Когда часом позже Майк уехал, Джейсон откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Желание, возбужденное женой, все еще пылало в нем, как всепожирающее пламя. Он так хотел заняться с ней любовью! Ему так этого хотелось, что пришлось крепко сжать зубы и всеми силами бороться с порывом взбежать вихрем по ступенькам и овладеть ею прямо сейчас. Ему хотелось задушить ее в объятиях за то, что она советовала ему быть «предусмотрительным» мужем и иметь любовниц.
Его молодая жена, похожая на ребенка, вязала из него узлы. То ей хотелось сыграть с ним в шахматы или карты; теперь она взялась за более возбуждающие игры – начала его поддразнивать.
Она постоянно стремилась раздражать и одновременно возбуждать его и превосходно преуспела в этом, руководствуясь своим природным инстинктом. Она, покачивая ногой, сидела на ручке его кресла, расположилась на письменном столе, привезла ему подарок, попросила поцеловать ее. В его мозгу возникла жестокая мысль: а не представляла ли она себе, что он – Эндрю, когда только что целовала его, как воображала это у алтаря?
Презирая себя за неутолимое желание овладеть ею, он резко встал и стремительно поднялся по широкой лестнице. Он знал, что женится на женщине, принадлежавшей другому, но не ожидал, что это будет так терзать его душу.
Только гордость мешала ему заставить ее снова быть с ним. Гордость и сознание того, что тогда он почувствует не больше удовлетворения, чем чувствовал в их брачную ночь.
Виктория услышала его шаги в спальне и постучалась к нему. Он пригласил ее войти, но ее улыбка тут же угасла, когда она увидела, что камердинер Франклин упаковывает саквояж, а Джейсон набивает кожаный портфель документами из стопки лежащих на столе перед камином.
– Куда ты собираешься? – ахнула она.
– В Лондон.
– Но… почему? – Виктории не удалось скрыть своего разочарования.
Джейсон повернулся к камердинеру:
– Остальное я упакую сам, Франклин. – Подождав, пока тот выйдет и закроет дверь, он коротко сказал: – Мне там лучше работается.
– Но ведь вчера ты говорил, что не можешь поехать со мной в Лондон и переночевать там потому, что завтра утром тебе предстоит встреча с людьми здесь.
Джейсон перестал заталкивать документы и выпрямился. С нарочитой грубостью он сказал:
– Виктория, известно ли тебе, что может случиться с мужчиной, испытывающим в течение длительного времени неутоленное желание?
– Нет, – призналась жена и для пущей значимости покачала головой.
– Тогда мне придется объяснить тебе это.
Виктория опасливо затрясла головой.
– Д-думаю, не нужно… в особенности когда ты в таком настроении.
– До встречи с тобой у меня не бывало такого настроения. – Повернувшись к ней спиной, он оперся на каминную полку и уставился глазами в пол. – Предупреждаю, отправляйся в свою комнату, пока я не забыл, каким «предусмотрительным» мужем мне следует быть, и не перестал беспокоиться о поездках в Лондон.
У нее заныло сердце.
– Так ты едешь к своей любовнице, не так ли? – захлебнувшись от отчаяния, выговорила она, вспомнив, не веря самой себе, каким нежным он казался, когда она вручила ему подарок.
– В твоем тоне звучат неприятные нотки, характерные для ревнивой жены, – сквозь зубы процедил он.
– Ничего не поделаешь, я и есть жена.
– У тебя весьма странное представление о том, что значит быть женой, – презрительно усмехнулся Джейсон. – Ладно, а теперь уходи.
– Черт тебя подери! – вспыхнула Виктория. – Я не знаю, как быть женой, неужели ты не видишь этого? Я умею готовить, шить, ухаживать за мужем, но тебе этого не требуется, у тебя для этого много челяди. Вот что я тебе еще скажу, лорд Филдинг, – продолжала она в неистовстве. – Может быть, я не очень хорошая жена, но ты просто невозможный муж! Когда я предлагаю тебе сыграть в шахматы, ты злишься. Когда я пытаюсь соблазнить тебя, ты становишься несносным…
В этот миг она увидела, как голова Джейсона резко вздернулась вверх, но была так сердита, что не обратила внимания на изумленное выражение его лица.
– А когда я привожу тебе подарок, ты отбываешь к своей любовнице в Лондон!
– Тори, – судорожно сказал он, – иди ко мне.
– Нет, еще не все! – вырвалось у нее от переполнявшего ее чувства унижения и гнева. – Отправляйся к своей любовнице, если тебе нужно именно это, но не обвиняй меня в том, что у тебя никогда не будет сына. Может, я и наивна, но не настолько, чтобы считать, что могу произвести на свет ребенка без… ну, без твоей помощи!
– Тори, пожалуйста, иди ко мне, – хрипло повторил он.
Интонация его голоса наконец дошла до нее и сразу же погасила ее ярость, но Виктория все еще опасалась, что будет отвергнута, если подойдет к нему.
– Джейсон, мне кажется, ты сам не знаешь, чего хочешь. Ты говорил, что хочешь сына, а…
– Я прекрасно знаю, чего хочу, – возразил он, открывая свои объятия. – Если ты подойдешь ко мне, я докажу это…
Загипнотизированная горящим взглядом зеленых глаз и бархатными нотками чуть охрипшего голоса, Виктория медленно прошла вперед и тут же очутилась в таких крепких объятиях, что у нее затрещали кости. Его губы приникли к ее губам в таком бешеном, возбуждающем поцелуе, что ее обдало нестерпимым жаром. Она ощутила его возбуждающую близость, его руки, по-хозяйски гладящие ее спину и грудь…
– Тори, – прерывисто прошептал он, нежно касаясь губами ее шеи, отчего ее снова пробрала дрожь. – Тори, – судорожно повторил он и снова впился губами в ее рот.
Он целовал ее неспешно, а затем с ненасытной жаждой скользил руками по ее телу, обхватил ее и крепко прижал, чем вызвал у нее стон, свидетельствовавший о том, что она трепещет от того же, что и он, желания.
Не отрывая губ от ее рта, он подхватил жену на руки и поднял. Она поняла, что он осторожно несет ее в постель. В мире не существовало ничего и никого, кроме ее мужа. Виктория крепко зажмурила глаза и стала ждать. Потом почувствовала, что он лег рядом. Панический страх, как и раньше, охватил ее.
Но он нежно поцеловал ее зажмуренные глаза и обнял, мягко привлекая к себе.
– Принцесса, – шепнул он, и хрипловатый его голос прозвучал так же сладко, как сладки были его ласки, – пожалуйста, открой глаза. Я не собираюсь набрасываться на тебя, обещаю.
Виктория сглотнула комок в горле и открыла глаза; она тут же почувствовала невыразимое облегчение оттого, что он предусмотрительно загасил все свечи, кроме тех, которые стояли на каминной полке в другом конце комнаты.
Джейсон заметил страх в больших синих глазах жены. Опершись на локоть, он протянул руку, чтобы нежно погладить раскинувшиеся по всей подушке золотисто-каштановые локоны.