- И поэтому у нее связь с Ником?
- Но она же поехала к нему!
- Мари, Вы же сами сказали, что ее попросила поговорить с сыном Анна Петровна!
- Но я подумала, что... Тем более, после того, как Катрин так странно упала с лестницы...
- Ах, так Вы подумали! И разговор Кати с бабушкой от начала до конца Вы, разумеется, услышали совершенно случайно? И рассказывали об этом всему свету тоже между прочим? А хотите узнать, к чему привели Ваши милые разговоры и невинные домыслы?
Маша побледнела - никогда до этой минуты не приходилось ей видеть супруга в таком состоянии.
- Так вот, Мария Михайловна, Николая Елецкого милые дамы вроде Вас убедили в том, что Войницкий ударил Катрин, и он вызвал его на дуэль. Войницкого тоже убедили, что у его жены связь с Ником, и он отказался принять его извинения на дуэли. Елецкий ранен, возможно, смертельно, Войницкий заключен в Петропавловскую крепость до решения трибунала, как и секунданты Гурьев и Дашков. Поэтому не перечьте мне, сударыня! Вы все равно поедете в Романцево - по доброй воле или Вас отвезут туда по моему приказу. И в Петербург Вы вернетесь очень не скоро!
- Хорошо, я поеду, - сочла за лучшее согласиться Мари.
Как же она ошибалась, считая его тихим и покладистым, когда давала согласие выйти за него замуж! То, что ее супруг может проявить твердость характера и не позволит помыкать собой, стало для нее неприятным открытием.
Оставив Мари собираться к отъезду в Романцево, Петр поспешил к Войницким.
Третий день Катя не могла заставить себя сделать хоть что-нибудь. Полнейшая апатия и равнодушие ко всему происходящему вокруг стали ее постоянными спутниками. Она понимала, что должна позаботиться о детях, подумать о том, где взять деньги, чтобы заплатить лавочнику за продукты, но казалось, что все ее душевные и физические силы иссякли вместе с известием о смерти Елецкого. Раньше всеми делами занимался Станислав, но сейчас, когда его не было рядом, она впервые осознала, что уже давно привыкла во всем полагаться на него.
Говоря Ольге, что она не переживет смерти Николая еще раз, она была не так уж далека от истины. Катя ничего не ела, отказывалась причесываться и каждое утро надевала одно и тоже платье. На столе в ее будуаре появился графин с бренди и рюмка, которую она периодически наполняла и, скривившись от отвращения, залпом выпивала. Алкоголь на какое-то время притуплял ноющую боль в сердце, но забыться совсем, как ей того хотелось, не получалось. Ей хотелось умереть вместе с ним, чтобы не терзаться больше мыслями о том, чего уже никогда не будет. Знать о том, что любима им, пусть и на расстоянии, было как бальзам на душу, даже его холодность по отношению к ней в последнее время не пугала ее. Лишь бы только знать, что он есть, что пусть изредка, но она может увидеть его. Казалось, ничто не сможет пробить этот ледяной панцирь отчуждения и равнодушия. Несколько раз Дарья пыталась заговорить с ней и даже приводила к ней Алешу и Злату, но натыкалась только на пустой остекленевший взгляд.
Уединение Катрин было нарушено, когда в ее комнату без стука вошел Вацлав. Войницкий-старший был в бешенстве. Он старался хоть что-нибудь узнать о судьбе сына и много чего наслушался о своей невестке из разговоров тех, кто имел счастье вращаться при дворе Его Величества. Подскочив к ней, он схватил ее за руку, чуть повыше локтя и сдернул с кресла.
- Дрянь! - удерживая ее за руку, прошипел он ей в лицо.
Он тряс Катю, как тряпичную куклу, но она только истерично рассмеялась ему в лицо. Опешив, Вацлав выпустил ее, и, отвесив звонкую пощечину, подождал, когда истерика прекратиться.
- Я избавлюсь от тебя! - повысил он голос, когда она испуганно шарахнулась от него. - Потаскуха! Он мне еще благодарен будет, - продолжал он наступать на нее. - От тебя только беды!
Выставив вперед руки, Катя в страхе попятилась, не представляя, что он собирается сделать. Вацлав снова размахнулся, но его руку кто-то перехватил. С исказившимся от ярости лицом, Войницкий-старший обернулся и потрясенно замер. Петр брезгливо отбросил его руку и, заслонив собой сестру, обратился к нему:
- Я смотрю, Ваше сиятельство, Вы вместо того, чтобы попытаться сыну помочь, воюете с беззащитной женщиной!
- Это она виновата во всем, - указывая на нее пальцем, едва не скрываясь на крик, ответил Вацлав.
- Не смейте поднимать на нее руку, - тихо, но жестко произнес Петр и повернулся к перепуганной Кате.
Вздрагивая всем телом, она прижалась к брату, спрятав лицо на его плече. Поглаживая ее по спине, граф Блохин вновь обратился к Войницкому-старшему.
- Я забираю Катрин и детей с собой, и не пытайтесь помешать мне.
- Сделайте милость, избавьте меня от ее общества, - демонстративно скривился Вацлав. - Препятствий Вам я чинить не стану. И надеюсь больше никогда не увидеть ее!
Бросив недобрый взгляд на брата и сестру, Войницкий-старший вышел из комнаты.
- Катенька, родная, - шептал Петр, успокаивая ее, после ухода Вацлава, - полно убиваться так. Даст Бог, Николай Сергеевич выживет.
- Так Ник жив? - не веря своим ушам, тихо переспросила она.
- Жив пока, - подтвердил Петр.
- Отвези меня к нему, - умоляюще глядя в глаза брата, попросила она.
Петр отрицательно покачал головой.
- Не надобно тебе там появляться. Я был вчера у Елецкого - князь пока в себя не приходил. Да и не пустят тебя к нему, Николай Сергеевич под арестом.
- Под арестом? - эхом отозвалась она.
А ведь и супруг ее третий день в крепости. Как в тумане, она вспоминала те злые слова, что бросила ему, не помня себя от сводившего с ума горя и бессильной ярости, когда его уводили. Запоздалое раскаяние и сожаление сжало сердце. Мог ли он поступить иначе, когда весь двор потешался над ним с легкой руки Мари? Подавив тяжелый вздох, Катя выскользнула из объятий брата и кликнула Дарью, отдав распоряжение ей вместе с Настеной собрать вещи свои и детей.
Появление Вацлава в ее комнате словно встряхнуло ее, открыло глаза на то, что, упиваясь жалостью к себе, она совершенно не думала ни об Алеше, ни о Злате, предоставив их заботам прислуги.
Она была рада перебраться в особняк на Большой Морской, оказаться среди родных и близких. Вечером после ужина, сидя в полутемной гостиной и погрузившись в мрачные размышления, она и не заметила, как в комнату тихо вошла Маша.
В кои-то веки графиня Блохина осознала, что слова могут нанести иногда непоправимый урон не только репутации, но и жизни человека. Глядя на жену брата, сидевшую в кресле в мрачном оцепенении, Мари испытывала муки совести.
- Простите меня, - прошептала она, остановившись перед Катей.
- Бог простит, - также тихо ответила Катерина, не поднимая глаз.