется срочно сматываться) — и только тут подумала, что буду делать, если Дрик заперся изнутри.
Вредно иногда думать. Иногда лучше сначала попробовать — глядишь, и поводов для расстройства будет меньше. Короче, Дрик дверь не закрывал, и я ее тихонько открыла — благо, петли здесь не скрипели. То ли конструкция была удачнее нашенской, то ли смазки не жалели. Поэтому открылась дверь совершенно бесшумно, я ее придержала, чтоб о стену не стукнулась, и снова остановилась, чтоб осмотреться, прежде чем войти.
Камера у Дрика была побольше моей, окно чуть пошире и кровать поближе к двери. На ней он и лежал ничком, уткнувшись лицом в ладони. Плечи его вздрагивали — судорожно так, и не все время, а через паузы. Не знаю, сколько я так стояла и смотрела на него. Мне показалось, что минут десять, только в такие моменты жизни время ведет себя, как само хочет. Не знаю, что меня держало у входа, но уж точно не страх. И как-то жалко было парня, и вроде стыдно, словно я в чем-то виновата перед ним.
Не знаю, как он почувствовал мое присутствие — может, ветром из коридора дунуло. Но почувствовал, оглянулся через плечо — и аж дернулся. Вскочил неловко как-то, деревянно — это при его всегдашней пластике бойцового кота! Глянул на меня, тут же опустил глаза. Потом снова поднял. Морда зареванная, нос красный, распухший, хотя крови, вроде бы, нет. Ну и прочие следы от моего не слишком деликатного обхождения налицо. На лице.
— Юль… Я…
— Помолчи.
— Юль!
— Помолчи, мешаешь сосредоточиться.
С ним явно что-то было не так, но я никак не могла понять, что именно. Мои подозрения только укреплялись — опоили, околдовали, заморочили голову, запугали, наконец… А его чувство вины, его ссутуленные плечи, тихое извиняющееся бормотание только мешало. Ага!
— Дрик, послушай меня, пожалуйста. Я думаю, что ты ни в чем не виноват. Мне было ужасно неприятно, но я пришла сейчас не для того, чтобы тебя стыдить. Или самой извиняться. Или… Неважно. Слушай. По-моему, с тобой что-то сделали, иначе ты бы на меня… ты бы так себя не вел. Поэтому, пожалуйста, ляг на спину и постарайся расслабиться. И не думай ни о чем плохом. Лучше вообще ни о чем не думай. О! Поспи.
— Ну ты даешь! Я, по-твоему, бревно бесчувственное, и так просто вот возьму сейчас и засну!?
Так, знакомая манера говорить возвращается. Значит, не все так плохо.
— Чувственное ты бревно, чувственное.
Ой, кажется, не то я сморозила — он опять сник, заобвинял сам себя.
— Короче, Дрик. Мы с тобой… много чего видели, много раз друг другу помогали. Дай, я попробую опять тебе помочь. А для этого постарайся расслабить мозги, отключи их или думай о чем-нибудь постороннем и хорошем. Неужели этому тебя не учили?
Ох и тон у меня — как у нашей завучилки в школе. Ну почему, почему, когда позарез нужно с человеком говорить так, чтобы он услышал, ничего не получается?! Или шутки дурацкие, или какие-то чужие слова, да и голос тоже чужой!
Я подошла и осторожно усадила его на кровать, сама села рядом. Думала обнять его, но он аж дернулся от моего прикосновения. Тогда я встала, неловко так погладила его по голове…
— Дрикушка! Ты мне очень дорог, честное слово. Я без тебя тут буду одна, почти совсем одна в целом-целом мире. У меня в нем из родных — только папа, а из друзей — только ты. Пожалуйста…
Я сама не знала, что "пожалуйста". Но он кажется понял — и заплакал. Тихо-тихо, как испуганный ребенок, только слезы по щекам.
— Дрик, не бойся, все у нас будет хорошо. Ложись, пожалуйста, на спину и закрой глаза.
Он послушался. А я стояла рядом, дура дурой, и тоже ревела. Тоже тихо, почти про себя, носом старалась не шмыгать. А как прикажете все эти меридианы и параллели в человеческом теле высматривать, когда глаза полные слез?! То-то и оно, что внутреннее зрение очень сильно на внешнее завязано.
Пришлось отойти в центр комнаты и вплотную заняться дыхательными упражнениями на успокоение. Предварительно вытерев морду рукавом. Умыться бы еще… Но умывальника я так сразу не заметила, а расспрашивать Дрика, где у него тут удобства спрятаны, не хотелось.
Короче, взяла я себя в руки минут через десять. Он все это время терпеливо лежал, задрав нос к потолку, и, в свою очередь, честно пытался успокоиться. Не скажу, что у него это особо классно получалось, но все же дыхание выровнялось, да и эмоциональный фон тоже — и пятна с лица сошли, и пахло от него уже не так резко. Ладно, будем работать. Небось, следят за нами сейчас, сволочи, через какую-нибудь дырку секретную…Ну да ладно, щас я вас порадую.
— Дрик, не спишь?
— Нет.
— Закрой глаза ладонями.
Он послушался. А я попробовала повторить один фокус, который как-то мне показывала Лиина. Она тогда собрала с пламени тепло в специально сделанный шарик несколько секунд — а потом он рванул. Вроде как все собранное тепло разом отдал. Получилась эдакая волна жара. Ну а я попробовала все то же повторить со светом, благо, под потолком висела лампочка. Конечно, не совсем лампочка в нашем понимании, не та, которая "висит груша, нельзя скушать". Как она работала, я понятия не имела. Но свет от нее шел. С третьей попытки фокус получился — в комнате сперва потемнело, а потом моя импровизированная "световая бомбочка" полыхнула. Я успела загородить глаза предплечьем. А вот наблюдателю — если он был — пришлось, небось, несладко. А нефиг подсматривать, как люди выясняют отношения.
Как ни странно, эта шалость помогла мне настроиться на рабочий лад. Поэтому Дриковы энергетические потоки я принялась осматривать почти спокойно и буднично, словно решала давно привычную задачу. А правильный настрой — это половина успеха. "Хочешь что-то сделать хорошо — представь себе, что ты это уже сделала, причем отлично", наставляла меня Лиина.
Сосредоточилась, закрыла глаза — и схема всяких там меридианов, чакр и русел в Дриковом организме возникла на моем "внутреннем экране" четко, как в хорошем телевизоре. М-да, госпожа Сова таки хорошо меня научила. Лучше, чем сама хотела — потому что увидела я не только то, о чем она рассказывала, но и много чего другого. Я даже поразилась тому, сколько всего вижу, и тому, что могу теперь путешествовать по "слоям" организма. Например, легко увидела следы многочисленных синяков на его лице (точнее, на "потоковой картинке" лица) и даже кое-что подправила. Не влезая особенно, потому что целительница из меня была аховая, да и стыковать новые знания со старыми, полученными в Универе, я еще не знала, как.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});