Читать интересную книгу Новый Мир ( № 1 2008) - Новый Мир Новый Мир

Автор статьи — директор Школы молодежного служения Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Свято-Даниловом монастыре (Москва).

Поэт-психотерапевт Борис Херсонский: Человек имеет глаза на затылке. Беседовал Санджар Янышев. — “Новая газета”, 2007, цветной выпуск № 42, 2 ноября <http://www.novayagazeta.ru/pr>.

“ — Вы пишете очень много...

— Последние несколько лет я следую правилу: ни дня без стихотворения. Это как игра на пианино: если ты не играл в течение месяца гаммы, твои шансы сыграть сложную пьесу минимальны”.

См. также поэтические подборки Бориса Херсонского в “Новом мире” (2007, № 1 и 12), а также статью Владимира Губайловского о стихах Бориса Херсонского в декабрьском номере “Нового мира” за 2007 год.

Александр Правиков. Интервью с Константином Кравцовым. — “Интерпоэзия”, 2007, № 3 <http://magazines.russ.ru/interpoezia>.

Говорит священник Константин Кравцов: “Когда я начинал писать стихи, в 14 — 15 лет, в глухой провинции на краю России Мандельштам был почти неизвестен, не говоря уже о Паунде. В общем-то, я прошел типичный для провинциального школьника тех лет путь — от Есенина, Маяковского, Вознесенского, Евтушенко, к Серебряному веку и к андеграунду. Ну и, разумеется, классика, к которой приходишь после переоценки всех ценностей. И не только русская, но и европейская: Гомер, Данте... Что касается Мандельштама, то я открыл его для себя заново, уже будучи в Церкви, и именно как христианского поэта. То есть поэта, у которого христианское мироощущение выражено ярче, чем у остальных. — Ну, а современники? Я прочел ваше стихотворение, посвященное покойному Денису Новикову… — Да, я считаю Новикова очень серьезным поэтом, увы, недооцененным. Сейчас, мне кажется, время буйного цветения, но еще не плодоношения. И вообще я не с очень большим оптимизмом смотрю в будущее, в том числе и литературы… Во всяком случае, что бы там ни было — мы должны делать свое дело…”

Валерия Пустовая. Пророки второй оси. — “Октябрь”, 2007, № 10.

“В метафорическом смысле любые годы ценностного разброда нам современны. Излет советской эпохи в повести Владимира Маканина „Предтеча”, и октябрьская революция в романе Михаила Левитина „Поганец Бах”, и одна из древнейших революций — дискредитация жреческой веры в романе Дмитрия Орехова „Будда из Бенареса” близки нам так же, как дни скорого будущего в романах Павла Крусанова „Американская дырка” и Павла Мейлахса „Пророк”…”

Петр Разумов. Мусорный ветер. — “Топос”, 2007, 24 октября <http://topos.ru>.

“Мусорная корзина — одна из метафор бессознательного, что и есть андеграунд. Изменилась конъюнктура, а положение писателя осталось прежним. Это похоже на политический заговор (читай Беньямина), масонскую ложу (читай Эко), резервацию исключенных из списка живых, но сохраняемых до поры до времени неведомым распределителем благ. „Говно нации” не тонет не потому, что не способно к растворению в социуме, переквалификации, не потому, что обладает какими-то исключительными качествами или еще способно выполнять некие важные функции. Просто рудимент так же необходим организму, как воля к изменению. Это принцип задержки, который чреват застоем, но без него, выигрывая в мобильности, социальный организм рискует потерять некий давно приобретенный навык, который еще может пригодиться. В сущности, наше существование — вовсе не наша заслуга, не опыт преодоления, организации, развития, сохранения или чего-то еще. Это воля имеющего право, некая резолюция большинства, которое пока не хочет крови, просто потому что постный день. И не дай бог наступит воскресенье. Потому что если понадобится слово, нам уже неоткуда будет его взять, чтобы вернуть — условно хранимое. Спрос власти не будет удовлетворен предложением, и тогда аппендикс просто удаляется — теперь берет верх физиология, простая логика строя”.

Михаил Ремизов. Революция сверху. — “Завтра”, 2007, № 40, 3 октября <http://zavtra.ru>.

