Взяв с собой портфель, он знакомым путем направился в большой холл. Солнце перестало проникать в окно. За то время, что Дэвид и Эдгар провели на кухне, небо потемнело, и в холле стоял полумрак.
– Вы не можете вынести отсюда эти цветы, старина? Я хочу разложить свои вещи на столике. – С этими словами Эдгар извлек из портфеля крест и водрузил его на стол.
Джорджи.
Голос прозвучал с лестницы громко и отчетливо.
Ваза с цветами выскользнула из рук Дэвида и грохнулась на каменные плиты. По полу разлилась зеленоватая вода и рассыпались лепестки.
– Господи, прошу прощения. – В воздухе начала распространяться вонь протухшей воды.
– Все нормально. Я помогу вам убраться. Осторожно, не пораньтесь. – Эдгар наклонился рядом с Дэвидом и тоже принялся собирать осколки вазы. – Мне следовало предупредить вас. Могут быть неприятные явления.
– Какие явления?
Эдгар неопределенно пожал плечами, продолжая собирать лепестки и осколки.
– Звуки. Вспышки света. Удары и шорохи. Зло никогда без боя не уступает свои владения.
Дэвид тяжело вздохнул.
– Я стараюсь думать об этом как об увлекательном историческом исследовании.
– Так думать нельзя, – резко произнес Эдгар. – Отнесите все это на кухню, а потом мы найдем что-нибудь, чем можно кропить святой водой. Это не эксперимент, призванный вас развлечь. Это предельно серьезно.
Он выбросил мусор в корзину и принялся выжимать над раковиной половую тряпку.
– Я хочу, чтобы здесь было чисто. Гнилой воды здесь быть не должно.
Дэвид безропотно помог священнику вытереть пол и даже побрызгал его дезинфицирующим раствором, бутыль с которым нашел под раковиной. Только после того как порядок был полностью восстановлен, Эдгар вымыл руки, насухо вытер их полотенцем и подошел к портфелю. Дэвид стоял рядом, от всей души желая лишь одного: чтобы солнце снова выглянуло из-за туч. Темнота в холле, которую не мог рассеять электрический свет, действовала на него угнетающе.
– Может быть, мне стоит поискать свечи? – спросил он, поняв, что Эдгар не захватил их с собой.
Священник кивнул.
– Да, это не помешает.
Свечи, как вспомнил Дэвид, лежали в буфете. Он подошел к нему и открыл дверцу. К его ногам упала игрушечная повозка. Он уставился на нее, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.
Сэмми.
Голос прозвучал из дальней двери. Дэвид резко обернулся.
– Не обращайте внимания. – Тон Эдгара был твердым и спокойным. – Несите свечи.
– Их здесь нет.
– Тогда поищите на кухне. Я видел на кухонном шкафу подсвечник.
Дэвид направился к двери, откуда только что раздавался голос. К своему стыду, он вдруг почувствовал страх и неуверенность. Он сделал глубокий вдох и пошел по длинному коридору, соединявшему холл с кухней. Было очень холодно, из-под всех дверей, как обычно, дули сквозняки. Кухня была надежной гаванью, манившей теплом и светом. Дэвид нашел два подсвечника и, порывшись в ящиках, отыскал две новые голубые свечи. Воткнув их в подсвечники, он вернулся в холл.
Эдгар недовольно поморщился.
– Белых свечей не было? Как это глупо с моей стороны, что я не взял своих. Обычно они всегда лежат у меня в портфеле.
– Это единственное, что мне удалась найти. – Дэвид почтительно поставил свечи по обе стороны от креста. – Что еще?
– Я хочу благословить дом и очистить его святой водой. Потом я помолюсь об изгнании зла и отпраздную единение с благом за этим столом.
Сэмми, ну иди же играть! Сэмми, где ты?
Жалобный голос прозвучал очень отчетливо. Шарканье ног на лестнице и хихиканье какого-то убегавшего человека эхом отдались под сводами холла.
– Не обращайте внимания, – спокойно повторил Эдгар. Он зажег две свечи. – Они только то, чем кажутся. Два несчастных озорных ребенка.
Он покачал головой.
– Я отпевал их обоих, – Эдгар тяжело вздохнул. – Иисус милостивый, благослови сей дом. Воззри на нас и дай нам сил изгнать все зло из этого места. Освободи и благослови души детей, умерших в этом доме. Удали и очисти все зло и ненависть, которые держат их в своем плену.
Он открыл кожаный ящичек, в котором оказались бутылочки и горшочки с серебряными крышками.
– Дот называет это набором для пикника, – тихо сказал священник. – Елей. Вода. Вино. Соль и хлеб.
Наверху раздался гулкий треск. Дэвид поднял глаза. Во рту его пересохло от страха.
– Может быть, нам надо подняться наверх и посмотреть? – прошептал он.
Эдгар отрицательно покачал головой. В руках его был раскрытый молитвенник.
– Сосредоточьтесь на молитве. Встаньте здесь, ближе ко мне.
Где-то громко заплакал ребенок. Дэвид схватил Эдгара за рукав.
– Надо пойти взглянуть.
– Мы же знаем, что там никого нет. – Пальцы Эдгара судорожно сжимали книгу. – Сосредоточьтесь.
Пламя свечей неистово заплясало; Дэвид смотрел, как по ним стекают вниз капли голубого воска.
– Они должны быть белыми, – тихо пробормотал он, обращаясь к себе.
– Вы правы, – свечи должны быть белыми.
Дэвид вдруг почувствовал, что его бьет сильный озноб.
Эдгар нахмурился. Он никак не мог найти нужную страницу.
– Отче наш, – начал он, – Иже еси на небесех! Да святится имя Твое…
Снова раздался грохот, на этот раз прямо над их головами. В камине взметнулся пепел, серый туман заволок каменных собак, украшавших камин. Порыв ветра подхватил пепел, и его облако, пронесшись по холлу, рассыпалось у ног Эдгара и Дэвида. Эдгар прекратил попытки перевернуть тонкую страничку молитвенника и положил его на стол. Собственный страх привел его в ярость.
– Довольно! – крикнул он вдруг громовым голосом. – Убирайся отсюда! Вон из этого дома! Ты слышишь меня? Во имя Иисуса Христа, нашего Господа, оставь это место. Сейчас же! Забирай с собой свои злодеяния, колдовство и ненависть из этого дома и оставь в мире людей, живущих здесь. – Он поднял руку и осенил холл крестным знамением. – Прочь! – Схватив бутылку с водой, он взял со стола один из горшочков и принялся снимать с него крышку.
– Именем Господа! – крикнул он, скрежеща зубами. Крышка отлетела в сторону, и соль рассыпалась по столу.
Потрясенный Дэвид, стоя рядом, ощутил почти неудержимое желание броситься к столу, собрать немного рассыпанной соли и перебросить щепотку через плечо. Но Эдгар уже насыпал немного соли на ладонь и кинул соль в воду, благословив ее древними словами: «Commixtio salis et aquae pariter fiat, in nominePatrisetFiliietSpiritussancti». Эти слова казались ему сейчас более подходящими, нежели молитвы на обычном английском языке.
Наверху горько плакал маленький ребенок. Дэвид непроизвольно шагнул от стола, не в силах остановить себя, сердце его сжалось от жалобных звуков. Эдгар, не говоря ни слова, схватил Дэвида за рукав куртки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});