Энергия и ожидания лидеров этих движений, были, впрочем, вознаграждены: все исследователи отмечают пришедшийся на 20-е годы стремительный рост тех организаций, которые еще недавно считались «сектантскими». Этот термин, хотя православие и было лишено статуса государственной религии, по-прежнему, однако, был в ходу у большевиков, так что и нам далее придется его использовать. В 1926 г., как явствует из годового отчета Всесоюзного Союза АСД за этот же год, Церковь адвентистов седьмого дня в СССР состояла из 338 поместных церквей, 248 групп и насчитывала 12.697 членов. В Церкви насчитывалось 162 служителя и других работников.
Годовой отчет Всесоюзного Союза АСД за 1926 год.
ВСЕСОЮЗНЫЙ СОЮЗ352
В чем причина такого стремительного роста как адвентистской Церкви, так и баптистской, евангелической и т.д.? Л. Н. Митрохин усматривает два основных фактора, повлиявших на этот процесс. «Сама ломка привычного быта, наличие миллионов людей, выбитых из накатанной жизненной колеи, неизбежно порождали религиозные искания, стремление обрести надежную небесную опеку. И в обстановке массовой неприязни к православной церкви как символу самодержавия (тем более, что она подвергалась открытым репрессиям) многие люди обращали свои взоры к сектам. Их привлекали не только идеи «революции духа» и призывы к любви и ненасилию, но и специфическая организация сектантов. В обстановке развороченного быта, скитаний, ощущения неприкаянности религиозные общины воспринимались как островки коллективизма, сплоченности, как сфера проявления человечных, братских отношений и чувств. Тем более, что у сектантов нередко проводились различные благотворительные акции, бесплатные обеды и т.п.».353
Косвенным подтверждением верности этих выводов является анализ социального состава тогдашних протестантских общин. Практически все исследователи единодушно отмечают тот факт, что эти общины в ту пору пополнялись главным образом за счет сельского населения, причем главной фигурой в них начинает становиться середняк, которому новая экономическая политика открыла новые возможности и доля которого в общинах составляла 45-60%. В городах общины состояли преимущественно из кустарей, ремесленников, наемных рабочих, прислуги, сторожей, т. е. опять-таки в основном из бывших крестьян, переехавших в город.354
Особенно большие возможности в этом отношении открывались у адвентистов, Вспомним, что именно разорившиеся фермеры, лавочники, ремесленники в США в начале XIX в. в результате индустриализации и капитализации промышленного и сельского производства составили социальную базу адвентизма, привнеся в него ставшие впоследствии характерными для адвентизма чертами стремление к коммунитарности, интерес к диете, чистым сельскохозяйственным продуктам, организацию сельскохозяйственных предприятий и т.д. Вот что в связи с этим в тридцатых годах XX в. писали большевистские исследователи российского адвентизма седьмого дня Г. Фризен и А. Рейнмарус: «Перед нами встает вопрос о социальных корнях и о составе секты адвентистов в настоящее время (20-е годы – авт.). В городах последователи адвентизма рекрутируются, как и в дореволюционное время, главным образом, из среды интеллигенции, мелких собственников и ремесленников. Зарегистрирован ряд попыток адвентистских проповедников в рабочую среду, главным образом в среду сезонных рабочих. Процент рабочих среди адвентистов невелик. В последние годы замечается приток в секту нэпмановских элементов».355
Характеристику социального состава российских адвентистов седьмого дня в 20 – 30-е годы XX века можно найти у тех, кто изучал их с целью борьбы с ними и противодействия все возрастающему их влиянию среди различных групп сельского и городского населения СССР. Согласно исследованиям одного из самых авторитетных большевистских специалистов-сектоведов Ф. Путинцева, социальный состав адвентистов седьмого дня, как и других верующих вне православной традиции, на селе за 1924 год характеризовался следующим образом. Данные были получены после исследований на Полтавщине.
