да.
Это тоже было правильно.
Я приближалась. Святые… да что там иконописцы знали о святых. У настоящих святых простые лица. И печали в них нет, разве что вот то же сожаление.
И руки у них теплые.
А шрамы… шрамы никому еще не мешали.
Я вкладываю крест в его руки. И пальцы наши соприкасаются. И огонь мой уходит, успокаивается. А дядя чуть склоняет голову.
И я почти верю, что все будет хорошо, потому что…
Просто потому.
А он, сжав крест, кивает. И отворачивается. Делает шаг в белесую круговерть. И души, что до того метались, не способные угомониться, спешат к нему.
Буря туманная.
И…
Я могу уйти? Я прислушалась к себе. Нет. Не могу. Потому что…
- Души, - говорю Люту. – Они разные. Им надо… по-разному.
Кто-то ведь принял новую веру. Кто-то остался верен старым богам. И осталось лишь отпустить… я посмотрела на тех, кто пришел по моему зову.
- Бери, девочка, - сказал князь. – Силу. Столько, сколько нужно…
Я кивнула и повернулась спиной.
Вперед идти не страшно, когда спина прикрыта. И когда к ней протянулись нити силы, живых ли, мертвых… главное, что нити эти держат прочно.
И теперь хватит.
Теперь точно хватит. На всех.
Я раскрыла руки, пытаясь обнять их, и сказала.
- Идите… я жду.
И она, та, что за дверью осталась, тоже.
Было ли больно?
Ничуть.
Глава 40
Глава 40
-…Ласточкина, держись…
Не хочу.
Мне хорошо.
- …если ты умрешь, я… я не знаю, что с тобой сделаю!
Все равно не хочу. Не в смысле жить, просто не хочу. Ничего…
- Поздняков, сделай что-нибудь!
- Яду могу дать. Хорошего.
- Зачем?
Вот и мне интересно.
- Чтобы не мучилась, и вы от меня отстали. У меня между прочим, беда…
- Личина слетела, да, горе невероятнейшее… - это князь ворчит. Значит, он жив? Я ведь пошла и не оглянулась, а должна была бы. Или нет?
- Да что ты понимаешь, старый пень. Это же артефакт Ильина. Уникальный… знал бы ты, во что он мне обошелся! А теперь все!
Личина?
Хотя… я ведь видела его, настоящего, там, где личины не действуют. И выходит, что на самом деле Поздняков вовсе не брюзгливый толстяк… точнее брюзгливый, но не толстяк? Мне даже на долю мгновенья стало любопытно. Настолько, что я почти решилась приоткрыть глаз. Один. Но не сумела.
- И вообще… у меня репутация!
- У вас постельный режим! – а вот голос Цисковской заставил меня оставить попытки вернуться в мир живых. Этот голос до самой печени пробирает. – У всех, между прочим! И если вы думаете, что ваше положение…
- Душа моя, не ругайся… у меня от переживаний сердце сбоить начинает…
- Сердце у вас, ваше сиятельство, в отличнейшем состоянии. А колет пижама жесткая. Или совесть, наконец, проснулась… я трое суток не спала, пытаясь вас удержать, а тут… и отойдите от этой девочки! Вы её своей заботой умучаете!
Кто бы говорил.
- Состояние стабильное… - над моей головой скользнула рука. Я даже ощутила легкий поток силы, прошедший сквозь тело. – Сильное истощение, но и только. Ей просто нужно время и постоянный поддерживающий поток…
Я все же ушла.
Куда?
Куда-то, где хорошо и спокойно. Правда, ненадолго.
- …да ты с ума сошла, девочка! – это возмущение Позднякова нарушило мой покой. – Ты понимаешь, что мне вообще к людям сейчас приближаться не рекомендуется? Для блага этих самых людей! Что амулет, это не только и не столько личина…
- Мне кажется, вы несколько преувеличиваете, - с уверенностью произнесла Ульяна.
- Что именно?
- Все!
- Юная леди…
- И ваши грозные взгляды на меня тоже не действуют! У меня иммунитет. От бабушки еще. Поверьте, вам до нее далеко…
Тяжкий вздох.
И я понимаю. Старому мудрому некроманту тяжело с юными и восторженными девицами. Был бы драконом, сожрал бы. А так приходится слушать.
- Поймите, - он снова тяжко вздохнул. – Ваша идея сама по себе безумна… ну не жаль меня, пожалейте хотя бы эту вашу пациентку.
- Я её и жалею.
- Не похоже…
- Вы находитесь во власти стереотипов, как и все до того! А я изучала тему!
Позднякова даже жаль немного.
- Были случаи! Некротическая энергия при прохождении через тело вызывает краткосрочный всплеск внутренней энергии, поскольку организм мобилизует ресурсы для защиты.
- Вот!
- И вместе с тем этот локальный всплеск приводит к гибели клеток с признаками нарушения.
- Девушка, послушайте…
- Это вы послушайте! – вот сразу видно, кто у нас бабушка. Те же самые ноты, тот же тон, не терпящий возражений. – Эта девушка умрет! В любом случае умрет!
И главное, правдоподобно-то как.
- Она уже практически мертва… смерть будет довольно мучительна, поскольку нашу энергию её опухоль втягивает куда охотнее, чем тело. И растет! Еще больше. Да что там, организму этой энергии вовсе не остается… но если мы…
Поздняков не перебивал.
Слушал.
И я тоже.
Задумка-то любопытная, если так. Безумная, конечно, но после того, что я видела, к безумию стала относиться немного иначе.
Если взять одну силу.
И спрятать внутри другой. Укрыть. А потом дать этой опухоли… как дракона отравленной овцой. Помню, кажется, с Вавельским цмоком так поступили, баран со смолой внутри или что там было.
- В теории, конечно, красиво…
- Она согласна.
- Не сомневаюсь.
- Её отец тоже.
Вздох.
- И мы с бабушкой!
Осталось уговорить некроманта. И кажется, вариантов у него нет. Но почему-то от этого тянет улыбаться.
- Хорошо… если вдруг…
Дальше не слышу.
Сплю.
Снова. Сон крепкий и сладкий. В нем мне спокойно.
- …да, я поступил неправильно, признаю, - в этом голосе мне слышится шелест змеиной чешуи. – Но и ты пойми. Ты знаешь, какие у нас сложности с детьми… мой род, считай, оборвался. Я не мог рисковать. Умом понимал, но…
- Змеевы камни? Сам?
- Чем могу.
- Думаешь, поможет?
- В них сила праотца, а он её от самой земли черпает. Ты ж сам говорил, что девчонка силы тянет так, что вас не хватает. Вон, внучок твой того и гляди к богам отправится.
Лют?
Как…
- Так что пусть лучше от них берет.
- Ты ж хранил их сколько…
- Вот и дохранился. Видишь, пригодились…
Змеевы