Читать интересную книгу Самостоятельные люди. Исландский колокол - Халлдор Лакснесс

— Подожди минуточку, дружок, — сказал дочери депутат альтинга, — я только загляну вон в ту лачугу, поговорю со стариком. — Он подъехал к краю дороги, затормозил и выключил мотор. — Ты не пойдешь со мной?

— Нет, — сказала она. — Боюсь запачкать туфли.

Она посмотрела вслед отцу. Он пошел к хутору, статный, широкоплечий.

Бьяртур шел навстречу ему по выгону, он назвал его «милый Инге» и пригласил войти в дом. Но Ингольв Арнарсон спешил, он всего лишь на минутку завернул к своему старому приятелю и молочному брату, похлопал его по плечу. На вопрос, почему он не пришел на собрание, Бьяртур ответил, что ему некогда ездить по собраниям и слушать всякую брехню.

— Ну, не знаю, — возразил член альтинга. — По-моему, спор о насущных вопросах полезно каждому. Это прочищает.

— Ну, это я не считаю спором о насущных вопросах, когда люди в воскресный день посылают друг друга к черту. В прежние времена это не считалось спором. Тогда еще совершались подвиги, в народе были настоящие великие люди, они вызывали друг друга на поединок или же собирали дружину и побивали целые полчища врагов.

У депутата альтинга не было времени слушать о политике, воспеваемой в старинных поэмах. Он слышал, что владелец Летней обители хочет строиться. Если это правда, то когда он думает начать?

— Начну, когда захочу, — сказал Бьяртур.

— Если ты думаешь строиться летом, то лучше договориться об этом сейчас, потому что в середине недели я уеду и возвращусь, очевидно, только после выборов.

— А ты уверен, милый Инге, что мне не предложили где-то более выгодных условий? — спросил Бьяртур.

— Я не предлагаю никаких условий, это недоразумение, — ответил депутат альтинга. — Потребительское общество — это не мелочная лавка, мы не зазываем покупателей, точно какие-нибудь купчишки. Потребительское общество — это твое кровное дело, ты сам определяешь свои условия, — ты сам, а не посторонние люди, определяешь цену на цемент и строительные материалы, ты сам, и никто другой, требуешь платы с самого себя. Я только спрашиваю, какие приказания ты дашь мне? Я твой слуга. Когда ты хочешь получить строительные материалы? Высчитать мне за тебя, какую тебе взять ссуду в кассе, или ты сделаешь это сам?

— Невыгодно брать деньги в ссудной кассе. Лучше идти в обыкновенный банк.

— Да, милый Бьяртур, эти обыкновенные банки так хороши, что я не удивлюсь, если наш Король гор к рождеству лишится своего хутора и всего имущества и станет батраком своего зятя, которого я могу засадить в тюрьму, когда только захочу. Поверь мне, не успеет кончиться лето, как я буду уже распоряжаться судьбой народного банка. И вся эта банда мошенников обанкротится — или я не Ингольв Арнарсон! Тогда, попомни мое слово, нелегко придется тем, кто верил мошенникам и вложил в их руки свою судьбу. А наша ссудная касса, милый Бьяртур, дело верное, хотя она и не дает долгосрочных ссуд. А какой от них прок? Ведь если хутор обременен долгосрочной ипотекой, он принадлежит владельцу только на бумаге.

Это был вопрос о высоких финансовых делах, и Бьяртур заколебался. Он был простым крестьянином, он боролся со стихией и чудищами голыми руками и все свое образование почерпнул из древних стихов и саг, в которых рассказывается о том, как люди боролись друг с другом, не тратя слов, крушили один другого и складывали трупы штабелями.

— Строительные материалы у нас стоят на одну треть дешевле, чем в Вике, — продолжал председатель. — Летом мы получили цемент для нашего общества прямо из-за границы. Такой случай, может быть, никогда не повторится. А кроме того, похоже, что цены на овец поднимутся к осени до пятидесяти крон.

