Клацанье. ОН вернулся, неся тарелку с едой, от которой божественно пахло. Печенка, лук и картофельное пюре со сливками.
Мясник подошел к решетке, и Хитер крепче сжала в руке нож.
Парковочная площадка у скотобойни была почти заполнена. Из загонов доносилось мычание коров и блеяние овец. Скотобойня «Алаба» работала на полную катушку. Конвой проехал мимо, к узкой дороге, ведущей к пяти полуразрушенным зданиям: стены из красного кирпича почернели и покрыты пятнами, окна забиты досками, участки заросли сорняками и пожелтевшей травой.
По рации прозвучала команда, и фургоны остановились. Из дверей посыпались вооруженные полицейские. Логан сидел в своей машине, скрестив пальцы, и смотрел, как они растягиваются в цепочку. Замыкали группу Алек и его телохранитель.
Вышибить дверь дома Сотера не составило труда. Она имела такой вид, будто ее лет двадцать не касалась рука человека: краска облетела, осталось только серое дерево в трещинах.
Группа захвата ворвалась внутрь.
Хитер не поняла, откуда донесся звук, но Мясник поднял голову. Его глаза невозможно было разглядеть в прорезях маски. Он стоял и смотрел в потолок.
Вытащив нож из-за спины, Хитер вонзила его в живот Мясника по самую рукоятку. Руку залила горячая кровь, рукоятка стала скользкой и липкой. Она вытащила нож и вонзила снова. И снова… И снова…
Мясник не издал ни единого звука.
В доме был полный хаос. Полицейские шли по истлевшему ковру, поднимая столбы пыли.
Констебль Симон Ренни заскочил в помещение, которое, очевидно, было когда-то гостиной. Фонарь, прикрепленный к его автомату, вырвал из темноты отдельные детали: пара развалившихся кресел, гниющий диван, камин, заваленный осколками посуды.
Он шустро проделал то, чему его обучили на курсах обращения с оружием: быстрый поворот на сто восемьдесят градусов, дающий обзор всех четырех углов комнаты, затем пробежка вокруг мебели, затем снова поворот… Никого.
В наушниках звучали голоса:
— Наверху все чисто.
— Кухня: чисто.
— Ванная комната: чисто.
Теперь остался только подвал.
В подвал вела лестница из кухни. Здесь было значительно светлее благодаря лампам на камере Алека, и можно было разглядеть рваные обои, раковину в коричневых пятнах, драный линолеум на полу.
— Ладно, — сказала женщина-сержант, отвечающая за операцию, — двигаем на счет три. Ренни, Колдуэлл, вы впереди. Осторожно, и не подставляйтесь под пулю, ясно?
— Да, мэм.
— Итак: раз… два…
Мясник посмотрел вниз, на руку Хитер, на пальцы, обхватившие рукоятку ножа, затем взглянул ей в глаза. В глубине безжизненных резиновых впадин что-то сверкнуло.
Потом он отступил от решетки, поставил тарелку с печенью и луком так, чтобы можно было дотянуться, и ушел, оставив дверь открытой.
Ноги Хитер подкосились, она упала на матрас, всё еще сжимая в руке окровавленный нож.
— Ласточка, ты как?
ТЬМА испытывала ее.
Она велела пырнуть ЕГО ножом, и Хитер послушалась. Она пообещала, что Хитер станет ее любимицей… пообещала.
— Ты выглядишь так, будто увидела привидение.
Может быть, это какой-то не такой нож?
Хитер прижала большой палец к лезвию достаточно сильно, чтобы разрезать кожу, и не почувствовала никакой боли. Нажала сильнее — лезвие разрезало подушечку и достало до кости. Ее кровь смешалась с ЕГО кровью.
— Нет, серьезно, тебе стоит лечь.
— ОН не может умереть… ОН — часть ТЬМЫ, ОН вечен…
— А… — улыбнулся Данкан. — Только сейчас сообразила, не так ли?
Хитер подняла большой палец и смотрела, как из ранки течет кровь.
— Кровь к крови.
— Я знаю, что ты думаешь, но…
— Теперь я — часть ТЬМЫ. Я выдержала испытание.
— Хитер…
Она приложила острие ножа к животу, прямо над пупком.
— Не надо, лапочка. — Данкан встал перед ней на колени. — Не делай этого.
— Кровь к крови. — Она набрала в грудь воздуха, зажмурилась и вонзила нож. Раз, второй, третий. Двигала ножом взад и вперед, распарывая себе живот; матрас под ней покрылся ярко-красной кровью.
— Нож… тебе только кажется.
Она продолжала вонзать нож в свой живот.
Вокруг ее руки обернулась сухая рука.
— Хитер, все нереально, ты все выдумала…
Она открыла глаза и посмотрела вниз.
Ничего не разрезано, ничего не порвано. Ни капли крови на ее руках…
— Но… но нож… ТЬМА сказала… — Она почувствовала, что начинает плакать. — Нож…
— Шшш… всё в порядке. — Данкан обнял ее и прижал к себе.
— Но всё было! Всё…
— Шшш… у тебя же крыша поехала, забыла? Никакого ножа никогда и не было. — Она плакала, а он целовал ее в макушку. — Просто то, что осталось от твоего рассудка, заставляет тебя выдумывать. Например, что ты можешь говорить с мертвыми. — Он пальцем приподнял ее подбородок так, чтобы она смотрела в его прекрасные глаза. — Даже я не реальность.
— Я не хочу быть сумасшедшей…
Он поцеловал ее, потом сказал, что уже поздно об этом беспокоиться.
59
Старшая группы показала назад, на дом:
— Этот дом покинули много лет назад, мы осмотрели всё, от чердака до подвала: никаких следов пребывания человека. Разыскники могут разобрать дом по кирпичику, но ставлю пенни против фунта — там ничего нет.
Старший инспектор Бейн одарил Логана уничтожающим взглядом:
— Ну?
За сержанта вступился начальник полиции Фолдс:
— Только на основании того, что Сотера в доме не оказалось, нельзя делать вывод, что время потрачено зря и выводы неверны. У нас теперь есть подозреваемый — Джимми Сотер. Это куда больше, чем мы имели с утра.
— Но мы так и не нашли констебля Мунро!
Пока полицейские рассаживались по фургонам, Фолдс спросил у Бейна, не может ли он поговорить с ним наедине. Оба отошли в сторону.
— Теперь я понимаю, почему ты хочешь уехать. — Это была Джекки в костюме ниндзя: черные ботинки, черные брюки, черная футболка, черный бронежилет и черная куртка из флиса сверху. — Хорошо, когда начальник не полная задница.
Логан кивнул:
— А ты возвращаешься в Стратклайд…
— Если они меня после всего этого примут…
Они стояли и смотрели, как команда разыскников шагает к дому, вооруженная ломами, топорами, клещами и лопатами, — ребята собирались разнести эту халупу на части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});