Да как вы…
– Помолчите, подполковник, – тяжело посмотрел на него второй искалеченный взрывом боец, окровавленный, страшный. – Давай, парень. Давай!
Медленно мы сблизились, пошли по кругу, не сводя друг с друга глаз. Пискунов нанес удар первым, обозначив ложный выпад ногой и довольно болезненно достав меня кулаком по ребрам. И тут же получил классический удар локтем в челюсть. Упал, перекатился на спину и, вновь оказавшись на ногах, бросился на меня, осыпая целым градом хорошо скомбинированных ударов. Но он уже плыл, плыл! И в образовавшиеся бреши обороны я сумел просунуть еще два точных, сильных удара. Он сбился с дыхания, отскочил. Я шагнул вперед… И пропустил мощнейший удар ногой по корпусу. Тут же последовал прием, называемый «хвост дракона», и я оказался на земле. Оттуда, опираясь о землю всем телом, ответил сдвоенным ударом ног. Его аж в воздух подбросило… Любой другой на его месте давно вышел бы из строя… Как и на моем, признаться, не слишком комфортном… Поднявшись и заметно шатаясь, мы вновь стали сближаться. В напряженной тишине раздался металлический удар, ворота с треском распахнулись, и двор молниеносно заполнился вооруженными людьми. Краем глаза я заметил спешащую ко мне Беликову.
– Стоять! – браво заорал какой-то худосочный полковник в милицейской форме. – Милиция!
Пискунов сплюнул на землю сгустком крови, кисло усмехнулся и поднял руки.
– И все же я лучше, – сказал он мне. – Без обид. Я бы тебя сделал.
– Не факт, – ответил я. – После драки кулаками не машут… Кстати, это твоя ошибка. Ты все время пытался соревноваться с милицией, а это глупо. Убийца не может быть лучше сыщика, а сыщик – лучше убийцы. Можно быть профи в своем деле, но нельзя путать разные понятия. Расклад дашь?
– Дам, – неожиданно сказал он.
Признаться, я даже удивился. Улик против него и впрямь было с гулькин нос. Что с того, что его вина была очевидна всем присутствующим. Не редкость, когда личность преступника известна всем, а юридически сделать ничего не возможно. Как шутит та же Беликова: «Перед законом все равны… А перед следствием – нет».
– Я дам расклад, – повторил он. – Тебе. Пусть остальные от зависти обгадятся.
– Дурак, – сказал раненый спецназовец. – Душевнобольной дурак!
Пискунов даже не посмотрел в его сторону.
– У нас работа такая, – сказал он, глядя мне в глаза. – Обижаться даже как-то нестандартно. Не беззащитных детей калечил. Ботаники по домам сидят, а в мужские игры с иным характером играют… Только уж довези меня до места сам. Что б эти… коллеги мне какую-нибудь заподлянку по дороге не кинули. А я тебе по дороге по себе весь расклад дам. Про других не стану – сами ищите. Идет?
Дивов лично надел на него наручники, подтолкнул к своей черной «Волге»:
– Ты так и так мне весь расклад дашь. Без всякой торговли.
– Да ну? – весело посмотрел на него Пискунов. – Уверен? – И, обернувшись ко мне, спросил: – Едешь?
Немного растерявшись, я посмотрел на Дивова. Тот секунду подумал, нехотя кивнул:
– Садись.
Я сел справа от Пискунова, дюжий двухметровый спецназовец подпер его плечом слева. Дивов, с наскоро перевязанной головой, устроился рядом с водителем:
– Поехали.
– Куда? – спросил водитель.
– Давай прямо в контору, на Литейный, – распорядился подполковник, повернулся к Пискунову. – Ну, рассказывай.
– Пусть он спрашивает, – кивнул на меня Протей.
Я задумался. Специфика моей работы была несколько иной, и допросы такого порядка мне проводить не приходилось.
– А… Зачем? – наивно полюбопытствовал я. – Зачем вообще все это?
– Ни фига себе вопросы! – опешил Пискунов. – Как зачем?.. Ну… Каждый зарабатывает так, как умеет. Амбиции опять же, да и принципы… Веришь – ни одного хотя бы «просто плохого человека» я за эти годы не тронул. Мразь была первостатейная. Растлители, такие же убийцы, но «без понятий», бандиты, отмороженные на всю голову… Да все я знаю, что ты мне сказать можешь! Просто… Жизнь так сложилась. Выпало так, и все.
– Знаешь, – сказал я, – когда-то я слышал одну историю. Арестовывали в совдеповские времена одного крупного диссидента. Запамятовал: то ли Сахарова, то ли Лихачева. И молодой оперативник, знакомый с трудами этого человека, извинился: «Работа такая», на что тот ему ответил: «А вот работу себе, молодой человек, каждый выбирает сам». Я не пошел бы в спецслужбы, занимающиеся политикой и инакомыслием, как видишь, не стал и «шестеркой» на воротах какого-нибудь босса или, тем более, киллером. А своей работы не стыжусь. Сложно, злюсь от глупости законов и малозначимости моих усилий, но… не стыжусь. Даже оправдываться не приходится.
– Я и не оправдываюсь, – пожал он плечами.
Мы замолчали. Возмущенный Дивов переводил взгляд с меня на него. Наконец не выдержал:
– Ну?!
– Что? – посмотрел я на него.
– Давай… Допрашивай.
– Так вроде… и так все понятно, – сказал я. – Остальное специфика, тонкости.
– Но именно эти «тонкости» нам и нужны! – взорвался подполковник. – Где хранит оружие и грим. Связи. Старые дела. Номера счетов. Помощники.
– Я в этом не разбираюсь, – сказал я и отвернулся к окну.
– Да вы что?! – начал было Дивов, но Пискунов перебил его:
– Который час?
– Час? – непонимающе посмотрел на него подполковник. – Около одиннадцати, а что?
– Точное время?
– Двадцать два сорок две, – посмотрел на часы Дивов.
– Жить кто-нибудь хочет? – с веселым любопытством осведомился у нас Пискунов.
– В каком смысле?
– В прямом. Думаете, я заминировал одну машину? Нет, на той должен был уехать Сергей с Пановым. А остальные… На всякий случай.
Дивов умудрился повернуться к нам всем корпусом, ошалело тараща глаза. Подумал секунду, мотнул головой:
– Врешь! Пытаешься провернуть какую-то аферу! Не выйдет.
Пискунов безразлично пожал плечами. Я посмотрел ему в глаза, покачал головой:
– Не врет. Останови машину! Подполковник, срочно звоните водителям других машин… Пискунов, ты все же подлец! Там же люди!
– А вот работу каждый выбирает для себя сам, – странным, отрешенным голосом сказал Пискунов. Мне показалось, что он находится в каком-то трансе. Кажется, он упоминал о контузии?..
– Из машины! – рявкнул я. – Быстро!
Мы уже въехали на Литейный проспект. Водитель – умница! Не штаны в спецшколе просиживал. Он свернул в один из дворов, уводя эту бомбу на колесах с забитого людьми проспекта, бросил ее у глухой стены, кубарем вылетел из машины, отползая под защиту мусорного контейнера. Дивов хладнокровно дождался, пока спецназовец вытащит из машины Пискунова, и только тогда последовал за ними. Я едва успел укрыться за каменным крыльцом какой-то парадной. И тут рвануло! Не знаю, что это была за взрывчатка, но Протей ее явно не пожалел. Уши у меня словно засыпало песком, а в голове стоял такой звон, словно бомба разорвалась