Читать интересную книгу Я - обычный - Владислав Жеребьёв

— Что? — Прищурился я. Все болезненные ощущения, не то чтобы совсем исчезли, а несколько притупились, позволив вновь мыслить здраво.

— Вы, Константин, как еще с полсотни людей на этой планете, человек особой марки. Вы, головной проект, ради которого и задумывалась вся эта вакханалия. Вот смотрите, — толстяк достал из папки толстую кипу листов. — Объект двадцать пять, родился в одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году, апрель, десятое. Имя, при рождении — Константин. Опекуны объекта Елена и Андрей Мерзляевы.

Я стиснул зубы, услышав из уст этой твари, такие родные и до боли знакомые имена.

— Бред, — прошипел я. — Ты бредишь, мерзавец.

— Да ну, — мерзкая усмешка вновь исказила лицо Синицына. — Пошли дальше. — Толстые пальцы-сардельки вновь принялись перелистывать пожелтевшие от времени страницы. — Детство нам не интересно, отрочество тоже без особых происшествий, за исключением одного случая. Помнишь болото, Костик? Помнишь?

Когда мне было двенадцать лет, мы с отцом отправились за грибами. Большую часть дня и вечер отходили безрезультатно, не преуспев в тихой охоте, и уже собрались домой, но по дороге назад я отстал и заблудился. Как это произошло, родители гадали до сих пор, но дальше пошло хуже. Отделившись от родителя, я прошел лес почти насквозь, пробрался через болото и вышел вверх по шоссе километров на тридцать выше станции, где меня и подобрал наряд милиции. Шел я, как вы понимаете, ночью.

— Ребенок в двенадцать лет прошел по лесу, по болоту, ночью и не умер от переохлаждения или не вывернул или сломал себе ногу. Нонсенс, слепая удача? Нет. Подготовленная акция. Год за годом над твоим негласным обучением работали десятки лучших специалистов, наполняя твой неокрепший мозг нужной, ну или не нужной, информацией. Школьные занятия, походы в кино с друзьями, прививки, тесты у врачей, всем этим занимались мы, преподнося нужные тебе сведения порционально, тщательно готовя почву для следующего шага. Неосознанно, твой мозг усваивал и поглощал получаемые знания, словно сухая губка, опущенная в воду, но не переполнялся, а лишь откладывал информацию, готовый в критический момент дать её своему хозяину.

— То, что я тогда выжил, — покачал я головой, — скорее чудо. — Действительно, в подобных обстоятельствах шансы на успех сводились к нулю, но более чем слепым везением это не назовешь. — Дайте фактов, профессор.

— Хорошо, мой неверующий друг, — улыбнулся тот. — Факты, так факты. Далеко ходить не будем, просто пролистаем информацию нашего полевого агента, которого вы знаете под именем Марик. Кто смог выбраться из высотного здания, почти под завязку забитого зомби? Ты. Кто смог правильно оценить ситуацию и выбрать наиболее простой способ бегства из зачумленных районов, путем вычленения наиболее доступного автомобиля? Тоже ты. Кто смог эвакуировать целую группу людей, из города заваленного смердящими трупами под самое горлышко? Найти убежище? Организовать оборону? Распределить обязанности, тонко уловив способности и настроение. У тебя же в команде не было не споров, не конфликтов, ничего такого что легко возникает в группе мало знакомых друг другу людей, даже в саамы острые моменты? Твой мозг, искусственно смоделированный и по сути своей уникальный, кусочками подбрасывал тебе нужные идеи, заставляя анализировать и просчитывать обстановку все точнее и точнее. Ты один из немногих, кто выжил. Уже этим ты доказываешь свою уникальность.

— Я обычный, — улыбнулся я. — Самый обычный офисный клерк. Жив, потому что имею голову на плечах и чувство самосохранения. Люди, попавшиеся мне на пути в эту черную минуту, оказались удивительно правильными, за исключением разве что Марика, чью голову я прибью на стенке сортира, как только подвернется первая возможность. Вы снова бредите, профессор.

Синицын устало опустил свое грузное тело на стул.

