(
Plut. Per. 11). Так было, в частности, в случае с возвращением Кимона. По словам Плутарха, именно Перикл, идя навстречу пожеланиям народа, внес на рассмотрение народного собрания предложение о его возвращении (
Plut. Per. 10). В этом, впрочем, Плутарх расходится с Фукидидом, который замечает, что Перикл «приобрел влияние не какими-либо неблаговидными средствами, он никогда не говорил в угоду массе, но мог, опираясь на свой престиж, даже кое в чем с гневом возражать ей» (
Thuc. II. 8, пер. Ф. Мищенко).
Как бы то ни было, именно в это время Перикл выступает с развернутой социальной программой, о которой мы говорили выше в подразделе 4.3. Она включала выведение клерухий, введение оплаты судьям, закон о гражданстве, а главное – грандиозную строительную программу.
Помимо сказанного, следует отметить, что превращение Афин в лидера морского союза и даже в империю делало Перикла общенациональным лидером. Хотя вопрос об империалистической политике Перикла остается предметом спора, об эволюции афинского полиса в направлении империи можно говорить с уверенностью[1209]. Больше оснований говорить о проведении Афинами империалистической политики накануне и во время Пелопоннесской войны. Сам Перикл в одной из своих речей, произнесенных им в начальный период войны, разъясняет афинянам, что их власть уже имеет вид тирании, обладание которой, возможно, несправедливо, но отказаться от нее было бы опасно (Thuc. II. 63. 2).
Здесь уместно вновь вернуться к поставленному в предыдущем разделе вопросу об империи и демократии. Если до реформы Эфиальта говорить об их взаимовлиянии вряд ли возможно, то что же теперь? К середине V в. до н. э. Афинский морской союз превращается в Афинскую архэ, т. е. империю, которая становится материальной основой для существующей афинской демократии[1210]. Вспомним, что Перикла упрекали, говоря современным языком, в нецелевой трате средств из союзной казны, которые использовались для реализации строительной программы, а также, возможно, для введения оплаты гелиастам. Тогда же обнаруживается стремление афинян устанавливать демократические режимы в союзных полисах, а также поддерживать их там, где они уже существовали[1211].
Вот, пожалуй, и все, что мы можем утверждать. Относительно того, что империя и морской союз, безусловно, способствовали росту влияния фетов, составлявших костяк так называемой корабельной черни, мы высказывались и представляли различные мнения в предыдущем разделе. Одни исследователи полагают, что империя стимулировала демократические процессы (В. Шуллер), другие – что связь была обратной: не внешние факторы влияли на внутриполитическую ситуацию, а процессы демократизации воздействовали на внешнюю политику (Л. Сэмонс)[1212]. Последнее нам представляется более верным, хотя нельзя не заметить и того, что империя в какой-то мере оправдывала существовавший в Афинах политический режим. Об этом в «Афинской политии» говорит и «Старый Олигарх»: «…Справедливо в Афинах бедным и простому народу пользоваться преимуществом перед благородными и богатыми по той причине, что народ-то как раз приводит в движение корабли и дает силу государству – именно кормчие, начальники гребцов, пятидесятники, командиры носа, корабельные мастера – вот эти-то люди и сообщают государству силу в гораздо большей степени, чем гоплиты и знатные и благородные» (Ps.Xen. Ath. Pol. 1. 2). Впрочем, следует учитывать и то, что существование империи устраивало как простых афинян, так и аристократию, которая не выступала с призывами демонтировать ее.
Вернемся к Периклу. В середине V в. до н. э. он больше заботился об укреплении позиций Афин в Греции, свидетельством чего является его активное участие в Первой, или Малой, Пелопоннесской войне. Он, подобно своим предшественникам, заботится о сохранении единства в рядах членов Афинского морского союза, что было особенно актуально после упоминавшегося выше кризиса 449–447 гг. до н. э. Так было, например, во время так называемой Афино-Самосской войны[1213]. По окончании войны Перикл выступил с одной из первых Надгробных речей. «По словам Стесимброта, – рассказывает Плутарх, – Перикл, произнося с трибуны Надгробную речь в память граждан, павших на Самосе, назвал их бессмертными подобно богам: “Ведь и богов мы не видим, – сказал он, – но по тем почестям, которые им оказывают, и по тем благам, которые они нам даруют, мы заключаем, что они бессмертны; эти черты свойственны и тем, которые погибли в бою за отечество”» (Plut. Per. 8).
Несколько слов об особенностях политического лидерства Перикла. Для него был характерен особый политический стиль, своя, если так можно сказать, политическая технология. Она включала несколько компонентов. Прежде всего он демонстративно отказался от своих друзей, стремясь, по-видимому, избежать всяких обвинений в связи с аристократическими гетериями. «Он отказался от приглашений на обеды и от всех такого рода дружеских, коротких отношений, так что во время своей долгой политической деятельности он не ходил ни к кому из друзей на обед; только когда женился его родственник Эвриптолем, он пробыл на пире до возлияния и тотчас потом встал из-за стола» (Plut. Per. 7).
Отличным было и его поведение. «Перикл так же вел себя и по отношению к народу: чтобы не пресытить его постоянным своим присутствием, он появлялся среди народа лишь по временам, говорил не по всякому делу и не всегда выступал в народном собрании, но приберегал себя, как Саламинскую триеру, по выражению Критолая, для важных дел, а все остальное делал через своих друзей и подосланных им других ораторов» (Plut. Per. 7).
А теперь попробуем оценить сделанное Периклом. Размышляя над этим, нельзя не вспомнить его так называемую Надгробную речь. В ней оратор дает, пожалуй, исчерпывающую характеристику Афинского полиса. Напомним некоторые ее пассажи. Выше мы уже цитировали те ее положения, где существующий в Афинах строй именуется демократическим (Thuc. II. 37. 1). Продолжим эту цитату: «По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другим не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, стяжающей ему добрую славу в том или другом деле; равным образом, скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству» (Thuc. II. 37. 1). А далее Перикл говорит о политической свободе и свободе от всяческого принуждения (Thuc. II. 37. 2–3)[1214].
Такую оценку дает политическому строю Афин сам Перикл (в изложении Фукидида). Но сейчас нам следует поставить другие вопросы. Во-первых, попробуем разобраться: что же двигало Периклом? Иначе говоря, каковы были его мотивы? А во-вторых, каким образом проведенные Периклом преобразования содействовали прогрессу демократии?
На первый вопрос мы не можем дать исчерпывающий ответ. Некоторые из упомянутых мероприятий могут быть реализацией