человек. Хотел бы я узнать ваше имя. Вы первый, кто сказал мне доброе слово за последний год.
— Меня зовут Корнелий Удалов. Кто же вы такой, несчастный могильщик?
— Моя история ужасна, — сказал могильщик, усаживаясь в кресло, уступленное ему Удаловым. — Я прожил свою жизнь на далекой отсюда планете шесть-Г в созвездии Кита.
— Как же, знаю, — вмешался кузнечик, который не скрывал своего раздражения появлением пассажира. — Паршивое место. Я там лихорадку подхватил.
— Я сын могильщика и внук могильщика. Это наша наследственная специальность. Я не представляю себе иного ремесла, зато в своем я профессионал. Ко мне специально приезжали умирать с соседних континентов.
— Ты ближе к делу, — сказал кузнечик. — Самореклама нас не интересует.
— Тори, ты нетактичен! — упрекнул его Удалов.
— Я продолжаю, — сказал мухомор. — В последние годы наша планета переживает экологический кризис. Стало меньше лесов, сказывается недостаток древесины, бумаги, дорожают естественные продукты.
— И повышается смертность, — вставил сочувственно Удалов.
— Ах, не в этом дело! — возразил могильщик. — Дело в том, что сегодня достойно похоронить человека стоит в три раза дороже, чем десять лет назад. Мы, могильщики, чтобы не разориться, вынуждены поднимать цены.
— Во сколько раз? — спросил кузнечик.
— Нет, только так, чтобы покрыть расходы. Главное — честь фирмы. Мы постепенно разорялись и беднели и все же старались обеспечить нашим согражданам достойное погребение в пределах их бюджета. Правда, нам не всегда это удавалось. И вот в обстановке экономического кризиса нам был нанесен предательский удар в спину.
— Правительство прижало? — спросил кузнечик ехидно.
— Хуже. Началась всеобщая забастовка населения планеты.
— Они сами себя хоронили? — догадался Удалов.
— Еще хуже. Они отказались умирать. Представляете, все вплоть до древних стариков забастовали и перестали умирать с одной лишь коварной целью — разорить людей, которые озабочены тем, чтобы обеспечить людям достойную встречу с вечностью.
— И не умирают? — захихикал кузнечик.
— Уже полгода.
— И даже штрейкбрехеров нет?
— Было два, — признался мухомор. — Из числа наших родственников.
— Вы бы снизили цены, — посоветовал Удалов. — Ведь людям тоже трудно — полгода без единой смерти.
— Нет, дело в принципах, — сказал мухомор. — Мы эмигрировали. Я, в частности, прилетел сюда.
— И здесь не умирают?
— Умирают, но здесь свои могильщики, которые не пустили меня в свой профсоюз. Поэтому я забрался в ваш корабль, чтобы отыскать планету, где живет население, достойное услуг моей древней фирмы.
— Да, история, — сказал Удалов. И понял, что никак не может вызвать в себе сочувствие к горю могильщика.
Кузнечик продолжал хихикать, повторяя:
— Никто не умирает! Вот молодцы!
Мухомор подобрал ноги, надел шляпу и спросил:
— Завтрак будут подавать?
Удалов вынул бутерброды, угостил спутников, пожевал сам. «Вот, лечу я с одной планеты на другую, — рассуждал он, — в отдаленном пункте космоса жую спокойно бутерброд даже не с маслом, а с неизвестным жиром и с колбасой, которая сделана из чего-то, о чем лучше и не думать. Лечу как будто в командировку, ничему не удивляюсь, гляжу в иллюминатор на неизвестные мне созвездия, а в бесконечной дали пространства затерялась моя родная Земля, и на ней незначительной точкой разместился город Великий Гусляр, мало кому известный даже в пределах нашей необъятной родины. А на другом конце Галактики, может быть, тоскует обо мне незнакомая, но любящая девушка Тулия, у которой такая милая и добрая мама родом из Атлантиды. Вот так сближаешься с людьми, перестаешь удивляться, как переставал в свое время удивляться путешественник Марко Поло, обойдя Землю, а ведь нельзя не удивляться, иначе и нет смысла пускаться в дальние странствия. Не удивляться можно и дома, у экрана телевизора…» За иллюминатором, двигаясь параллельным курсом, мигала какая-то точка.
— Погляди, Тори, — сказал Удалов, — кто-то за нами летит.
— Ничего интересного, — ответил кузнечик. — Блуждающая звезда.
— Не похоже на блуждающую звезду, — сказал могильщик. — Я много по космосу летал, спецпогребения обслуживал, а таких блуждающих звезд не видел. По-моему, и в самом деле за нами кто-то гонится.
— Не обращайте внимания, — поспешил возразить кузнечик. — Мало ли дряни в космосе летает. Лучше доедайте и готовьтесь к посадке.
Могильщик смерил кузнечика недоверчивым профессиональным взглядом, но промолчал, а Удалов снова пустился размышлять о странностях своей судьбы.
— Надо ездить, — сказал он, наконец, вслух. — Надо больше ездить и смотреть.
— Нет, — возразил могильщик. — Лучше не ездить и умирать дома.
Глава одиннадцатая,
в которой с Удаловым происходят неприятные события на планете Сапур и его постигает разочарование
Кузнечик сверился с картой и посадил корабль в поле, неподалеку от растительного города.
— Ты, Удалов, — сказал он, — вперед не лезь. Торговаться буду я. А то тебя надуют. Подсунут негодные семена.
— Хорошо, — согласился Удалов. — Ты опытней, ты и действуй. Только я буду за тобой, прости, наблюдать, потому что тебе не доверяю.
Кузнечик снисходительно отмахнулся и быстро пошел по тропинке в лес. Он был озабочен, все поглядывал на часы, и Удалов предположил, что синхронный переводчик боится опоздать к дневному заседанию СОС.
Мухомор шагал сзади, оглядывался, принюхивался и своим обликом придавал экспедиции прискорбный оттенок. А уж как он раздражал кузнечика, даже труднопредставить.
— Отстань, — говорил кузнечик. — Чего за нами плетешься? Топай в другую сторону, там, я слышал кладбище есть.
— Извините, но кладбище меня не интересует, — отвечал могильщик. — Меня интересует не результат, а процесс. Я в некотором смысле олимпиец.
Удалов поглядывал на высокие деревья, мимо которых пролегал их путь, но деревья были самые обыкновенные, стволы без дверей.
— Потерпи, — сказал кузнечик, заметив интерес Удалова к природе. — Еще пять минут.
Лес был привычный взгляду, лиственный, с птицами и насекомыми, дорожка тоже была обычной, и Удалов от такого мирного окружения даже стал напевать песню… И вдруг кузнечик замер, а его спинка задрожала от волнения.
— Ничего не понимаю, — признался он. — Только на той неделе я сюда прилетал… Где же город?
Они вышли к краю громадного изрытого ямами поля. Меж ям тянулись тропинки, у тропинок стояли столбы, и на них были указатели с названиями улиц.
— Могу поклясться… — сказал кузнечик, а Удалов, почувствовав