Читать интересную книгу Малюта Скуратов. Вельможный кат - Юрий Щеглов

Отряд опричников во главе с Эрихом Вебером выехал в Нижний Новгород сразу после получения приказа. Останавливались только на ночевку. Шли ходко и без особых приключений. Вот только в Гороховце задержались. Потребовал посадский люд у Вебера за постой. Всем там верховодил железных дел мастер Тимофей Семенов, у которого в избе и расположился Эрих Вебер с двумя опричниками, Болотовым и Тыртовым. Мастер радушно принял государевых слуг. Пировали чуть ли не до рассвета. Хозяин — человек самостоятельный и любопытный — спросил:

— Что за такая опричнина? Зачем она?

— Цыц! — И Болотов прижал палец к губам. — Слово это секретное, и произносить его никому не дозволено.

— Как так не дозволено, когда приказные бросаются им налево и направо?! — удивился Семенов.

— А вот так! Не дозволено, и край! Иначе возьмем тебя в застенок, — пригрозил Тыртов.

Эрих Вебер помалкивал и в разговор не вступал. Он лишь пил вино, ухмылялся да щурился на жену Семенова — лицом не очень-то пригожую, но зато рослую и грудастую Саньку. Щурился, щурился да не утерпел и ущипнул за ляжку. Санька ойкнула и засмеялась, шутливо замахнувшись на Вебера:

— Не балуй, жеребец!

Тот отшатнулся и тоже засмеялся. Он и впрямь напоминал жеребца: высокий, сухощавый, тонконогий. А Семенов пока добродушно погрозил немцу кулаком. Еще поели и попили, посидели и спать собрались.

— Сколько положишь народу за постой? — спросил Семенов. — Мне-то с тебя ничего не надо, а людей обижать не след. Корм лошадям один немало потянет. Вас с полсотни наберется.

— Ничего посадские не получат, — ответил Вебер. — Мы из государева кошеля кормимся — вот с него и требуй. Григорию Лукьяновичу обиду свою излей.

Он забавно коверкал русскую речь и не переставал весело щуриться на Саньку. Болотов и Тыртов захохотали. Они живо вообразили себе, как Семенов с Малюты деньги требует. Опричнина была явлением новым, не успевшим лик собственный обнажить перед честным народом.

Солнце стояло довольно высоко, когда опричнина проснулась, и прежде чем тронуться в путь, опять погуляла малость и запаслась продуктами на два перехода, а там нижегородцам на шею сядут, и какой с них спрос! Но Семенов никак не унимался и лез к Болотову и Тыртову с тем же надоедливым вопросом, который его, очевидно, мучил:

— Что за такая опричнина? Зачем она?

Не больно оглядывался он на царево запрещение дивное словцо употреблять. Сам Иоанн пользовался им, сперва саркастически при этом улыбаясь. Мол, бедный я, бедный, вдовью долю мне бояре из наследства отжалели. В устах прочих словцо приобретало смысл, оторванный от реальности. Однако звучало угрожающе — опричнина!

— Поедем с нами, красавица! — крикнул Болотов Саньке, когда время подошло седлать коней и сумки были набиты до отказа.

Семенов лишь мотал головой, вовсе не обижаясь на заигрывания Болотова. Он не замечал, как Вебер подмигивал и одобрительно кивал усердному подчиненному. Тут Вебера отвлекли другие опричники, заглянувшие во двор. Он что-то бросил им короткое и резкое. Вспухшие сумки Тыртов положил на телегу, ждущую у ворот. Вывел на улицу оседланных коней. В тот момент к воротам подскакал опричник в черном кафтане с факелом в руке. Болотов с Тыртовым, торопясь, вернулись в избу и взяли что им приглянулось — ковер да окованный серебристыми бляхами сундук.

— Ах ты, вор проклятый! — крикнул Семенов и вцепился огромными ручищами в Тыртова. — Что ж ты делаешь, поганец! Пил, ел да еще и грабишь?!

Болотов оставил сундук, сорвал плеть с пояса и хлестнул Семенова по голове, да так ловко, что выбил железным шариком на конце глаз. Семенов взвыл от боли. Кровь заливала лицо, но он, незряче вытянув руки, кинулся на Болотова. Санька упала на ступеньки крыльца. Она не кричала и не рыдала, а только вздрагивала, предчувствуя обмякшим телом ужасную участь. Тыртов, выхватив из ножен короткий меч, плашмя ударил хозяина по макушке. Меч скользнул к плечу, срезав ухо. Болотов и Тыртов подхватили Саньку и поволокли к телеге, потом кинулись в избу за сундуком. А Вебер по-немецки велел прискакавшему опричнику поднести факел к соломенной крыше неказистой пристройки. Огонь волной побежал наверх и там, наверху, полыхнул, будто взорвался бочонок с порохом. Отряд опричников медленно покидал окраину Гороховца, похожую на огромный костер. Две сотни копыт размесили подтаявший снег, смешанный с грязью.

III

Вебер ехал впереди, время от времени оглядываясь на телегу, заваленную добычей. Женщина лежала там скорчившись, и казалось, что она умерла. Вебер улыбался: русские бабы живучи. Скольких он перебрал! Породу эту знает. Вопит, ругается, а как завалишь — все! И потом — мягкая да привязчивая.

