– Если ты не отдашь мне мою дочь, – непривычно грозным голосом произнесла она, – я всем расскажу о твоей связи с Элизабет!
Гаррик в шоке повернулся к ней, решив, что она спятила от горя.
Не глядя на него, Оливия медленно подняла вверх сжатый кулак и клятвенно пообещала:
– Я всем расскажу, как сильно ты любишь свою младшую сестру. Как сильно и как часто.
Остолбенев, Арлен смотрел на жену и не мог вымолвить ни слова. Гаррик внезапно осознал, какие противоестественные отношения связывают Арлена и Элизабет, и ошарашенно переводил взгляд с Оливии на ее мужа.
Даже при слабом освещении было видно, как по лицу Арлена разлилась смертельная бледность.
– Ты не можешь этого знать, Оливия! – хрипло пробормотал он. – Это абсурд! Вранье…
– Я знаю об этом с самого первого дня нашей супружеской жизни. Вы совокуплялись, подобно скотам, в доме, куда ты привел свою молодую жену! Все эти долгие годы я притворялась, что ничего не знаю. Омерзительно! И не мне одной известно о вашей кровосмесительной связи. Об этом знает вся прислуга в доме! Твоей сестре было десять лет, когда ты стал ее опекуном, Арлен. Именно тогда ты впервые овладел ею?
У нее сорвался голос, и в комнате надзирателя воцарилась звенящая тишина. Ни один из присутствующих не смел даже шелохнуться, не то что сказать хоть слово.
Первым оправился от шока Гаррик.
– Так вот почему ты так возненавидел меня с самого детства? – повернулся он к Арлену. – Элизабет все время бегала за мной, и ты ревновал ее?
Оливия легко коснулась руки Гаррика, заставив его замолчать.
– Послушай, Арлен, – тихо начала она. – Если ты вынудишь меня разгласить вашу тайну, для тебя и твоей сестры навсегда закроются все двери! Ее будут считать грязной шлюхой, а тебя покроют позором, как отца ребенка, которого она теперь носит под сердцем!
– Сука! Ведьма! – зашипел Арлен.
– Отдай мне дочь, и мы навсегда исчезнем из твоей жизни! – твердо повторила Оливия. – Иначе вы со своей драгоценной сестрой станете изгоями общества и потеряете все, что имеете!
Гаррик с нескрываемым восхищением смотрел на прекрасное лицо Оливии, одухотворенное праведным гневом. Он никак не ожидал от нее такого мужества и отваги.
– Тебя надо было убить еще девять лет назад, ведьма проклятая! – заорал Арлен. – Хорошо! Забирай свое отродье и убирайся из Англии! И чтобы я никогда не видел ни тебя, ни твою слепую стерву! Я расторгну брак с тобой! И ты ничего от меня не получишь, дрянь!!!
Оливия закусила губу, и из ее глаз неожиданно хлынули слезы.
– Отведи нас к ребенку! – приказал Гаррик надзирателю.
Хепл молча кивнул и повел их по коридору. Остановившись перед одной из дверей, надзиратель достал из кармана связку ключей и отпер замок.
Оливия ахнула от ужаса. Перед ними простирался еще один длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались зарешеченные камеры, заполненные грязными и оборванными безумцами.
Хепл двинулся вперед. Гаррик одной рукой прикрыл Оливии глаза, чтобы уберечь ее от этого страшного зрелища, и повел вслед за надзирателем.
Люди за решетками бесновались, орали, прыгали, словно дикие обезьяны, дрались друг с другом, справляли нужду, нисколько не стыдясь присутствия соседей, плакали и пели…
Наконец они вошли в большую комнату без решеток. Здесь помещались женщины и дети, такие же грязные, оборванные и вонючие, как и мужчины в других камерах. Одни что-то быстро бормотали, другие издавали дикие вопли, третьи закатывались в истерическом хохоте. По углам комнаты были расставлены параши, но весь пол был испачкан испражнениями.
Гаррик внимательно вглядывался в лица несчастных, но Анны нигде не было…
– Мама…
Оливия замерла на месте, не веря своим ушам.
Гаррик повернулся в ту сторону, откуда донеслось тихое «мама», и увидел сидевшую у стены Анну.
Оливия тоже увидела свою дочь и с радостным криком бросилась к ней, раскрыв объятия.
Анна встала и снова позвала:
– Мама!
Из глаз ее потоком хлынули слезы.
Схватив девочку в объятия, Оливия тоже расплакалась и запричитала:
– Я никогда себе этого не прощу… никогда не прощу…
– Мамочка, мне было так страшно! – плакала Анна, всем своим худеньким тельцем прижимаясь к матери.
Испытывая огромное облегчение, граничившее со счастьем, Гаррик нежно коснулся руки Оливии:
– Нам пора!
Он тотчас взял Анну на руки и понес ее к выходу. Следом поспешила измученная, но счастливая Оливия.
Уже у самого выхода Гаррика охватило предчувствие беды. Слишком уж легко им удалось вернуть Анну!
В это мгновение дверь на противоположном конце длинного коридора отворилась, и на пороге появился Лайонел. Его глаза были холодны и жестоки.
Глава 29
Какое-то время мужчины, разделенные коридором, молча смотрели друг на друга. Потом Гаррик резко повернулся, схватил надзирателя за руку и спросил:
– Здесь есть другой выход?
– Вообще-то мы им никогда не пользуемся, но есть еще и черный ход…
– Скорее! Проведите нас к черному ходу! Вы же получили от меня чек на десять тысяч фунтов, черт побери!
Хепл кивнул и повел всех троих к другому выходу. Распахнув перед ними дверь, он торопливо сказал:
– Ступайте все время прямо и попадете на улицу позади здания приюта!
– А ключ? – жестко проговорил Гаррик, пристально глядя на надзирателя.
Тот с явной неохотой снял с шеи шнурок с ключом от черного хода и передал его Гаррику.
– Вы такие же сумасшедшие, как и все остальные, – недовольно пробормотал он себе под нос.
Но Гаррик уже не слышал его. Он мчался вместе с Анной и Оливией по узкому грязному коридору навстречу желанной свободе. Позади них с грохотом закрылась дверь.
– А если это ловушка? – в ужасе прошептала Оливия. – Теперь Лайонел – наследник графа Стэнхоупа, и как только Хепл об этом узнает, наверняка сочтет более выгодным помогать ему, а не тебе!
– Когда он об этом узнает, мы будем уже далеко! – уверенно возразил Гаррик.
В следующую секунду они подскочили к двери. Гаррик передал ключ Оливии, не отпуская от себя Анну, и она стала дрожащими руками вставлять его в замочную скважину.
– Он желает мне зла, – неожиданно прошептала Анна, прижимаясь к груди Гаррика.
– Ну что ты, детка, – улыбнулся ей Гаррик. – Твой отец уже не сможет причинить тебе никакого вреда.
– Нет! Ваш брат охотится за мной…
Гаррик сразу помрачнел.
– Мы ему не позволим! – решительно сказал он, думая о подлом самозванце, явившемся вслед за ними в Бедлам. Но ведь Анна уверенно назвала его братом!
В это мгновение замок наконец щелкнул, и дверь распахнулась, скрежеща ржавыми петлями.