в воздухе пальцами, как будто что-то переключала, и как-то придурковато хохотнула. — И, в общем, поэтому… — она покачала головой, — случилось то, что случилось.
— Бумбокс?
Мать, ты пьяна? Какой еще бумбокс⁈
— Ну, граммофон этот, как же его… Музыкальный центр! Вот! Сломался музыкальный центр.
Чего, блэт?
В этот момент с той стороны что-то очень сильно ударило. Дверь слегка приоткрылась, но из-за Идель тут же захлопнулась обратно.
— Хм… — я глянул за плечо засранки. — А это не Княжна там?
— Что? Княжна? Не-е-ет. Княжна сегодня не в духе.
Послышался еще один удар, и дверь снова резво подпрыгнула и закрылась.
— Ребята-а-а! Кх-х… Дверь, кажется… кха-ха… заклинило, — прозвучал голос Княжны. Возможно, мне показалось, но хонкай пребывала на грани истерики.
— Идель, — я взглянул на занозу. — Почему ты не пускаешь к нам Княжну?
— Эм… Не пускаю Княжну? — зачем-то повторила она мои слова. — Так это не Княжна, это… это…
На этот раз с той стороны вместо пения послышался дикий хохот.
Я не стал дожидаться нелепого оправдания Идель, взял ту за плечи и, несмотря на то, с какой упертостью она сопротивлялась, отодвинул в сторону, а затем открыл дверь и…
— Ого.
Увиденное меня потрясло.
Первым, что мне бросилось в глаза, оказался вид гигантской крепости. Поистине величественный, с монументальными постройками навроде башен и высоченных шпилей с развевающимися на ветру флагами.
— Потрясающе, — завороженный, я попытался переступить порог двери, но мне не дали.
— Т-туда нельзя! — Идель схватила меня за шиворот и стала тащить обратно.
— Воистину! Воистину это невероятное место! — вперед вышел Хон. Заноза настолько была увлечена мной, что совершенно забыла об этом здоровяке.
А между тем с той стороны вновь прозвучал звонкий смех Княжны.
— Куда⁈ Эй, ты! Ну-ка стой! Нельзя! Я не разрешаю! — Идель кинулась к Хону, чем я тут же воспользовался.
Собственно, Княжну мы обнаружили буквально в нескольких шагах от двери. И она… как бы… Короче, Княжна ржала аки конь.
Не обращая на нас никакого внимания, в приступе хохота монстрик задорно колотила кулаком по мостовой.
Причина тоже нашлась довольно быстро.
Прямо на том месте, где должно было быть небо, над крепостью происходил какой-то сюр.
— Какого… хера… — у меня аж рот открылся.
Хон глумливо хохотнул.
Дело в том, что перед нами разыгрывалась сценка из фильма «Титаник». Та самая сцена, где Дикаприо закинул свою девку на дверь, а затем толкнул слезливую речь. Только вот тут на двери почему-то лежал я.
— Мне так холодно, — прозвучал мой голос откуда-то с высоты.
— Послушай, Джек… Ты выберешься отсюда… Ты будешь продолжать жить, — стучала зубами синяя от холода заноза, проникновенно глядя в глаза моей копии. — А потом… потом ты сделаешь кучу маленьких детей. И будешь смотреть, как они растут. Ты умрешь старым… Старым дедом в теплой постели. Не здесь. И не этой ночью. Не так. Понимаешь?
Парочка взялась за руки и уткнулась друг в дружку лбами, постоянно выдыхая белые облачка пара, а между тем герой-Идель продолжила свою речь.
— Выигрыш билета на «Гиперион» — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Это свело меня с тобой… И я рада этому, Джек… Я благодарю судьбу за это.
— Пха-ха-ха-ха! — Княжна нашла в себе силы, чтобы оторвать лицо от мостовой, но бросив один лишь взгляд в небо, вновь разразилась неудержимым хохотом. — Вы… вы тоже… пха-ха-ха… тоже это видите? — бедолага аж вздохнуть не могла.
Тем временем, небесное безумие продолжалось.
В видении Идель ласково поглаживала Джека, то есть меня, но не меня, по лицу и с такой, сука, любовью смотрела в глаза, что мне аж страшно стало.
— Ты должен… Ты должен… Ты должен пообещать мне. Ты должен пообещать мне, что выживешь, что не сдашься. Что бы ни произошло. Как бы безнадежно все ни казалось. Пообещай мне сейчас, Джек. И никогда не нарушай этого обещания.
— Я обещаю, — произнес псевдо-Джек, трясясь от холода как осиновый лист на ветру.
— Не сдавайся.
— Я никогда не сдамся, Идель. Я никогда не сдамся.
— Кх-х… кх… Ха-ха-ха-ха! — продолжала заливаться Княжна, иногда поскрипывая как старое седло и снова срывалась на смех. — Какая… ха-ха… гру-у-устная… хах… история!
Наконец изображение стало мутнеть, пока не превратилось в разноцветную дымку.
