– А какая разница? – удивилась женщина, грациозно закладывая ногу на ногу и не менее грациозно разгоняя повисший в воздухе табачный дым. – Она упала в люк, сломала ноги, ударилась головой и больше не давала о себе знать, верно?
– Верно, – согласился следователь. – Время от времени она приходила в сознание, пыталась звать на помощь, но ее никто не слышал. Кроме того. Ей очень не повезло – при падении сумка отлетела в сторону, упала в воду, и все, что там было, включая мобильный телефон, оказалось ей недоступным. В темноте, со сломанными ногами, она просто не нашла бы сумки.
– Ужас! – прошептала Марфа. – Почти девять дней провести там… Не верится!
– Правильно, и не верьте, – поддержал ее следователь. – Она провела там всего двое суток. Девяти дней в таких условиях не выдержал бы и здоровый мужчина с экстремальной подготовкой. Кроме того, праздники – не праздники, тупик – не тупик, а за такой срок ее бы уже нашли.
– Значит, она провалилась в люк третьего мая? – изумилась женщина. – Но исчезла-то двадцать седьмого апреля! Что случилось? Мы же все ее искали, ждали! Она что-нибудь говорит?
– К счастью, да. Не хотелось сильно ее утомлять перед операцией, но Людмила так беспокоилась, так хотела рассказать все, что мы пошли ей навстречу. Никуда она не исчезала. Это была инсценировка, и вы об этом знали не хуже самой Людмилы.
Повисла пауза, вовремя которой Марфа смотрела на следователя расширенными смеющимися глазами. Уголки ее губ подрагивали, будто она с трудом сдерживала улыбку.
– Извините, сейчас вы сказали то, чего я не поняла. – Она снова отмахнулась от дыма и, не выдержав, улыбнулась. – Что я знала?
– Людмила, ваша старая подруга, узнала, что вы собираетесь ненадолго приехать в Москву и решила этим воспользоваться, – следователь прикурил одну сигарету от другой. – Вы договорились по телефону, что повторите трюк, который уже сыграли когда-то с бывшим мужем Людмилы, неким Александром Амтманом. Тогда Людмиле пришло в голову проверить мужа на верность, и она уговорила вас попытаться его соблазнить. У вас получилось, и последовал развод.
– Постойте! – все еще улыбаясь, подняла указательный палец Марфа. – Все было не совсем так!
– Вы мне еще много раз расскажете, как все было – а пока я рассказываю вам. Договорились?
Она откинулась на спинку кресла, улыбка сошла с лица, глаза хмуро сощурились. Марфа смотрела только на следователя, прочих гостей она игнорировала, так что Диме никак не удавалось поймать ее взгляд.
– В этот раз Людмила решила ужесточить задачу. Она не просто подсунула вас сожителю – она при этом пропала без вести. Рассуждала она следующим образом: если мужчина изменит ей в такой ситуации – значит, с таким негодяем ей больше делать нечего. Мужчина изменил.
– Это бред! – сквозь стиснутые зубы произнесла женщина. – Мы ни о чем не договаривались, и кстати, попрошу вас выбирать слова. Меня никто никому не подсовывал!
– Сожитель изменил ей, пока она пряталась в пустой квартире знакомых, в Александрове. Кстати, мать она не подвергала стрессу – они все время были на связи. Елена Ивановна подыгрывала дочери. Судя по всему, с удовольствием.
– Еще и эта! – воскликнула Марфа. – Уж она-то точно сумасшедшая! Кого вы слушаете?!
– Третьего мая вы назначили Людмиле Амтман встречу по телефону. Сказали, что должны сообщить новость, но обязательно с глазу на глаз. Встреча происходила где-то в половине второго, в привокзальном тупике, возле заброшенных складов. Место назначили вы. Вы сообщили Людмиле, что уже находитесь в интимных отношениях с ее сожителем, но этого вам показалось мало.
Видя, что она потрясена новостью, вы добавили, что Дмитрий вас любит, полностью вам доверяет – настолько, что даже посвятил в тайну раскопок и взял в дело.
– Этого ничего не… – начала было та, но следователь резко ее оборвал:
– Хватит! Я с вами говорю без протокола, позже будете меня поправлять! Поправлять и аргументировать – поняли?
Она молча кивнула и яростно ударила сжатым кулаком по подлокотнику кресла, выражая кипящее в ней негодование.
– Между прочим, сама потерпевшая не думает, что вы спланировали дальнейший ход событий. Вас навела на мысль случайность – Людмила, потрясенная всем услышанным, оступилась на приоткрытой крышке канализационного люка и упала. Не в люк, нет – просто на колени. Одна нога провалилась и болела – она ее подвернула. Вы подбежали и протянули руки – Людмила подумала, что вы хотите помочь ей встать. Но вы принялись сталкивать подругу вниз. Конечно, она сопротивлялась, но от неожиданности – не в полную силу. Она даже не кричала – настолько была потрясена. Людмила упала вниз, на глубину более трех метров, при падении ушибла голову о стену, а при ударе о дно сломала обе ноги о трубы. Она потеряла сознание, а когда пришла в себя, в колодце было совсем темно. Она решила, что вы задвинули крышку окончательно, но это просто была ночь. Наутро, снова придя в сознание, она увидела наверху тонкую полоску света. Стала звать, кричать, стучать по трубам – никто не откликался, не шел. Ее спасла случайность – она пришла в себя от удара по крышке люка. На этот раз оступились вы, Ирма Анатольевна. – Следователь снова галантно ей поклонился. – Людмиле удалось подать голос, и вы услышали ее. Повторяю – ее спасла чистейшая случайность, потому что в последние часы она уже почти не приходила в себя и совсем обессилела.
После рассказа наступило молчание. Только Марфа, сжав кулак, продолжала ритмично им бить в подлокотник, вызывая глухой стук. Ее подбородок был вздернут, глаза смотрели прямо на следователя.
– Я хочу кое-что сказать, – она первой нарушила молчание. – Можно? Так вот – Люда сошла с ума.
– И больше вы ничего сказать не хотите?
– Мне нечего.
– Вы были третьего мая в Александрове?
– Да. Вот – Ирма Анатольевна видела меня в том доме, в Косовом переулке.
– Между часом и двумя вы куда-нибудь выходили?
– Я могла пойти в магазин. Нужно было кое-что купить для рабочих. Спросите еще его маму, – она кивнула в сторону Димы, – может, она что-то вспомнит.
– Спросим. Марфа… Извините?
– Васильевна.
– Ого! – протянул следователь. – Прямо как…
– Да, мне в детстве плешь проели этим фильмом – «Иван Васильевич меняет профессию», – раздраженно ответила та. – «Марфа Васильевна я, жена ваша…» Фамилия у меня не Собакина, к счастью, да и судьбы разные. Я специально интересовалась – та после свадьбы две недели прожила, а я третий раз замужем, и ничего.
– Интересно, очень, – одобрил ее исторический экскурс следователь. – Ее вроде отравили?
– Да в то время всех травили. Это была совершенно банальная смерть, – отмахнулась та. – Простите, так вы сейчас меня обвиняли? Я правильно поняла?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});