Читать интересную книгу Психосоматика. Психотерапевтический подход - Геннадий Аверьянов

11. Соматические жалобы без органических причин, а также ипохондрическая настроенность.

Как уже указывалось, данный симптом может быть чуть ли не единственным признаком депрессивного расстройства («маскированные депрессии»), однако соматические жалобы далеко не всегда играют роль «соматической маски» депрессии, зачастую они дополняют и приукрашивают картину и без того очевидного депрессивного расстройства.

Соматические симптомы при эндогенной депрессии

По данным П. Килхолза, при эндогенных депрессиях наиболее часто встречаются такие соматические симптомы: расстройства сна – 98 %, утомляемость – 83 %, чувство сжатия в шее и груди – 75 %, нарушение аппетита – 71 %, запор – 67 %, похудание – 63 %, головные боли – 42 %, болевой синдром (затылок и/или позвоночник) – 42 %, желудочно-кишечные расстройства – 36 %, сердечные жалобы – 25 %. То, что данные симптомы – суть проявления депрессии, доказано эффективностью их лечения антидепрессантами.

Соматические симптомы при депрессивных расстройствах, как правило, начинаются с жалоб на общую слабость, тяжесть в голове, снижение аппетита, неприятные ощущения в области сердца, далее могут появляться боли в различных частях тела. Иногда, если тревога продолжает оставаться достаточно выраженной, соматические жалобы являются следствием вегетативных расстройств.

Если ситуация усугубляется, то уже и сама тревога или тоска начинают отчетливо локализоваться в теле – возникает невыносимая тяжесть в груди, в области сердца, в голове, иногда в области шеи или живота. Боли начинают мигрировать, становятся мучительными, тягостными, вызывают крайнее, но при этом слабосильное раздражение пациентов.

В результате нарастает общая ипохондризация, которая может достигать уровня почти бредовой уверенности больных в наличии у них тяжелого заболевания, которое «никто не хочет лечить» или «никто не сможет вылечить».

Подведем некоторые итоги

Диагностика депрессии является крайне важной и крайне непростой задачей, но только владение навыками дифференциальной диагностики депрессивных расстройств обеспечивает своевременное, адекватное и качественное оказание больным медицинской помощи. Осуществляя дифференциальную диагностику депрессивного расстройства, следует придерживаться следующей тактики.

Врач должен иметь «депрессивную» и «суицидальную настороженность», поскольку пациенты далеко не всегда активно информируют его о своем эмоциональном состоянии; кроме того, они могут не осознавать наличие у себя симптомов психического расстройства; наконец, скрытые депрессии могут заявлять о себе только соматическими жалобами.

Выявление депрессии осуществляется подробным расспросом больного по каждому из возможных симптомов депрессии, при этом необходимо учитывать не только то, что именно говорит пациент, но и то, как он это говорит, включая анализ его внешнего вида, мимики, жестов, движений.

Необходимо определять уровень депрессивного расстройства – невротический, циклотимный, психотический, который не всегда зависит от природы заболевания. Так, пациенты с депрессивными расстройствами реактивной природы могут страдать депрессией почти психотического уровня, а пациенты со старческой депрессией, являющейся по динамике и прогнозу наиболее неблагоприятной, сначала зачастую демонстрируют невинную невротическую депрессию на фоне заострения их личностных черт.

Наконец, природа депрессивного расстройства должна быть выяснена и уточнена самым тщательным образом, поскольку именно этот аспект проблемы в первую очередь определяет прогноз заболевания, а следовательно, и тактику лечения больного.

Часть четвертая

Врач, больной и терапевтическая Тактика

«Тяжелую болезнь вначале легко вылечить, но трудно распознать. Когда же она усилилась, ее легче распознать, но уже труднее вылечить».

Макиавелли

Депрессивный больной – это проблема гигантского масштаба, проблема, имеющая три существенных аспекта.