А я, пораженный до глубины души увиденным, ме-е-едленно повернул голову в сторону занозы, которая была еще краснее, чем Фу Хуа на следующее утро после жесткого анального порева.
— Что⁈ Чего пыришь⁈ Я это не контролирую! Оно само! Са-мо, понимаешь⁈ Думаешь, мне в кайф на это смотреть⁈
— Ага…
— Что «ага»⁈ Что ты агакаешь⁈ Намекаешь на скрытые желания⁈
— Ага…
Я не тролль, я просто вредный.
В этот момент с земли поднялась квакающая Княжна. Девушку жутко штормило, при этом она продолжала периодически хихикать.
— Это… кх… это вы еще не видели момент, когда Джек и Идель на носу «Гипериона»… кх-х-х… — хонкай выпрямилась во весь рост, а затем расставила руки словно крылья самолета. — «Эври найт ин май дри-и-имс»… кх-ха-хахаха! Ой, не могу!
И снова шлепнулась на землю.
— Ха-ха-ха! А сцена в машине? Запотевшие окна… кх… ладошка по стеклу и это томное «м-м-м-м», ха-ха-ха! — не унималась Княжна. — Идель, если тебе хотелось сделать это на заднем сидении старого тарантаса, то почему ты молчала⁈ Кх-х…
Девушка настолько заливисто и заразительно смеялась, что даже Хон периодически нет-нет да тихонько гыгыкал.
— Все! Достаточно! Хватит! Все вон отсюда!
О, кажется, мы ее довели, хех.
* * *
Она реально нас выгнала. Выгнала и захлопнула за нами дверь. Я даже начал думать, что занятий сегодня не будет. Но примерно через полчаса послышался тихий стук в дверь, а затем показалась голова Княжны.
Хонкай извинилась и вошла в комнату. Следом появилась надутая Идель. Вся такая бу-бу-бу, всех убью, одна останусь. Оперлась на косяк и демонстративно отвернулась, не обращая ни на кого внимания.
Правда, стоило Идельке-младшей подергать ее за ногу, тут же начала оттаивать.
— Йай-ей? — карапуз, вооруженный беззаботной улыбкой, обняла ее за коленку. — Йай-ей? Йай-ей? Йай-ей?
— Вон там Княжна стоит, иди к ней. У тебя сегодня уроки.
— Йай-ей? — чибик изо всех сил пыталась поймать взгляд богини, но та все время отворачивалась. — Йай… Йай-ей!
Коротышка на секунду расстроилась от такого игнора, но довольно быстро пришла в себя и, громко топая, убежала куда-то в недра комнаты, чтоб поковыряться в своей коробке с игрушками.
На пол полетел паровозик, плюшевый медведь, игрушечный топор, пластмассовая булава, молоток, судя по звуку — обычный, связка метательных ножей…
— Как думаешь, — Хон подошел ко мне и спросил шепотом, — что она ищет?
— Боюсь представить.
Мы продолжали наблюдать, как это чудо в перьях потрошит свои заначки. И, видимо, не найдя там ничего подходящего, мелочь вновь оглядела то, что уже валялось на полу.
Первым делом подошла к молотку, взвесила его в руках, хотела выбросить, но затем снова покачала тот в своих маленьких ладошках, кивнула собственным мыслям и с какой-то маниакально-жизнерадостной улыбкой побежала в сторону Идель, которая по-прежнему пыталась никого не замечать.
И зря.
Потому что у чиби-занозы, похоже, вообще не было никаких сомнений в правильности того, что она делает.
Подбежав на достаточное расстояние, мелочь сперва закинула молоток за спину, хорошенько замахнувшись, а потом со всей своей поросячьей дури вдарила по большому пальцу богини.
Реакция была мгновенной.
Концентрированная волна боли за долю секунды поднялась по телу и отобразилась на лице занозы.
— А-а-аргх ты ж мелкая! — мне показалось, что заноза ее сейчас задушит.
А мелкой вообще насрать. Ручки к мамке тянет и смеется. Прикольно ей.
Идель подняла чибика за подмышки. Я в этот момент стал натурально переживать, что она опять ее швырнет через всю комнату, этой мозгов-то хватит.
Однако события пошли по другому пути.
— Какого черта ты… — начала она гневную тираду.
— Йай! Ха-ха, — заливисто рассмеялась девочка, забавно дергая ножками и размахивая ручками. А после так и вовсе схватила богиню за щеки, подтянулась и обняла, да так, что хрен отцепишь, продолжая что-то мурчать на своем тарабарском.
Милота, в общем.
— Ну… все. Хватит. Хватит, я тебе говорю, — послышался сдавленный голос. — Прекрати, — богиня подергала мелкую за задницу, но безрезультатно.
Мать года, блэт.
В это же время откуда-то из-за дивана за парочкой долбанутых с любопытством наблюдала Филька. Для нее поведение Идель и ее дочки, похоже, выглядело довольно