В нашей стране, как и в Англии, не принято длительное время тайно следить за правительственными служащими, да и вообще за любым гражданином, контролировать личную жизнь и частные дела. Нам не нужна тайная полиция типа гестапо. Дом человека — это его крепость, а его частная жизнь никого не касается, пока он честно трудится и не нарушает законы.
Может быть, англичане, а возможно и мы, тоже слишком либеральны в трактовке этого принципа. Правительственная служба, в конце концов, — привилегия, а не право. Чтобы сохранить свое официальное положение, человек должен выполнять определенные моральные требования, а они для чиновника выше, чем для рядового гражданина. Тот факт, что данное лицо принадлежит к порядочному обществу, сейчас мало что значит. В парламенте подчеркивалось: в деле Профьюмо речь шла не столько о морали, сколько о национальной безопасности. В политическом плане это, возможно, был хитрый ход. Английские газеты в передовых статьях высказывали мнение, что не следует бросать слишком большие камни в любителей любовных приключений. А одна из газет даже заявила: «Если следовать пуританским принципам, то Англия уже не раз оказывалась бы без высшего руководства». А другие печатные органы напоминали: Нельсон[152] в свое время открыто и бесстыдно нарушал супружескую верность. Приводился и такой случай. Некая Херриет Вильсон, которая, по описанию историков, может вполне считаться предшественницей Кристин Килер, потребовала у герцога Веллингтона[153] кругленькую сумму за то, что не упоминает в своих мемуарах об их близких отношениях. «Публикуй — и будь проклята», — отверг домогательства государственный муж. Короче говоря, английская печать не раз свидетельствовала: некоторые представители британского высшего света отнюдь не могли служить примером высокой морали.
Однако эти давние исторические примеры касаются людей мужественных, занимавших высокие государственные посты и отвечавших за свои поступки перед народом. Они жили во времена, когда не было ни Советов, ни проблем, связанных с излюбленной тактикой последних — шантажировать слабых и неустойчивых и принуждать их шпионить для Кремля. Нельзя стародавние обычаи и порядки брать за образец для сегодняшней кадровой политики, особенно если это касается режимных правительственных учреждений.
Я не понимаю, почему некто должен обязательно получить ответственную должность в государственном учреждении или же кого-то оставить на высоком посту, если получены убедительные доказательства, что у этого лица серьезные слабости характера или пороки, из-за которых он может стать объектом шантажа вражеской разведки.
Конечно, это страшно усложняет проверку благонадежности персонала, потому что вместо одноразового «просвечивания», которым удовлетворялись прежде, ныне контроль проводится несколько раз через определенные промежутки времени. У людей, биография и документы которых представлялись чистыми, как стеклышко, когда их принимали на службу, через несколько лет могут обнаружиться недостатки и слабости, сформировавшиеся за это время. Однако никто не может гарантировать, что они обязательно выявятся в ходе проверок. И нельзя быть полностью уверенным в том, что даже самая тщательная проверка обнаружит у контролируемого все имеющиеся у него недостатки.
Мне представляется, что для повышения качества проверки следует привлекать технические средства, такие, как полиграф, более известный под названием «детектора лжи». Исходя из собственного опыта считаю, что «детектор» — это один из важных инструментов исследований человека, чтобы составить о нем объективное мнение. Нередко это устройство используют с целью подтвердить или снять выдвинутое против конкретного лица обвинение. Были случаи, когда с помощью «детектора» вскрывались нарушения долга и присяги. Хвастать, конечно, не хорошо, но не могу удержаться, чтобы не сказать: проверки сотрудников ЦРУ на благонадежность дали отличные результаты. С самого начала я получил большую поддержку в этом вопросе со стороны своего предшественника генерала Уолтера Беделла Смита. Он был строгим, но вместе с тем чутким начальником. И именно он разработал основы строгих правил безопасности для ЦРУ, которыми мы пользуемся до сих пор. Бидл, как его иногда называли, шокировал американскую публику и прессу, заявив осенью 1952 года в период избирательной кампании: следует всегда иметь в виду возможность того, что в ЦРУ есть советский агент. И он был абсолютно прав, говоря о такой возможности, так как она постоянно существует, а если до сих пор шпиона не поймали, то вовсе не потому, что его нет, а просто из-за того, что пока еще мы не могли обнаружить преступника. У нас появился более оптимистический настрой, но все же мы с полной уверенностью не можем сказать, проник ли агент противника в управление или нет.
Положительная статистика, свидетельствующая, что в упрочении безопасности в ЦРУ нам удалось добиться успешных результатов, соответствует действительности. Мы абсолютно ничего не приукрашивали, что, по правде говоря, еще бывает кое-где в наших правительственных учреждениях. С самого начала позаботились о том, чтобы среди сотрудников управления не было места гомосексуалистам, лицам с неустойчивым или слабым характером, людям распущенным и с неурегулированными семейными проблемами, так как все это раньше или позже может поставить их в трудное положение, которым — вполне вероятно — воспользуется разведка противника.
В каждом нашем правительственном ведомстве, которое необходимо защищать от проникновения вражеской разведслужбы, есть подразделение службы безопасности. К проверке сотрудников других ведомств, где такие подразделения не предусмотрены, привлекаются Комиссия по гражданской службе и в случае необходимости — ФБР, Их задача обычно ограничивается проведением бесед с коллегами по работе, соседями по дому и другими лицами, которые могут охарактеризовать взятого на контроль. Они также проверяют документы, имеющиеся в его личном деле. Но Комиссия по гражданской службе и ФБР не принимают решения о зачислении кандидата на вакантную должность или об отказе. Это — дело руководства того учреждения, куда он поступает на работу.
Каждая служба безопасности — в госдепартаменте, министерстве обороны, министерствах армии, военно-морских и военно-воздушных сил, Совете национальной безопасности, комиссии по атомной энергии, а также в ЦРУ — стремится использовать опыт работы других аналогичных подразделений.
Поэтому между ними регулярно проводятся консультации и налажено систематическое сотрудничество. На практике испытываются и различные методы, чтобы свести к минимуму риск нарушения безопасности, а затем происходит обмен результатами этих экспериментов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});