“Национальный социализм с сильной антиглобалистской основой, который, вероятнее всего, будет называться „национальным солидаризмом”, чтобы избежать нежелательных исторических совпадений. Тип идеологической интеграции — мягкий, на основе технологий soft power . Национальный солидаризм должен стать таким же общим местом для российского истеблишмента и общественного мнения, каким для западного истеблишмента во второй половине ХХ века была либеральная демократия. Для этого необходимо создать сильные и неординарные механизмы „национальной закулисы”. Т. е. — качественные институты производства, ротации, интеграции элит, в т. ч. теневые, дополняющие классические аппаратные и демократические механизмы”.

Михаил Ремизов. О революции. — “АПН”, 2007, 24 октября <http://www.apn.ru>.

“Революцию вообще не стоит любить. Ее следует уважать. И хуже революционного энтузиазма, то есть любви к революции как таковой, может быть только контрреволюционный идиотизм. То есть неуважение к ней”.

“Если субъектом государства признается народ, то мы не можем сказать: „государство или революция”. <…> без признанного права на восстание „народный суверенитет” является пустым звуком”.

“Дело в том, что смириться с несостоятельностью государства мы можем только в одном случае — если признаем его абсолютно чуждой силой, до которой нам нет дела и которой нет дела до нас. Мы считаем это государство своим . И только поэтому не смиряемся со слабостью или подлостью тех, кто действует от его имени”.

См. также: Михаил Ремизов, “О революции-2” — “АПН”, 2007, 31 октября.

России нужны герои. С Захаром Прилепиным беседует Владимир Бондаренко. — “Завтра”, 2007, № 41, 10 октября.

Говорит Захар Прилепин: “Безусловно, любая война и любая революция, любые кровавые события — чудовищны. Жаль любые жертвы, даже самые маленькие. Но они — неизбежны в нашем мире. Нравственное отношение к ним в принципе невозможно заранее определить. Ибо, если самого мирного человека застигнет война или революция, неизвестно, как он себя поведет: будет ли капитулировать или даст отпор? Относиться к войне и революции — это то же самое, что и относиться к природе, к цунами, к извержению вулкана. Это данность, с которой не поспоришь”.

“Должна быть ставка на героя. <…> У нас не хватает человека счастливого, не хватает человека сильного. Рефлексией мы все обожрались. Мы все помираем, издыхаем, все под кнутом, все изнасилованы. В жизни-то не так. В жизни немало смелых, удачных, сильных, уверенных русских людей. В конце концов, и в Чечне мы победили, и из Афгана сами вышли, не проиграв. Наша литература — это литература проигранных людей. А общество давно уже опирается на других людей, умеющих постоять и за себя, и за народ. У меня ощущение, что счастливые и сильные люди раздражают многих наших писателей и журналистов. А почему у него все получается? И в лоб ему. Давно пора, чтобы у русских людей все и во всем получалось”.

Cм. также рассказ Захара Прилепина “Жилка” (“Наш современник”, 2007, № 10 <http://nash-sovremennik.ru> ).

Ирина Савкина. Факторы раздражения. О восприятии и обсуждении феминистской критики и гендерных исследований в русском контексте. — “Новое литературное обозрение”, № 86 (2007).

“Институализация гендерных исследований в академической филологии не произошла вовсе — а значит, выйдя на полшага из узкого круга „посвященных”, наталкиваешься на полное непонимание”.

Екатерина Сальникова. Формат Два — слезная низовая культура. — “Взгляд”, 2007, 28 октября <http://www.vz.ru>.

“Обратная сторона моды на гламур — слезная низовая народная культура. Вернее, народу адресованная. На место рефлексий о повышении социально-экономического уровня жизни заступает моление о minimum minimorum неотчуждаемой социабельности. И о праве на слезный эфир — в качестве площадного самопозиционирования. В одних программах у нас рассуждают о политике, в том числе социальной, о роли государства, о структуре общественных институтов, о функциях чиновников. Это один формат. В других программах тебе белым по черному втемяшивают, что наличия государства, тем более стабильного, современного, сильного, вообще не подразумевается. Уповай на чье-то милосердие, на то, что после злого слепого случая возникнет добрый — но тоже слепой и тоже случай. Это совсем другой формат. Формат Два. Он и предлагается большинству как модель отношения к действительности”.