— Никогда невозможно разобраться, когда вы врете, а когда говорите правду, — сказал Бьяртур. — Но мне думается, что вы всегда врете.

Депутат альтинга похлопал его по плечу и засмеялся. Затем он собрался уходить.

— Так я пришлю тебе первый воз цемента завтра, — сказал он. — Остальное пойдет само собой. Ты можешь посмотреть чертежи у моего заместителя. Столяров и каменщиков у нас в обществе сколько угодно. Что же касается ссуды, то мы приблизительно знаем, сколько тебе нужно. Загляни к нам, и мы поговорим об этом подробнее завтра или послезавтра.

Автомобиль стоял на дороге перед Летней обителью; скаковая лошадь очень испугалась и прижала уши, седок изо всех сил сжимал ее ногами. Наконец ему пришлось спешиться и повести лошадь под уздцы. Блестящая машина сверкала в лучах заходящего солнца, словно фантастическое чудовище; всем своим видом она бросала вызов окружающей природе. Гвендур повел лошадь прямо к пей. Из открытого окна струился голубой дымок. Девушка сидела одна на переднем сиденье и курила. Он увидел ее плечи, белую шею, золотые локоны, щеку; она не смотрела на него, хотя он подошел уже совсем близко. Дымок по-прежнему вылетал из окна и вился кольцами. Гвендур подошел вплотную к машине и сказал:

— Добрый вечер.

Девушка вздрогнула и быстро спрятала папиросу, но потом снова поднесла ее к губам.

— Зачем ты испугал меня? — спросила она своим мелодичным голосом, немного в нос.

— Я хотел показать тебе свою лошадь, — сказал он и широко улыбнулся.

— Лошадь? — спросила она равнодушно, будто никогда и не слыхивала о таком животном.

— Да, — и он указал на лошадь и назвал цену; это ведь была одна из самых дорогих лошадей в округе.

— Пот как, — сказала она, не глядя на лошадь. — А какое мне до этого дело?

— Разно ты не узнаешь меня? — спросил он.

— Но помню, — беззвучно ответила девушка, глядя прямо на дорогу. Гнондур по-прежнему не сводил с нее глаз.

Наконец она повернула голову и посмотрела на него высокомерно. Она спросила таким тоном, будто он нанес ей личное оскорбление:

— Почему ты не в Америке?

— Я опоздал на пароход в ту ночь.

— Почему ты не уехал со следующим пароходом?

— Я предпочел купить лошадь.

— Лошадь?

Он набрался мужества и сказал:

— Я думал, что смогу стать человеком здесь, раз я узнал тебя.

— Бродяга! — сказала она.

В нем поднялось нечто похожее на гнев, он покраснел, его улыбка погасла, лишь верхняя губа напряженно дрожала.

— Я не бродяга, — крикнул он. — Я докажу тебе. Когда-нибудь ты узнаешь.

— Если ты бросил задуманное на полпути, значит, ты бродяга. Бродяга, бездельник и трус. Вот именно — трус. Мне стыдно, стыдно, что я взглянула на тебя и тем более, что говорила с тобой.

Гвендур отошел на шаг, и глаза его заблестели; он сказал, отвечая вызовом на вызов:

— Может случиться, что мы построим такой же дом, как в Редсмири, а может быть, и еще побольше.

Она только презрительно засмеялась в нос.

— Вы, в Редсмири, — крикнул он, — всегда считали, что можете топтать нас! Да, так вы всегда думали! — Он подошел ближе и потряс кулаком прямо перед ее носом. — Но я покажу вам!

— Я с тобой не разговариваю, — сказала она. — Оставь меня в покое.

— Через, несколько лет я стану хозяином Летней обители, таким же богатым крестьянином, как твой дед, а может быть, еще богаче. Ты увидишь.

Она выдохнула струйку дыма и оглядела его, слегка прищурившись.

— Мой папа скоро будет властвовать над всей страной. — Она открыла глаза и, наклонившись, посмотрела на него острым взглядом, словно угрожая. — Над всей Исландией, над всей.