Во-первых, нужно отдавать себе отчет в том, что критики к своему состоянию у депрессивного пациента нет. Конечно, это не то отсутствие критики, которое мы встречаем при шизофрении. Впрочем, чем беда лучше несчастья? Пациенты, находящиеся в депрессии, разумеется, понимают, что у них «не все в порядке» (точнее, «все не в порядке»), однако же в чем они видят причину этого «непорядка»? Депрессивный больной полагает, что его состояние есть проявление слабости характера, закономерное следствие его личностной несостоятельности. При этом больной совершенно уверен в том, что мир плох, прошлое по тем или иным причинам не заслуживает упоминания, а будущего просто нет. При этом он не может осознать того факта, что подобное восприятие жизненных обстоятельств есть не более чем результат болезни, что оно отнюдь не является «объективной» оценкой реального положения дел! Именно так и следует понимать состояние депрессивного больного, только такое понимание и позволяет врачу избрать адекватную терапевтическую тактику.

Во-вторых, убедить депрессивного больного в том, что он нуждается в терапии, – труд, подобный подвигам Геракла. Пессимизм больного выливается в жутчайший порою скепсис как в отношении «таблеток», так и в отношении психотерапевтических мер воздействия. При этом фармакотерапия депрессии требует четкого соблюдения инструкций и предписаний, длительна и чревата издержками (имеются в виду побочные эффекты депрессивных препаратов, которые зачастую еще и преувеличиваются больными). Психотерапия требует приложения усилий со стороны пациента, наличия в нем веры в возможность выздоровления, но ни того ни другого от депрессивного больного ожидать не приходится. Более того, мы можем ожидать – и это в лучшем случае, – что пациент расскажет о своем состоянии врачу общей практики, но к психиатру и психотерапевту он идти не только не хочет, но и не может: «Зачем? Без толку, да и сил нет». Врач воспринимается депрессивным больным не как спасательный круг, а как последнее средство, к которому и прибегают-то лишь потому, что ничего другого более не остается. Вот почему только осознание врачом всей меры лежащей на нем ответственности, только принятие им всей тягостности работы с депрессивным пациентом позволит специалисту добиться существенных результатов в лечении этого фениксоподобного заболевания.

Наконец, в-третьих, само лечение депрессии не может исчерпываться одним лишь фармакологическим лечением, поскольку ни понятийные конструкты, ни рефлекторные дуги, ни нейрофизиологические процессы возбуждения и торможения не меняются качественно от приема даже самых современных психотропных препаратов. Последние благополучно влияют лишь на одно из звеньев патогенеза депрессивных расстройств, но без соответствующей психотерапевтической работы, без вспомогающей поддержки со стороны врача их эффект может быть стерт и канет в Лету, едва появившись. То есть лечение депрессии всегда должно быть комплексным, выверенным и последовательным.

Недооценка серьезности проблемы депрессии, а также трудностей ее лечения может привести к самым печальным последствиям, из которых самоубийство – лишь наиболее абсурдное и нелепое. А самое, может быть, печальное состоит в том, что человек, страдающий депрессией, словно опухолью, разъедаем хронически угнетенным состоянием духа, превращающим его жизнь в настоящую муку, конца и края которой не видно ни ему, ни его близким.

Психотерапия депрессии

Для россиян цели, задачи и возможности психотерапии до сих пор остаются тайною за семью печатями. Впрочем, на Западе дела с психотерапией обстоят не лучше. Разница между «нами» и «ними» лишь в том, что у нас психотерапия еще не народилась, а там ее уже постиг вполне закономерный кризис.

Психоаналитическая теория депрессии

З. Фрейд рассматривал депрессию как результат интроекции в «эго» больного утраченного им «объекта либидо». Человек, с точки зрения психоанализа, оказывается, с одной стороны, не способен во внешнем отреагировать на потерю энергии, поскольку же образ «объекта либидо» интроецирован, то, с другой стороны, эта потеря оценивается им как утрата энергии, которой располагает его «эго».

К. Абрахам добавил к этой теории следующее положение: утрата «объекта либидо» приводит к регрессу, выражающемуся инфантильной травмой орально-садистской стадии развития либидо, фиксированной в раннем детстве.

В принципе существуют три направления в психотерапии: психоаналитическое, когнитивно-поведенческое и гуманистическое. Первое рассматривает психическое расстройство как результат работы бессознательного, где роятся разнообразные детские комплексы; второе подходит к человеку слишком механистично, не имея, впрочем, достаточного научного базиса для того, чтобы брать на себя столь ответственную роль; третье, напротив, настолько идеализирует человеческую природу, настолько обожествляет банальные по сути психические процессы, что в деле лечения оказывается малосильным или абсолютно недееспособным.