вечером? — тепло спросил он.
— Да. Во сколько?
— Я освобожусь в шесть, потом зайду на рынок. Придешь к семи?
— Хорошо, — ответила она, не в силах справиться с дебильно широченной улыбкой, расплывшейся по всему лицу.
Острые черты смягчились, когда Малфой задержал на Гермионе взгляд. А затем его глаза метнулись к Лаванде, и уголок губ приподнялся в едва заметной ухмылке перед тем, как он уверенно наклонился и оставил на губах Гермионы долгий поцелуй.
Она ощутила, как все лицо краснеет, пока он выходил из-за стойки, чтобы подхватить кожаную куртку со спинки стула.
— Лав, — кивнул Драко, проходя мимо.
Браун обернулась так, что оказалась спиной к Грейнджер.
— Пока, Драко! — воскликнула она.
Он помахал, не обернувшись, и вышел из кофейни, а Гермиона решила занять себя уборкой и взялась за тряпку.
Спустя несколько мгновений Лаванда повернулась обратно.
— Так, так, та-а-а-ак…
Грейнджер не встретилась с подругой взглядом, но почувствовала, как жар на лице усиливается. Наконец, она подняла взгляд. Браун ухмылялась, как Чеширский кот.
— Что? — усмехнулась Гермиона.
— Я бы хотела заказать двойной эспрессо и объяснение, пожалуйста, — ласково попросила Лаванда.
— Даже не знаю, что тут сказать, — она прикусила губу, сдерживая улыбку и поворачиваясь к кофемашине.
— Не знаешь, что сказать?! Может, объяснить, что случилось?! — обернувшись, Гермиона увидела округлившиеся глаза и широкую ухмылку Лаванды. — В последний раз, насколько мне известно, вы ругались в моей спальне! Теперь я прихожу сюда, а вы вдруг вываливаетесь из кладовой, все такие помятые, словно только что сосались, а потом он берет и целует тебя прямо у меня на глазах!
— Мы все уладили, — дернув плечом, она повернулась, чтобы налить кофе.
Браун вытянула шею, заставляя Гермиону встретиться с ней взглядом.
— Уладили… Вы ПЕРЕСПАЛИ?
— Лаванда! — Грейнджер с опаской оглядела пространство, пусть и знала, что в кофейне пусто.
— А что? Здесь никого нет, — блондинка сделала глоток кофе, не отрывая взгляда от подруги.
Гермиона продолжала молчать, а глаза Лаванды — становиться шире, пока первая окончательно не сдалась.
— Нет, ладно? Мы не переспали. Не совсем.
— Но вы занимались чем-то другим.
Грейнджер склонила голову к плечу и скрестила руки.
— Это девчачий разговор, Гермиона. Привыкай.
— Ах, значит, я должна все тебе рассказать?
— Нет, не должна. Но это же весело! — Лаванда снова склонилась всей грудью к стойке и понизила голос. — Полагаю, вы были близки прошлой ночью…?
Гермиона снова рефлекторно оглядела кофейню, но никто, сидя за столиком в углу, по-прежнему за ними не подглядывал.
— Наверное… — она отвела взгляд в сторону. — Эта ночь была… Мы увлеклись. Но я вроде как… не хочу торопиться? Как ты с Блейзом.
— Ох, этот поезд уже ушел, милая, — Лав засмеялась.
— Чего?!
— Да, давным-давно! Вообще-то почти сразу после того, как мы это обсудили. Но сейчас не обо мне.
Грейнджер снова повернулась к кофемашине и вытащила ковшик.
— Как насчет: «Это было прекрасно», и мы остановимся на этом?
— Хорошо, — тон Браун смягчился, и она одарила Гермиону милой улыбкой. Однако потом ее глаза сузились. — Но однажды… однажды я выведу тебя на эту порочную воду. Я хочу знать, хорошо ли он целуется, и как хорош его рот в других сферах деятельности, или руки? Насколько большой у него…
— Лаванда Роуз Браун!
