День следующий.
Нина молча смотрела на мои прыщи. Стояла, думала.
Я первым заговорил:
– Наверное меня больше не пригласят к тебе в гости.
А я ведь хотел предложить стать моей женой.
Так прямо сказал ей.
– Что бы ты стала моей женой.
– Ты хорошо подумал? – ответила она. Как-то уклончиво ответила. В общем – ни да ни нет.
Сердце ёкнуло.
Я ведь боюсь одиночества. Я трус. Я знаю. За щепотку счастья продам все что могу. Потому что однажды я умру и окажусь в другом мире. Где наверное буду только вспоминать об счастье.
Где же мне иметь его как не на земле?
И кто может меня упрекать что я борюсь за него как умею. Без правил.
Потому что нету у меня ничего в этом мире. Кроме этой щепотки счастья.
Вечером Нинка позвонила и сказала что все уладилось с мои прыщами. Что папа только улыбнулся и пояснил что юношеские прыщи бывают только у невинных мальчиков.
А значит это дополнительно доказывает что я хороший, скромный мальчик.
После чего он долго говорил о чем-то с женой и они пригласили меня на дачу.
Неужели наконец – это свершится?
Я хочу быть с Нинкой.
Я знаю – я мерзкий, скверный тип, но я стану счастливым и любимым. А значит – я стану совсем другим человеком.
И пусть весь мир перевернётся. Я не отдам своё счастье.
День следующий.
Утром звонок. Я как раз собирался ехать на дачу. Это – Нина.
– У тебя есть медаль? Ну может хотя бы грамота какая-нибудь? Кубок спортивный? Возьми с собой когда будешь ехать на дачу. Покажешь отцу.
Но у меня ничего нет.
Только значок: "Отличник ГТО".
Когда-то в школе получил.
– Сойдёт – радуется Нинка. Отцу понравится.
Значок ГТО ("Готово к труду и обороне") я заработал заслужено. С детства учился быстро бегать (мечтал перебежать границу Советского Союза в районе турецкой границы). В прыжках в высоту я также добился выдающихся результатов (планировал перепрыгнуть Берлинскую стену во время поездки в ГДР), а по стрельбе из малокалиберной винтовки вообще был первым в школе (думал что пригодится когда буду отстреливаться от пограничников). А ещё я получил первый разряд по азбуке Морзе. Этого я достиг на юношеской радиостанции Ленинского района нашего города на которой я по ночам выстукивал "Примите меня на работу" на английском языке. Верил что ЦРУ поймает мой слабый сигнал и даст мне важное задание, вследствие чего я стану рыцарем "Меча и Щита" этой организации.
Ох уж эти детские мечты!
Лишь повзрослев и понял что путь в эту организацию был не так прост как мне тогда казалось.
Но все это в прошлом.
И только значок "Отличник ГТО" остался мне напоминанием о моих детских грёзах.
Папе Нины мой значок действительно понравился.
– Я знал что Вы настойчивый юноша. Я верю в Вас!
На даче генерал был без формы которая так смущала меня в первый раз. И мы от души разговорились с ним и его женой Зинаидой Петровной.
Я похваливал их гладиолусы в саду. Вкушал их сладкий аромат и закатывал от наслаждения глаза. Старики ласково смотрели на меня и понимающе улыбались.
Но не запах гладиолусов волновал меня.
– Гладиолусы я конечно выкину – думал я в тот момент так как цветы ненавидел всей душой. И мысли появились у меня соответствующие этому чувству:
– А вот посевы мака или анаши будут на даче в самый раз. Место закрытое. Снаружи не видно. И оторваться можно будет на славу.
Или нет! Может надо будет просто заасфальтировать это место и бассейн сделать.
Животиком кверху буду плавать, солнышко – в глаза, птички поют. И пенсия генерала мне на шампанское хватит наверняка.
Так нежно мы долго смотрели друг на друга. И думали каждый о своём.
Наконец я понял что хватит изображать восторг гладиолусами. Что наступил решающий момент.
– Я люблю Вашу дочь. И хочу что бы она вышла за меня замуж.
Старики встали, генерал по стойке смирно. А мамаша закрыла глаза от волнения. Как будто это я ей предложение сделал, прости господи.
Слышу ответ – Да… если дочь не против… то и мы тоже…
А я не знаю что продолжать говорить в таких случаях дальше.
Старик – генерал вдруг хлопнул меня по спине и смеётся:
– Не робей юноша. Я сам был такой.
Улыбка у него широкая, открытая, добрая.
Смотрю ему прямо в рот и вижу – там золотые зубы, штуки четыре.
– Как бы не похоронили их вместе с ним! – Мелькает непроизвольная дурацкая мысль. Понимаю что гад я сейчас.