Окраины Нижнего Новгорода встретили опричников тягостной сумеречной тишиной. Слух о том, что произошло в Гороховце, обогнал людей Вебера. Он велел отряду, не останавливаясь, направиться к усадьбе, которую занимал князь Семен Ростовский. Он припомнил наказ Малюты:

— Взять изменника и слуг его и, не мешкая, возвращаться назад. Если будет сопротивляться — прикончить не колеблясь.

Опричникам позволение Малюты развязывало руки. Обратный путь всегда тяжелее, вдобавок теперь отряд обременял обоз с награбленным добром. Однако Вебер — опытный военачальник. Он служил королю Сигизмунду-Августу, сражался на стороне ливонцев у стен Риги и под Дерптом. Но никто не платил столь щедро, как владыка Московии. Здесь он почувствовал себя состоятельным человеком. Да и не он один! Земляк Генрих Штаден открыл меховую торговлю, купил несколько домов, окруженных плодоносными садами, а корчма неподалеку от Пожара приносила изрядный доход. В прошлом году начал продавать вино и мед в дальних уголках столицы. В гости на кружку пива и хмельного меда заглядывали приближенные царя. А еще недавно Генрих отбывал натуральную повинность у себя на родине и работал с тачкой на городовом валу. Из-за уголовного преследования вынужден был бежать. Скитался по ливонской земле, воевал в армии польского короля, грабил, сидел в тюрьме, но едва успел перебраться в Россию — сразу превратился в уважаемого человека. Немцев на Руси ценят! Сам царь их привечает.

Эрих Вебер — не хуже. Басманов, когда завербовал в опричники, пообещал солидное вознаграждение и не обманул. После возвращения он продаст старый дом и купит новый.

Недалеко от Москвы приметил боярскую усадьбу. Сквозь голые ветки деревьев виднелись крепкие строения — конюшни и амбары. Болотов посоветовал напроситься в гости.

— Как хозяин приветит, так мы ему и ответим, — лихо пошутил он.

— Узнать, кому принадлежит, — подсказал осторожный Тыртов. — Если из Шуйских или Оболенских, тогда благое дело. Изменников давить — царю служить. Промашки не сделаем!

Так и порешили. Но сперва надо схватить князя Ростовского. Дворни у него с полсотни, он князь из первейших, значит, холопы вооружены хорошо. Выдадут ли заботливого хозяина, или брать с силой придется?

IV

Вломились сразу, без промедления. Черные конники заполнили весь двор. В амбарах принялись шарить, в подклеть забрались, из конюшен начали выгонять лошадей. Болотов прямо с крыльца — в горницу, слуг исполосовал плетью и истошно кричал:

— Где князь? Где государев изменник?

Князь Семен видывал разные виды: в тюрьме сидел, суду был подвержен, каялся, дурачком прикидывался и прощение у Иоанна все-таки вымолил. В Нижний Новгород воеводой послали, держали, несмотря на отмену опалы, под подозрением, но позволяли жить свободно и прошлыми винами — бегством в Литву да союзом с князем Старицким — глаза не кололи.

Болотов поднялся по лестнице и застал князя в спальне за молитвой. Тыртов, который взбежал за ним, схватил старика за плечи и швырнул на пол. В открытые двери доносился женский плач. Там, в опочивальне боярыни, орудовал Вебер, вытряхивая драгоценные украшения в большой кожаный кошель. Эту работу он никому не передоверял. Остальные опричники выносили из дома сундуки, рухлядь, мебель, посуду и быстро грузили на телеги. Неразберихи никакой не поднимали. Опричники нещадно били холопов, в воздухе стоял дикий вой. Свет луны придавал происходящему какую-то необычайно зловещую зрелищность. Запылал дальний амбар. Издали чудилось, что в пламени пляшут черные черти. Князем Семеном пересчитали ступеньки до низу без всяких лишних слов и объяснений, связали веревками и бросили на телегу. Подбежал Вебер и, прежде чем сесть на коня, наклонился к князю и на ломаном русском сообщил:

— По цареву указу тебя, изменника, на суд в Москву велено доставить, а холопов твоих — в застенок.

Аккуратный, законопослушный немчин — не придерешься. Князь в ответ едва простонал. Холопов сбили в кучу и повели прочь со двора. Менее часа продолжалось бесчинство. Никто не сопротивлялся и даже ни о чем не умолял опричников. Вебер сел на коня и взмахнул рукой. Занялся еще один амбар. Однако все ценное успели уложить на телеги. Обоз увеличился, и Вебер подумал, что не худо бы от князя поскорее избавиться — меньше хлопот. Тогда он может пойти налегке в столицу, а обоз оставить под охраной. Тыртов — человек надежный, с Вебером и Болотовым в доле, беречь добро будет и не позволит растащить добытое. Часть награбленного полагалось сдать в казну. За конфискованным следили весьма строго, не позволяя все присваивать. Но и так в сумах да карманах оседало порядочно, и опричники за короткий срок разбогатели.