Лав успела лишь ухмыльнуться, когда прозвенел колокольчик, и молодые мамы начали заходить внутрь с колясками.
— Вот и постоянные клиенты. Им всем понадобится кофе и пирожные, поэтому тебе лучше идти!
Грейнджер начала выпроваживать подругу взмахами рук, но все равно не смогла сдержать улыбку, заставляющую уголки губ дрожать.
— Ладно, ладно, — засмеялась Браун, а затем повернулась к двери и приветственно кивнула паре молодых женщин. — Но позже я с тобой еще поговорю, — она вскинула палец. — И да, Гермиона?
— Что? — нетерпеливо спросила она, окидывая мам настороженным взглядом.
— Не стоит. Лучше поторопись, — Лаванда указала в направлении, куда ушел Драко. — Не забывай… осталось меньше месяца.
Гермиона покачала головой и отмахнулась от подруги прежде, чем та вышла за дверь.
***
— У тебя вокруг зрачка темно-серый ореол.
Драко ощутил, как тонкие пальцы коснулись брови, пока Грейнджер изучала взглядом его лицо. Она сидела за кухонной стойкой в его квартире, а он находился именно там, где хотел быть всегда — между ее ног, обхватывая ладонями ее бедра и поглаживая большими пальцами шелковую кожу.
Наступил вечер. Мягкий свет проникал в гостиную через высокие окна, открытые навстречу теплому воздуху. Когда Гермиона пришла на их запланированный ужин, Драко едва позволил ей поставить купленную заранее бутылку вина на стол, как тут же притянул к себе.
— А у тебя веснушки, — он почувствовал, как поднимается уголок губ.
— Да сколько их всего? Пять?
Ее возмущенный вид был очарователен.
— Я насчитал семь.
Драко склонился ближе и поцеловал каждую веснушку перед тем, как вновь поймать ее губы своими. Гермиона сдавленно простонала, но спустя мгновение обвела языком его губы, и он раскрыл их, углубляя поцелуй и превращая шутливость в нечто более настойчивое.
Малфой возвращался мыслями к любимым моментам прошлой ночи… утра… и этого вечера, пока она тонула в его объятиях. Ее ладони соскользнули с его шеи на плечи, и он прижал ее спиной к ящикам, вжимаясь в ее тело, ощущая себя так, словно мог поселиться в этом моменте.
И провести в нем всю оставшуюся жизнь.
Они целовались, пока бурление кипящей воды не надоело настолько, что Драко больше не смог это игнорировать.
Он с неохотой отстранился.
— Паста, — произнес Малфой, позволяя сожалению с очевидностью окрасить это слово.
Гермиона спустилась руками по его груди.
— М-м-м, да, тебе бы лучше заняться ею, — она подняла взгляд из-под ресниц, прикусив губу.
Его глаза расширились.
— С тобой это представляется невозможным, — он склонился, чтобы снова поцеловать ее. — Чертова… ведьма.
Грейнджер тихо рассмеялась, обнимая его сильнее, и он понял, что если паста окажется ужасно переваренной — ему будет абсолютно плевать.
На самом деле, Драко уже начал прикидывать, нужно ли им в принципе есть, или вместо этого ему стоит уложить Гермиону на диван (или кровать в спальне), когда услышал громкий щелчок дверного замка.
Он отстранился, замечая отражение собственного удивления на лице Гермионы.
Это мог быть только Тео, пусть тот и безусловно заверил, что не будет дома целую ночь.
В коридоре раздались шаги, и Малфой повернулся лицом к проему. Он ощутил, как Грейнджер соскользнула со стойки, когда Нотт вошел на кухню. В его голове проскользнула мысль, что они, вероятно, выглядели несколько виноватыми. Испытывая раздражение, он взглянул на Гермиону, и увидел, как между ее бровями пролегает складка, поэтому специально придал себе равнодушный