— Что я с вами разговариваю, — кивнул он. — Чистота эксперимента вышла за всякие рамки разумного. Оставлять вас нужно было в лаборатории, и смотреть что из этого получится, вместо того чтобы отпускать на вольный выпас. Сейчас бы у нас был свой собственный Хомо-Супериор, всеми фибрами души радеющий за идею очищения земли от скверны, а на выходе получился упрямый козел, не верящий в свои способности. Полностью у вас, конечно, их нет, это было не возможно до последнего момента. Запустить мозг человека на все сто процентов, это вам не фунт изюма съесть. В твоем теле сейчас происходит особая химическая реакция, уникальная и опасная одновременно. Правильно подобранные ингредиенты заставят тебя, в не зависимости от твоего желания стать либо первым из лучших в этом мире, либо превратиться в овощ. Изменения в собственном самочувствии ты уже почувствовал, цветочки это, дальше будет еще более забавно, а что не веришь мне, так если бы была возможность, сравнили бы образцы ДНК. Спираль нынче расшифровывать могут, так что взяли бы образец крови, да сравнили с тем, что в архивах, в пробирках находится. Температура контейнеров помещенных в холодильники прекрасно их сохранила.

— Ну а тело, — почти сдался я. — Что с телом делать? Уровень физической подготовки…

— … целиком и полностью зависит от уровня развития человека. Тупо накачать мышцы может любой слабоумный, ярким примером тому являются уборщики, где тело поставили выше разума, а получили только отражение существующей реальности, точное, до невозможности и отражающее всю ущербность и порочность нашего строя. Тело — это лишь инструмент, в умелых руках оно может творить чудеса, не обладая какими либо уникальными свойствами, а дурак загробит лезвие или сломает бур. Умелые руки, — это твой мозг, а инструмент, соответственно, тело. К чему я это тебе толкую, — Синицын на секунду замолк, пристально взглянув на меня, распластанного на операционном столе. — Да к тому, что без осознания собственной уникальности ты не сможешь стать лучшим. Если раньше ты смог выжить, пользуясь только своими вымышленными способностями, мозг усиленно трудился подпольно, то теперь они должны открыться явно.

— Открыться? — Сморщился я. — Я стану Cупергероем? Смогу летать и видеть сквозь стены? — Вся моя прошедшая жизнь стремительно рушилась, падая осколками удивительной по красоте мозаики на камни и разбиваясь в мелкую крошку. Кто я был на самом деле? Кто были мои родители, или опекуны? Неужели все, что окружало меня до этого, было ложью от начала и до конца, и я лишь эксперимент, лакмусовая бумажка, на радость своих хозяев удачно меняющая цвет? Кто я, черт возьми, кто?

— Решимость заглянуть в ту часть мозга, которая была заблокирована многие сотни и тысячи лет, и несла скорее дублирующую, чем функциональную составляющую, вызов высшим силам. — Торжественно произнес профессор. — Почему она была отключена? Какие неведомые силы ограничили хомо-сапиенса? Неужели он сам решил отгородиться от внешнего мира, лишиться чего-то волшебного и уникального, на живую отрезав половину своего мозга, своего имени, своей сущности? Задумайся сам. Продолжительность жизни человека, в современных условиях крупного мегаполиса составляет максимум семьдесят лет. Отринем все это, возьмем чистый горный воздух, здоровую пищу и правильный образ жизни. Отыгрываем еще пятьдесят. Максимум сто пятьдесят лет отпущено человеку на существование. Почему, почему тогда, ответь ты мне, упрямец, внутренние органы человека могут функционировать дольше, чем их владелец? К примеру, возьмем самую важную составляющую, в поддержании жизнедеятельности живого существа, а именно сердце. Само по себе оно уникально не только тем, что является не только насосом, постоянно перекачивающим кровь по организму, но и своим ресурсом. В идеале триста лет, почти на сто процентов больше чем способен прожить даже самый правильный долгожитель! Я не знаю, что произойдет дальше. Может ты, — профессор хохотнул, — сможешь летать. Может быть, видеть сквозь стены, или откроешь в себе какие-то другие невероятные способности, но если все пройдет успешно, мы получим супер-человека в капельнице. Уникально! Грандиозно! Двести миллилитров разгонной жидкости и ты — сверхчеловек, на пороге своего персонального мира. Сильные мира всего, все спрятавшиеся в убежищах, под толстыми стенами из стали и камня, все они вознесут меня на пьедестал еще при жизни, и ноги будут целовать, лишь бы я позволил им сделать инъекцию своего чудодейственного химического раствора. Ты же особо не тешь себя надеждой на спасение, даже со всеми своими новыми способностями, о которых ты до сих пор лишь смутно можешь догадываться. Считай себя лабораторной мышью, не более. Да и потом, помни об ошейнике. Даже самого умного человека на земле легко погубить, путем избыточной кровопотери. Организм возможно и попытается задействовать способность регенерации живых клеток, которая у нормального человека тоже заблокирована, но попросту не успеет. На сегодня довольно, спи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});