И корабельщик решительно оттолкнулся своим шестом от илистого дна. Озадаченный мельник закашлялся и больше не задавал вопросов.
В Ножане ему надоело плыть по реке. Он заплатил корабельщику за провоз имущества, и повозка, в которую уселись путники, застучала колесами по суше. В тумане река мгновенно скрылась из виду.
— Надеюсь, что сегодня ночью мы согреемся! — сказал Эрек.
Но зубы у мальчиков стучали не только от холода.
Окоченевшие, они сошли с повозки в каком-то убогом постоялом дворе, который, к сожалению, был совсем не похож на те, где замерзших постояльцев ожидают пуховые перины.
У дверей конюшни стоял слуга и мелко рубил мотыгой сухие стебли проса.
— Эй ты, — закричал мельник, — Может, сначала возьмешь мою лошадь, а потом продолжишь резать свою солому?
— Твоя лошадь будет есть ночью то, что я для нее нарежу днем! — ответил ему слуга, не отрываясь от работы.
— Разве здесь нет пшеничной соломы?
— Было бы странно, — пробормотал слуга, — если бы здесь, в житнице Франции, не было пшеничной соломы!
— Это я и хотел услышать! — расхвастался довольный мельник. — Не зря я купил мельницу в Корбейле!
Как только слуга это услышал, его рука с мотыгой повисла в воздухе.
— Ну-ну, — сказал он, — значит, в Корбейле продают мельницы! Как странно, что никто из нас об этом не знает.
Жакоб испытующе взглянул на этого человека. Почему он сказал «из нас»? Жакоб будто бы невзначай посмотрел ему в глаза и нарисовал пальцем на плече крест, там, где его носили тамплиеры. Человек едва заметно кивнул головой.
Хотя мальчики спали, прижавшись друг к другу и укрывшись сеном, они мерзли всю ночь. Уже перед рассветом они слезли с сеновала и начали чистить лошадь и мула. Внезапно на конюшне появился слуга. Когда он понял, что Жакоб и Эрек его заметили, он подошел поближе и встал, опершись подбородком на черенок вил для разбрасывания навоза.
— Давно ли вы ему служите? — спросил слуга.
— Смотря как это понимать, — ответил Эрек, продолжая чистить копыта лошади мельника.
— Вы ученики мельника?
— Не совсем, — ответил Жакоб. — Иногда человек кажется не тем, чем он является.
— Это я знаю по себе.
Жакоб не смотрел на слугу до тех пор, пока тот не прислонил вилы к стене и не подошел вплотную.
— Посторонись! — он отвел мула в сторону и стоял в чулане за перегородкой рядом с Жакобом.
— Гляди, сказал он, проводя наложенными друг на друга указательными пальцами по брюху лошади и изображая на нем крест, — гляди, какая блестящая у нее шкура!
Жакоб посмотрел слуге в лицо, а затем на руки и заметил, что у него нет обоих мизинцев.
— Поэтому мы с мельником и едем туда, — сказал Жакоб, он понимал этот язык жестов. Это были условные знаки тамплиеров.
— Кто сообщил вам, что он там? — недоверчиво спросил тамплиер.
— Робер из леса, — тихо ответил Жакоб.
Он ощутил на себе удивленный взгляд тамплиера. Тот подвел его к кормушке.
— Ты не давал лошади овса? — громко спросил он.
— Мельник не покупал овса, — ответил Жакоб столь же громко.
Тамплиер на прощание обнял его и прошептал:
— Поприветствуй от моего имени корабельщика Ландольфа в Корбейле!
Жакоб кивнул.
Человек еще раз поднял руки, и у Жакоба в памяти запечатлелись его ладони, на которых не хватало мизинцев. Затем он бесшумно вышел из стойла. Уезжая с постоялого двора, мальчики навсегда простились с этим тамплиером.
На следующий день они приехали в Корбейль и к полудню очутились у городских ворот, расположенных на берегу реки. В отчаянии друзья пытались заглянуть через стену, которой было обнесено здание королевской администрации. Проникнуть туда, казалось, не было ни малейшего шанса, их покидало присутствие духа. За этой толстой стеной без окон томился в темнице человек, которого Жакоб так пламенно почитал. Но ему никогда не вызволить оттуда Великого магистра, ему, никому не известному тринадцатилетнему мальчишке! Жакобу показалось, что он лишь теперь пробудился к действительности, а до сих пор только по-детски предавался мечтаниям. Он опустил голову к поводьям. Затем они подъехали к мельнице, и Эрек, не говоря ни слова, указал на четырехугольник над дверью, недавно замазанный известью.
Великая встреча
Жакоб и Эрек стали учениками мельника. В их обязанности входило просеивать зерно, смазывать ступицы мельничных колес, грузить мешки на ослов, латать в мешках дыры, сгребать зерно лопатой, ставить мышеловки, пилить доски для лопастных колес, следить за плотиной и один раз в неделю выскребать муку из мельничных половиц и отдавать ее жене мельника, которая кормила этой мукой свиней. Когда их посылали в лес, они всякий раз проходили мимо высоких стен, за которыми томился Великий магистр, и всякий раз безнадежно вздыхали и бросали гневные взгляды на тяжелый подъемный мост, охраняемый множеством вооруженных людей.
В конце концов они свыклись и со своей новой жизнью, и с работой на мельнице. Однажды после работы, когда выдалось свободное время, Жакоб отправился к тому самому Ландольфу, которому должен был передать привет от восьмипалого тамплиера.
Он встретил корабельщика перед небольшим домиком в речной долине, где жили рыбаки. Человек, у которого Жакоб спросил, как найти дом Ландольфа, проводил его туда.
— Вот он стоит у своих дверей! — воскликнул он. — Эй, Ландольф, к тебе пришел гость!
Жакоб увидел на редкость коротконогого человека с лицом, обросшим рыжеватой щетиной. На голове у него были жидкие волосы. Этот человек имел нездоровый вид и так обрюзг, словно всю жизнь просидел в кухонном чаду. Жакоб не решался с ним заговорить до тех пор, пока его острый взгляд не встретился с маленькими глазками Ландольфа. Тут Жакоб забыл про не очень приятную внешность этого человека и сказал:
— Я должен передать тебе привет от восьмипалого слуги, который на самом деле не слуга. Он работает на постоялом дворе, расположенном между Корбейлем и Ножаном. Его дела идут хорошо.
— Входи! — кратко сказал Ландольф. В доме он указал на табуретку: — Садись сюда!
Довольно продолжительное время они сидели напротив друг друга, не начиная разговора. Жакоб уже подумывал о том, не уйти ли ему, и тут Ландольф сказал:
— Ты пришел сюда с совершенно иными целями.
— Иногда цели смешиваются, — уклонился Жакоб от прямого ответа. — Наконец, даже неизвестно, какая цель появилась раньше.
Ландольф кивнул и перевел разговор на другую тему:
— Ты работаешь на мельнице Эдуарда.