И посылаю её нах.
Надо любить. Что бы тебя любили. А не думать куда денутся их зубы.
Все вместе идём в дом. Теперь старик много говорит со мной. Спрашивает или я не хочу поступить в академию?
Обещает помочь. Не нахожу слов. Как в сказке. Лишь киваю головой в ответ.
Заходим в его личную комнату.
И вдруг… что это? Голос старика становится тихим и он начинается ко мне, почти вплотную к уху. Что-то звериное появляется в его голубых глазах, он становится совсем другим, каким я его ещё не знал.
– Если Нинку обидишь – пристрелю – Шепчет мне.
Открывает сейф. Там – винтовка, с оптическим прицелом. Кажется "СКВ".
– Шучу… шучу… – смеётся.
И я смеюсь. Думаю что если сп…жу её то можно будет киллером работать.
Нет, лучше продать настоящим киллерам.
Прикидываю сколько за неё дадут.
И вдруг улыбка на лице старика скривилась и превратилась в какую-то странную гримасу. Похожу на щурячий оскал.
И тут я понимаю что он не шутит.
От его щурячего оскала вдруг могильный холод стал медленно опускаться у меня по спине. От шеи вниз, оставляя за собой мелкие пупырышки, такие как на моем лице.
Могилой пахнет от старика – чую жопой.
День следующий.
Теперь меня приглашают к ним часто. Как своего человека. Говорим в основном про свадьбу. Будут человек 200. Только дату не можем определить. Но понимаем – пока прыщи не сойдут с лица.
– Юношеские прыщи сходят обычно к зиме – Успокаивает меня старик.
Вечером Нинка провожает меня снова.
– Когда же эти чёртовы прыщи сойдут? – чуть не плачу я. И вдруг слышу – Я согласна переспать с тобой. Ведь если это юношеские прыщи – то надо потерять твою юношескую невинность. И они сойдут. Правда? Когда придти к тебе?
– Через час – выдавливаю из себя не веря своему счастью. – Любимая моя, дай мне этот час… я хочу специально приготовить комнату и сделать так что бы эта наша первая ночь когда мы с тобой вместе потеряем невинность – стала самой лучшей ночью в нашей жизни. Ночью о которой мы будем вспоминать всю жизнь потом, и вспоминая её – мы будем любить друг друга все сильнее и сильнее. Я хочу этого, моя родная…
– Иди же домой – улыбается Нина.
Промчавшись два квартала я резко сворачиваю к аптеке, там покупаю стрептоцид и левомицетин. После чего не теряя времени быстро бегу домой, размельчаю стрептоцид в порошок и начинаю вдувать через трубочку из которой пьют Кока-Кола в стаканах – в свой пенис. А заодно принимаю две таблетки левомицетина. Это на всякий случай – если от моего старого триппера остались какие-то бациллы. Уверен что это должно их доканать.
Не хочу заразить Нинку.
Бегу в туалет. Пора мочится. Как же больно это делать когда в канале порошок стрептоцида. От рези – хватаюсь за стену, стону как раненный зверь, по глазам текут слезы.
От мочи подымается резкий запах. Узнаю его – левомицетин попал в мочу изнутри.
А это значит что все хорошо. Теперь мочеточник полностью промыл.
Готов встретить свою любимую.
И я чист при этом как ребёнок.
Вот и он -долгожданный звонок в дверь.
Тут я с ужасом вспоминаю…… ой, блин… пока возился с триппером – я забыл про наведение праздничной обстановки в комнате.
Проклятый триппер – подоср…л мне напоследок.
Растерянно оглядываюсь. Делать нечего.
Тушу свет, зажигаю один маленький ночничек. Получается интим.
Вот и долгожданная Нинка.
– Чего же ты стоишь в дверях, любимая? Чего не решаешься зайти ко мне? Колеблешься?
Обнимаю её ласково, веду в комнату, не давая ей опомниться… прямо в сторону дивана.
Она волнуется.
Но почему же и я волнуюсь сейчас? Почему боюсь этой первой ночи с ней?
Я знаю. Есть граница подлости и мерзости. И каждый человек внутри себе знает свой приговор – рай или ад.
Он знает что его ждёт после смерти, только боится признаться себе в этом.
Люблю ли я её?
Вылечился ли от триппера?
Понимаю что снова перешагиваю черту. Как будто кто-то толкает меня в спину.
Вагина перед членом – и ты забываешь про все другое в этом мире.
И мои руки уже снимают с неё кофточку, лифчик.
Она доверчиво смотрит мне в глаза.
Кто из нас мужиков остановится в этот момент?
В этот момент женщина для нас – лишь хранительница вагины. И ничего больше.