— Вот, мсье, — прибавил он, — возьмите это, прикажите седлать лучшую лошадь из моих конюшен и спешите.
Эктор поцеловал королю руку и выбежал.
Три минуты спустя он мчал во весь опор по дороге к Парижу.
Поль с Кок-Эроном его сопровождали.
Перед глазами Эктора стояло лицо короля. Оно порождало в нем самые мрачные предчувствия, и этот страх придавал ему крылья.
Три лошади, выбранные из самых резвых, не скакали, а летели.
Меньше чем через полчаса они въехали на улицы Парижа.
Эктор отправился прямо в Шатле.
Проезжая Луврской набережной, они встретили толпу бегущего народа и должны были придержать лошадей, пробиваясь среди любопытных.
В окрестностях Гревской площади толпа была ещё многочисленней. Уже настала ночь, и во мраке виднелись движущиеся тени, между тем как с площади доносился неясный гул.
Когда они выехали на площадь, ужасное зрелище представилось их взорам.
Посредине был сооружен эшафот, освещенный зажженными факелами в руках всадников. Его окружали вооруженные солдаты.
Три человека, палач и два помощника, прохаживались по подмосткам, их силуэты были ярко освещены красноватыми бликами факелов, колеблемых ветром.
Трепет пробежал по телу Эктора.
Он пришпорил лошадь и, рискуя раздавить прохожих, устремился к эшафоту.
Его товарищи последовали за ним, и толпа расступилась.
В ту минуту, как лошадь Эктора уперлась грудью в солдат, окружавших печальное сооружение, мужчина, лицо которого было закрыто широкими полями шляпы, отделился от толпы любопытных и обошел трех всадников. Рассмотрев их внимательно, он поспешно пересек площадь и бросился в один из прилегавших переулков.
На подмостках видна была лужа крови, сочившейся через щели и капавшей на землю. Большая корзина стояла на полу, покрытая белым сукном, запачканным там и сям кровью.
— Мсье, — спросил Эктор, — чья это была казнь?
— Уголовного преступника, обвиняемого в измене королю, ответил офицер, командовавший солдатами.
— Имя можете прочесть там, на столбе, — сказал палач, отирая обагренную сталь топора.
Эктор перевел взгляд на надпись и при свете факела, поднятого одним из солдат, прочел имя Блетарена над переломленным гербом.
Кровь застыла в его жилах.
— Клянусь, — сказал Поль, — что если я не убью шевалье, он меня убьет!
— А что стало с его дочерью, не можете сказать? — спросил де Шавайе едва слышно.
— Не знаю, — покачал головой капитан стрелков.
Шавайе сошел с лошади и преклонил колени возле корзины. Он молился несколько секунд, взял один из углов сукна и молча поцеловал его. Поль и Кок-Эрон также сошли с лошадей.
Окончив прощание, Эктор встал, и обращаясь к офицеру, сказал:
— Со мною было, мсье, прощение несчастного дворянина. Прошу вас позаботиться, чтобы тело его было погребено на церковной земле.
— Даю вам в этом слово, — отвечал офицер. — Почему вы не приехали часом раньше? Несчастный был бы спасен.
Эктор молча повернул лошадь и поскакал во весь опор к Шатле.
Каждое слово, слышанное им, напоминало о пророчестве цыганки и пронзало сердце, как нож. Опоздав спасти Блетарена, он боялся опоздать и к Кристине.
Королевский приказ отпер ему ворота темницы.
При имени мадмуазель де Блетарен тюремщик покачал головой.
— Ее нет с самого утра, — сказал он.
— Где же она?
— Может быть, в Сен-Лазаре.
В глазах Эктора потемнело при этом ужасном имени.
— Но полицейский офицер, приехавший за ней, — прибавил тюремщик, — вам лучше скажет, что стало с бедной барышней.
— Его имя?
— Блез-Гийом Пайо.
— Где он живет?
— На улице Тиктон.
Эктор дал шпоры лошади и помчался на улицу Тиктон.
Лавочник указал ему дом офицера. Эктор вошел туда.
Женщина с ребенком на руках отворила ему дверь. При виде офицера она побледнела.
— У меня дело к Блезу Пайо, офицеру полиции. Он здесь? — спросил Эктор.
— Он вышел, мсье — ответила женщина.
— Надо найти его. У меня приказ короля…
При этих словах женщина затрепетала и упала к ногам Эктора.
— Ах, мсье! — воскликнула она, заливаясь слезами. — Не погубите нас!
Она рыдала и протягивала к Эктору улыбающегося ребенка.
— Объясните, в чем дело — попросил её Поль.
— Несколько дней назад, когда мой муж получил приказ арестовать дворянина по имени, кажется, Блетарен, пришел человек. Он предложил моему мужу тысячу дукатов за его патент офицера полиции и приказ на арест, обещая вернуть патент через пару недель. Вид золота ослепил моего мужа…
— И он согласился?
— Да, мсье. Но потом им овладел страх, и он бежал.
— Но где же человек, купивший приказ?
— Я не знаю.
Эктор молча вышел.
По мере того, как он двигался вперед по своей горестной стезе, каждый новый шаг лишал его одной из надежд. Лихорадка пожирала его. Отчаяние терзало сердце.
Сев на лошадь, Эктор взглянул на Поля.
— Этот полицейский офицер — шевалье. Бедная Кристина, — сказал он. — Едем в Сен-Лазар.
Три всадника поскакали к ужасной темнице.
Кристины там не было уже часа два.
Когда этот ответ потряс слух Шавайе, он грустно обратился к Кок-Эрону.
— Ты этого хотел, — сказал он. — Мой честь спасена, но Кристина потеряна.
Совесть старого солдата его оправдывала, но он не знал, что отвечать.
— Господи милосердный! Возьми мое доброе имя, но спаси её, — простонал Эктор, провел рукой по лбу и нерешительно взглянул вокруг себя. Затем произнес:
— Она ещё недалеко, я её отыщу. Кок-Эрон, скачи к брату Иоанну в харчевню на улице Старых Августинцев. Я же отправлюсь к Сидализе.
— Вы полагаете, что Сидализа что-то знает? — простодушно спросил Поль.
— Сидализа женщина.
— Это верно…В хитрости одна женщина стоит троих мужчин.
— Место сбора на Пон-Нев, — заметил Эктор, обращаясь к Кок-Эрону.
— И если я застану брата Иоанна?
— Веди его прямо к Сидализе.
Солдат отправился на улицу Старых Августинцев, а два дворянина поехали на улицу Турнон.
Сидализы дома не было.
— Ах, мсье, — сказала горничная, узнав Поля, — барышня как с ума сошла. С самого утра только и знает, что ездит взад-вперед и не перестает плакать.
Сгорая от нетерпения, Эктор готов был ехать к Пон-Нев, когда явилась Сидализа, в ужасном виде. Увидев Эктора, она бросилась в его объятия.
— Что с ней? — вскричал Эктор.
— Вы этого не знаете? Лучше ей было умереть.
— Что же случилось?
— Ее отправили в Луизиану или Канаду, не знаю, вместе с распутными женщинами, которых полиция собирает на улицах для заселения колоний!
Эктор издал ужасный крик. Он боялся сойти с ума.