а) евангелисты кулаки – 13,9% середняки – 51,5% бедняки – 3.4% батраки – 0,6%
б) адвентисты кулаки – 1% середняки – 54% бедняки – 44.5% батраки – 0,5%
в) хлысты кулаки – 12,6% середняки – 87,4% бедняков и батраков нет
г) баптисты кулаков – нет (?) середняки – 77,1% бедняки – 20% батраки – 7,8%
д) иоанниты кулаки – 13,3% середняки – 80% бедняки – 6.7% батраков нет356
Примерно такие же цифры приводят, характеризуя социальный состав сельских адвентистов в 20-е годы, другие исследователи. Так, Теляковский в своей статье в журнале «Безбожник» за 1926 г. сообщает следующие данные по деревням Ново-Сибирского округа.
а) баптисты кулаки – 4,9% середняки – 33,8% бедняки – 60,3%
б) евангелисты кулаки – 8% середняки – 45% бедняки – 47%
в) адвентисты кулаки – 6% середняки – 30,2% бедняки – 63.3%357
П. Зарин рисует примерно такую же картину.
а) иоанниты кулаки – 61% середняки – 17,5% бедняки – 21,5%
б) ново-израильтяне кулаки – 10% середняки – 40% бедняки – 50%
в) адвентисты середняки – 60% бедняки – 30% прочие – 10%
г) баптисты и евангелисты кулаки – 1-2% середняки – 55-56% бедняки – 43-44%358
С вышеприведенными данными совпадают и наблюдения Фризена и Рейнмаруса, сделанные ими в ряде немецких сел Южной Украины, Северного Кавказа и Западной Сибири.359 Свои впечатления о жизни сельских адвентистов седьмого дня в начале 20-х годов прошлого столетия эти авторы описывают следующим образом. «В немецких колониях, — писали они в 1930 г., — обычно уже по самому расположению дома можно судить о степени зажиточности того или иного крестьянина. В центре села, недалеко от молитвенного дома и школы, расположены дома кулаков, проповедников, торговцев и т.д. На краю же села или, если село большое, на маленьких заброшенных переулочках обитает беднота. На этих окраинах обычно орудуют адвентистские проповедники. В некоторых селах Одесского округа значительная часть адвентистов живет в жалких землянках. В Славгородском округе (Сибирь) одна из самых бедных немецких колоний (Суворовка) является настоящим очагом адвентизма. В селе Гальбштадте (Мелитопольского округа), в селе Великокняжеском (Армавирского округа) и в ряде других посещенных авторами мест адвентистами являются преимущественно бедняки, середняки и ремесленники».360
Те же самые авторы отмечают и устойчивый рост адвентистской Церкви за 1924 – 1928 гг. По их данным этот рост характеризовался следующими цифрами:
1924 г. – 11.540 верующих
1925 г. – 12.282 верующих
1926 г. – 12.697 верующих
начало 1928 г. – 13.404 верующих.
При этом, указывают Г. Фризен и А. Рейнмарус, «фактическое число адвентистов следует считать гораздо большим. Дело в том, что каждый член адвентистской общины обязан вносить десятую часть своего дохода в общинную кассу. Кроме того, каждый адвентист в интересах «спасения» своей души обязан делать крупные пожертвования, зачастую достигающие пяти и более процентов его доходя. Многим членам общины это оказывается не под силу. Будучи поэтому исключены из общины, они часто продолжают посещать молитвенные собрания общин и после своего выхода из общины. Считая по два взрослых адвентиста на семью и определяя средний состав семьи в 5-6 человек, мы получим, что общая численность лиц, на которых распространяется влияние адвентистских общин, достигает 40.000 человек».361
Г. Фризен и А. Рейнмарус отмечают определенную популярность вероучения адвентистов седьмого дня не только среди сельского населения России, но и среди различных групп городского населения страны. В городах, пишут они, в адвентистских общинах можно найти и торговцев, и ремесленников, и учителей. Последние, в силу своей образованности, часто становятся руководителями местных общин. По их данным, в городах имеются адвентистские общины, в которых представители интеллигенции составляют 20 и более процентов от общего состава общины.362 Но все же, подчеркивают те же исследователи, главный рост адвентистских общин происходил за счет увеличения их на селе.363 Именно по этой причине Церковь АСД преимущественное свое внимание в 20-е годы XX столетия уделяла прежде всего тому, как складывается ситуация в деревне. Благо у адвентистов было много различных программ, связанных с сельским хозяйством и разработанных их заокеанскими коллегами еще в конце XIX в.