«…Такую беспримерную храбрость, какую проявили народоармейцы на Хабаровском фронте, мне приходилось видеть редко, даже в Красной Армии. Бойцы безудержно шли на опутанные проволокой сопки и почти голыми руками брали пулеметы» (Из приказа командующего Блюхера В. К.).
«После разгрома 12 февраля 1922 года под Волочаевкой уже ничто — и даже японская помощь — не могло спасти белых.
10 июля началась эвакуация японцев из Приморья.
9 октября был взят Спасск, и белые покатились на Владивосток.
25 октября был взят Владивосток» (Из военной сводки).
* * *
«…Два года назад мы отказались от немедленного установления Советской власти на Дальнем Востоке и образовали буфер в надежде, что это даст возможность трудящимся ДВ заниматься мирным трудом, а Советскую Россию оградить от всяческих авантюр. На деле это оказалось не так. За эти два гота трудящиеся ДВ не имели ни одной спокойной минуты, чтобы заняться хозяйственным строительством, а Народно-революционная армия почти беспрерывно на разных фронтах жертвовала своей жизнью в борьбе с желтым империализмом и его слугами.
Но этого мало. В тылу у нас работал враг. Буфер позволял реакционной буржуазии, эсерам и меньшевикам устраивать заговор за заговором.
Таким образом, республика потребовала много жертв, не дав ничего взамен. Этому должен быть положен конец.
Мы требуем ликвидации чуждого нам буфера. Мы требуем установления на ДВ настоящей трудовой власти Советов. Мы требуем полного единения с Советской Россией и готовы с оружием в руках выступить против каждого, кто помешает нам эти требования осуществить.
Мы поручаем партии пролетариата, неизменно верной нашей защитнице — Российской коммунистической партии осуществить эти требования.
Да здравствует единая Советская Россия!» (Из резолюции общего собрания бойцов комсостава и политработников ордена Красного Знамени Волочаевского полка).
«…Сила нашей партии на Дальнем Востоке состояла в том, что она все время равнялась на Москву. Трудящиеся знали, что мы буферим временно и при первом же удобном случае перестанем заниматься этой неприятной работой… Удобный момент наступил…» (Газета «Дальневосточный путь»)
«…Теперь у нас Советская власть. Ур-ра! На демонстрации было много народу. Николай Григорьевич Храпчук шел впереди и нес Красное знамя без синей заплатки. Он даже плакал, мы видели, как он утирал слезы рукавом.
Мы будем чтить до конца наших дней поднятое в Октябре нашими отцами Красное знамя, мы понесем его вперед. Присоединяясь к заветной мечте наших отцов и старших братьев, мы тоже говорим: Долой буфер и да здравствует Советская власть на Дальнем Востоке. Прокопий Хохряков, Кузьма Зыков, Алексей Карасев» (Из ячейковой стенгазеты «Молодая гвардия»).
Между прочим, в областном музее нашлась фотография поселковой ячейки, на ее обороте дата: сентябрь 1921 года. Многих ребят я узнаю… В центре сидит Митя Мокин, инструктор укома в буденновском шлеме, телеграфист Уваров в тужурке, на которой нет двух пуговиц, Васюрка Чураков в отцовской шляпе. Позади стоят рядом Костя Кравченко и Вера Горяева. Такие юные, почти детские лица! На полу, поджав под себя ноги, устроились Пронька, Кузя и Ленька Индеец, он же сын смазчика Карасева.
На снимке я не нашел Сени Широких и Феди-большевичка. Сеня к тому времени погиб, а Федя еще воевал с бандитами в пограничных районах…
Все они дорогие сердцу моему товарищи. Написав эту книгу, я в какой-то мере исполнил долг перед ними, помог Косте Кравченко рассказать о героях, взятых из жизни.
1960–1962 гг. ЧИТА.
Примечания
1
Мендэ! — здравствуй (бурятское).
2
«Овечка» — так в шутку называли паровоз серии ОВ.
3
Чирки — женская обувь без каблуков, изготовленная из юфтевой кожи.
4
Ичиги — мужская обувь, изготовленная, как и женские чирки, из юфтевой кожи.