Все нити этих запутанных дел сошлись в моих руках, переплелись, спутались, и, того гляди, какая-то из них лопнет первой и обрушится на нас несчастьем. Как же просто тут споткнуться и загреметь в пропасть! Голова шла кругом от всего этого, мысли путались, но я вновь обретал покой и уверенность, стоило лишь взглянуть на поляну перед хижиной: там стояли десять вооруженных воинов нашего рода, готовых на все, ждавших лишь приказа, непоколебимых и невозмутимых, а среди них верные мои друзья — Арнак и Вагура. «Посмотрим еще, кто победит!»
Затишье оказалось недолгим — не прошло и часа, как из рощи примчался индеец, стоявший там на часах.
— К нам направляются семь испанцев! — огорошил он нас известием. — Все вооружены с головы до ног!
— Ты уверен, что они идут к нам?
— К нам, к нам! Сейчас выйдут из рощи!
Воины восприняли это известие с достойным удивления спокойствием. Я поручил Арнаку и Вагуре держать свои отряды неподалеку от моей хижины, но на расстоянии один от другого, и внимательно следить за моими сигналами.
— А мне что делать? — спросил Арасибо.
— Ты пойди в хижину и стереги сложенное там оружие, заодно присматривай за Катави.
Из рощи действительно вскоре показались испанцы. Неторопливым, чинным шагом они направлялись к моей хижине, зная, видимо, ее по описаниям. Мушкеты они держали в положении «на плечо», как солдаты на марше. Не доходя до меня шагов десять, они остановились, стукнули прикладами о землю. Старший, выйдя чуть вперед, обратился ко мне высокопарно, с подчеркнутым достоинством:
— Сеньор капитан! Дон Эстебан, наш полковник, почтительнейше просит господина капитана пожаловать к нему в гости.
День клонился к вечеру, до захода солнца оставалось не более часа. С наступлением темноты я предполагал сразу же двинуться к устью Итамаки. Таким образом, время для визитов сегодня было уже слишком позднее, тем более что неведомо, насколько этот визит мог затянуться.
— Поблагодари, ваша честь, дона Эстебана за приглашение и передай, что я нанесу ему визит завтра.
— Он просит именно сегодня!
— А я прошу подождать до завтра.
Лицо испанца потемнело, а рука судорожно дернулась к поясу.
— Мне приказано, — объявил он более жестким, чем прежде, голосом, — со всеми надлежащими почестями сегодня же сопроводить сеньора капитана в наш лагерь.
— Значит, вы почетный эскорт? — оживился я.
— Так точно, эскорт.
К его удивлению, я весело рассмеялся.
— Но я не нуждаюсь в вашем! У меня есть свой собственный эскорт! Взгляните сюда, взгляните туда! — Я повел рукой по сторонам, указывая на отряды Арнака и Вагуры. Воины стояли в непринужденных позах, но ружья держали наготове и спокойно смотрели в нашу сторону.
Испанец понял красноречивый смысл их присутствия и выдавил на лице кислую улыбку.
— Не моя вина, — голос его звучал теперь более любезно, — что я не смог выполнить приказа!
— Нет, не ваша, — охотно согласился я.
Отсалютовав, он собрался было уходить, но я задержал его:
— После захода солнца посторонним возбраняется появляться на этой поляне. Постам строжайше предписано стрелять без предупреждения. Индейцам Серимы об этом известно. Да будет известно и вам, гостям.
— Слушаюсь, сеньор капитан!
Испанцы повернулись и пошли, но отнюдь не в сторону Серимы, а к реке, к тому месту, где до недавнего времени стояла наша шхуна. Значит, Конесо все-таки выдал им факт существования судна! По моему знаку отряды Арнака и Вагуры приблизились ко мне в тот момент, когда испанцы как раз возвращались от реки. Возвращались торопливо и крайне возбужденные.
— Там стоял испанский корабль! — воскликнул тот, что прежде разговаривал со мной. — Сеньор, где он теперь?
— Его нет, — ответил я сухо.
— Как это нет?
— Разве вы не видели? Впрочем, вы сильно ошибаетесь, полагая, что это испанский корабль. Это мой корабль!
— Но раньше он принадлежал испанцам!
— Раньше — да, теперь — нет!
— Сеньор! — вспыхнул испанец. — Мы пришли сюда не затем, чтобы вы шутили над нами шутки!
— А зачем, позвольте узнать? — скорчил я глупую мину, подняв брови.
— За кораблем. Верховный вождь разрешил нам взять его.
— Он не имеет на это права.
— Это нас не касается. Корабль наш! Где он находится?
— В безопасном месте.
— Где, каррамба?
Я рассмеялся ему прямо в лицо и ничего не ответил. Испанец близок был к взрыву бешенства, но сдержался, видя, что его постепенно окружают наши воины.
— Если это все, что вы имели мне сообщить, то можете идти, ваша милость, — проговорил я тоном приказа. — А дону Эстебану скажи, что завтра я нанесу ему визит.
Испанец пробормотал сквозь стиснутые зубы себе под нос какое-то грязное ругательство, и они ушли, на этот раз действительно в сторону Серимы.
— И не забудь, — крикнул я ему вдогонку, — о порядке у нас после захода солнца! Шутить мы тогда не любим!..
Наши люди, в большинстве знавшие испанский язык, от души радовались тому заслуженному отпору, который я дал высокомерным испанцам.
Ночная операция
Солнце зашло, сумерки сгущались. Со стороны Серимы все было спокойно. Я взял Вагуру, отобрал трех лучших воинов, и всемером, с Арипаем и Катави, мы, не мешкая более, двинулись в путь. Арнак остался охранять хижины и запасы оружия, которое он перенес в специальное укрытие. Поскольку все события предстояли ночью, в ружьях и луках нужды не было, но я все-таки, кроме пистолетов, ножей и коротких палиц, велел прихватить с собой еще и четыре лука с изрядным запасом стрел.
Сколько дней не выходил я уже в лес, и вот теперь, когда на меня вновь повеяло его ароматом, когда со всех сторон окружили таинственные шорохи и стрекотание цикад, а мокрые ветви на узкой тропинке хлестали по лицу, я ощутил прилив радости и бодрости. Катави хорошо знал дорогу и уверенно шел впереди, а мы, словно тени, скользили за ним.
Часа через два ходьбы рыбак дал знак, что мы подходим к острову. Слева сквозь прибрежную растительность светлела полоса воды. Внезапно перед нами на тропинке выросла фигура. Раздался условный сигнал — это был сын Катави. С полудня, после ухода отца, он наблюдал за островом. За это время в лагере ничто не изменилось. Днем, правда, стражники выводили пленников ненадолго в кусты, но потом опять загнали их в лодку и, проверив путы на руках, вдобавок связали им еще и ноги.
Остров, по описанию Катави, саженей сто с лишним в длину и всего шагов восемьдесят в ширину, тянулся параллельно берегу, отделенный от него не очень широким, но глубоким рукавом. Представляя собой песчаную отмель, он с течением лет покрылся всяческой растительностью и даже деревьями.