Успех должен был быть стопроцентным.
Но неожиданно "мероприятие" срывается.
Первый вопрос, который возникает: кто? Кто, как узнал, и кто помешал?
Спецслужбы отпадают сразу. Методы их "работы" иные: толпа в масках, мордами в землю, "всем лежать, иначе стреляю!". То есть силовой вариант решения вопроса. Чтобы сразу и навсегда отбить любое желание к сопротивлению.
Служба собственной безопасности губернатора?
Возможно. Но эти никогда не "подставили" бы машину с главой области под дула автоматов, что, судя по всему, все же имело место в "нашем" случае.
Остается последнее. За действующим губернатором стоят очень влиятельные силы, которым оказалось по силам не только "расколоть" заговор, но и предотвратить его, не убив ни одного его участника, что можно расценивать как предупреждение: смотрите, мы о вас знаем все, но не трогаем исполнителей, потому что они нам не опасны. Мы заранее знаем о каждом вашем шаге и поэтому не боимся вас.
Но если вы будете упорствовать в своих намерениях, мы возьмемся за вас всерьез.
"Да, именно так думал бы я, оказавшись на месте заказчиков "мероприятия". – Размышлял финансист, прикуривая очередную сигарету. – Возможно, такую же логическую цепочку построят и те, кто стоял за всем этим хорошо срежиссированным "спектаклем".
Но тогда ОНИ, как люди острожные и неглупые, не зная, что за сила противостоит им, не скоро попытаются повторить осуществить задуманное ими "смещение". Или отменят "акцию" вовсе, постараются найти иной способ воздействия на ситуацию.
Утром Быков, как обычно проверял электронную почту. К его удивлению, был там и ответ на его вопрос Сан Санычу (обычно финансист вдумчиво и долго вынашивал свои рекомендации). Письмо было коротким и понятным. "Повторных "мероприятий" не будет". – Значилось в электронном сообщении. – "Можешь бегать где попало и дальше". Вторая часть письма явно была "камнем" в его "огород", но, как говориться, из песни слова не выкинешь.
…Вечер выдался очень теплым. В Центральном парке в это время суток было очень много людей, причем не только молодежи. Михаил, Игорь и Серега оккупировали столик под темно-зеленым кленом, неторопливо закусывали кириешками и чипсам оранжевое пиво в больших стеклянных кружках. Громко играла музыка, на сцене молодая женщина приятным голосом исполняла хит восьмидесятых – "Лето, ах лето!". Когда она закончила, ей вяло поаплодировали.
Тут же к микрофону подошел конферансье и сказал: "А теперь, дорогие новосибирцы. для вас споет губернатор области Виктор Александрович Толоконский!".
Народ зааплодировал громче, люди со всех сторон парка потянулись к эстраде.
Голос у губернатора был негромкий, но приятный. Такой хорошо слушать в задушевной компании, под гитару.
Или в парке, теплым летним вечером.
Друзьям принесли еще по кружечке пива.
"Ну, за губернатора!" – "булдаковским" голосом сказал бывший тренер. Михаил, Игорь и Серега сдвинули кружки на столом. Стекло глухо звякнуло, несколько капель пива упало на брюки Быкова. Он смахнул жидкость на асфальт, виновато улыбнулся.
Ему этот вечер омрачить не могло ни что.
– Две баночки "Балтики", третий номер, пожалуйста! – Роман сложенной вдвое соткой ткнул в сторону именно той синей баночки, которую хотел купить; положил желтенькую бумажку на прилавок. Киоск был тот же, что и несколько месяцев назад, когда Роман "попал в историю". Даже девушка-продавщица, кажется, была та же. Она как обычно, ничего не ответила, заученными движениями отсчитала Чаркину сдачу, нажала на кнопку, отпирающую электромагнитный замок стеклянного холодильника, достала и подала две баночки "Балтики".
Бывший десантник вышел на улицу, подцепил ногтем алюминиевое колечко, вдавил образовавшийся овальный кусочек крышки внутрь банки, вторую баночку затолкал в брючный карман. Она приятно захолодила ногу.
На улице было тепло. Он отошел немного в сторону от круглосуточного магазинчика, сделал пару глотков из баночки, посмаковал прохладный комочек пива, прокатившийся внутрь, запрокинул голову, чтобы посмотреть на бездонное летнее небо, густо унизанное алмазными гвоздиками звезд.
Неожиданно его внимание привлек какой-то шум. Чаркин осторожно, стараясь не выходить на освещенное пространство, двинулся на источник шума.
В "той самой" подворотне опять кого-то грабили. "Дежа вю" – подумал Роман, подходя поближе. Трое парней остановили четвертого – щуплого молодого человека. Они бесцеремонно вывернули ему карманы, вытащили кошелек, отобрали мобильник, сняли с руки часы. Один из парней ухватил щуплого за руку, намереваясь снять перстень. Кольцо, судя по всему, сидело плотно, не снималось. Парню стало больно, он громко закричал. Один из парней без предупреждения ударил щуплого в солнечное сплетение. Тот согнулся и повалился вперед. Двое других подняли его за руки, третий несколько раз ударил щуплого рукой в живот, потом, с разбега – ногой. Щуплый захрипел. Его отпустили, он мешком свалился на асфальт.
Роман разжал, наконец, сжатые до побеления в суставах кулаки, судорожно глотнул из банки.
Парни наклонились в лежащему, долго возились, снимая перстень. Напоследок один из них разбежался и пнул по ребрам щуплого, начавшего подавать признаки жизни.
Роман мог бы, как курят, раскидать всех троих грабителей.
Он несколько раз едва удержался от того, чтобы не вмешаться. Но урок, полученный им несколько месяцев назад, не прошел даром. Бывший десантник допил свое пиво, не удержался, смачно плюнул на землю, выражая таким образом и свое отношение к происходящему, и к тому, что могло последовать за тем, если бы он все-таки вмешался и помог щуплому, когда того били и грабили. Под мощными ногами бывшего самбиста громко хрустнула раздавленная им жестяная банка.
Избитый паренек повернул на звук голову, заметил Романа, хотел что-то сказать, может быть, попросить о помощи.
Но не успел.
Последнее, что он увидел, была спина человека, быстро удалявшегося в темноту.
г. Новосибирск.
15 декабря 2005 – 10 марта 2006 года.