Гвендур съежился и опустил глаза.

— Почему ты теперь так жестока со мной? Ты же знаешь, что я отказался от поездки в Америку только из-за тебя. Я думал, что ты меня любишь.

— Осел, — сказала она. — Может быть, если бы ты уехал, я и любила бы тебя чуточку. — Ей в голову пришла остроумная мысль, и она ее тут же высказала: — Особенно если бы ты больше не вернулся. Ой, папа идет! — Она бросила папиросу в канаву.

— Ты с кем-то разговорилась, дружок? — спросил Ингольв Арнарсон. — Это замечательно.

Он сел в машину и зажег сигару.

— Это парень с хутора, — сказала она. — Он собирался поехать в Америку.

— А, это он, — сказал депутат альтинга, нажимая на стартер. — Правильно сделал, мальчик, что не поехал в Америку. Нам надо бороться с трудностями здесь, на родине, бороться и побеждать. Верь в родную землю, она вознаградит тебя. Все для Исландии. Сколько тебе лет?

Юноше было всего семнадцать лет, он не имел еще права голоса.

Депутат альтинга нажал на рычаг, сразу утратив интерес к парню с хутора. Он рассеянно приложил один палец к шляпе, как бы в виде приветствия, — машина уже мчалась, и, может быть, он просто поправил шляпу.

Они уехали. Пыль на дороге поднялась столбом, потом улеглась.

Глава шестьдесят восьмая

Современная поэзия

Самые запутанные дела так или иначе улаживаются, хотя многие до поры до времени не верят этому. И мечты наши сбываются, особенно, если мы ничего для этого не делаем. Не успел Бьяртур опомниться, как первая партия цемента была уже во дворе. Говорят, когда человек становится достойным жить в лучшем доме, этот лучший дом вдруг как из-под земли вырастает. Жизнь дает нам все, чего мы достойны. И не только отдельным людям, но и целому народу. Война, например, высоко вознесла некоторых людей и некоторые народы без всяких усилий с их стороны; сомнительно, чтобы самые мудрые политические деятели могли сделать для исландского народа больше, чем одна-единственная кровопролитная война, разразившаяся где-то далеко-далеко. Став почтенным человеком, Бьяртур склонен был признать, что в Летней обители бывали тяжелые времена. Ну что ж, не претерпев, не спасешься; зато он никогда не ел чужого хлеба. Чужой хлеб — это самый страшный яд для свободного и самостоятельного человека; чужой хлеб — это единственное, что может лишить его самостоятельности и истинной свободы. Было время, когда Бьяртуру хотели подарить корову, но он не из тех, кто принимает дары от своих врагов. И если он через год зарезал корову, то лишь потому, что видел перед собой более высокую цель; он уже тогда сказал, что не намерен зря тратить деньги, они понадобятся ему в будущем: может быть, он построит на них дворец. То же самое он говорил теперь в потребительской лавке: строить так строить, ему нужен большой дом в два этажа, с мезонином. Однако его удалось убедить построить обыкновенный одноэтажный дом с чердаком и подвалом — все равно получится три этажа: под землей, на земле да еще чердак. Он взял ссуду в ссудной кассе. Земля без постройки не считалась достаточной гарантией для получения долгосрочного кредита, ссуда предоставлялась только на один год. Обычно под первую закладную на землю выдавали только тридцать процентов, да и то при условии поручительства со стороны потребительского общества; а общество потребовало в обмен вторую закладную на землю. Зато касса согласилась выдать Бьяртуру вторую ссуду осенью, когда дом будет построен, — под новую закладную, уже на землю вместе с домом. Из этой ссуды будет погашен долг потребительскому обществу за строительные материалы. Таков сложный механизм высших финансов. В обмен за все эти услуги хуторянин голосовал за Ингольва Арнарсона Йоунссона, чтобы тот мог заседать как его представитель в альтинге и решать важные для народа вопросы. Председатель потребительского общества снова попал в альтинг, и купечеству был нанесен тяжелый удар.