ужин, это очень вежливо с вашей стороны.
– Прошу прощения, мы с супругой были в отпуске. Послушайте, я понимаю, что зашел не очень кстати, но я слышал передачу вчера, я преданный слушатель станции, и, честно говоря, именно поэтому я пришел…
Оливия почувствовала напряжение Тома и мягким движением руки сделала ему знак помолчать. Зоуи спокойно и внимательно разглядывала незваного гостя.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказала Оливия. – Если вы с супругой свободны в эти выходные, мы хотели устроить небольшой праздник для соседей.
Джозеф Харпер кивнул, не меняя обеспокоенного выражения.
– Мы с радостью. Простите, что навязываюсь, но вы же общались с полицией? Насчет вчерашнего инцидента, я имею в виду…
– Да, а что? – спросила Оливия, заметив, что мужчина говорит необычайно серьезно.
– Дело в том, что… Думаю, будет звучать более весомо, если это скажете именно вы… В конце концов, вас они послушают, а я в этой истории совершенно посторонний, и у них никакого резона меня слушать…
– К чему вы клоните? – перебил его Том.
Харпер кивнул, понимая, что ходит вокруг да около.
– Я работаю в университете Мискатоник, в Аркхеме, недалеко отсюда. Я преподаю сравнительное литературоведение, хотя это сейчас не относится к делу… На самом деле моей первой академической любовью была история английского языка, а именно его эволюция с XVI до XVIII века. И я до некоторой степени владею староанглийским.
– Все это очень интересно… – начал было Том, но Оливия с улыбкой попросила Харпера продолжать.
– Просто… как сказать? Вчера, слушая вашу передачу, я был… конечно, поражен этой трагедией… но одновременно удивлен словами, которые произнес тот гортанный мужской голос. Признаю, я не слишком разобрался, что именно произошло, находился ли он с вами в студии, или это была чья-то злонамеренная выходка… или тот странный гость, о котором говорила бедная старая леди…
– Я придерживаюсь именно этой версии, – сказала Оливия, покачивая Зоуи на руках.
Том нетерпеливо заерзал. Харпер продолжал:
– Дело в том, что… первые слова, которые произнес мужской голос, прежде чем раздались эти вопли… Ох, они были поистине ужасны… Так вот, это были довольно необычные слова, по правде говоря.
– Да, но вы что-то разобрали из его тарабарщины?
– Да, два слова. Hearken, gammer. Это старый вариант английского языка. Сегодня никто так не выражается.
– А вы знаете, что это значит?
Зоуи закапризничала, и Оливия отпустила малышку поиграть на траве.
– Да, это можно перевести как «слушай, старушка».
Оливия не знала что и думать. Это подтверждало присутствие в доме Аниты Розенберг какого-то странного гостя, но почему он выбрал эти старинные выражения… К ее удивлению, Том спросил с внезапным интересом:
– Скажите, а этот древний язык… На нем раньше говорили здесь, в нашем регионе?
– Да, конечно.
– А когда примерно?
– Ну, между XVI веком и XVIII, где-то так, хотя я не могу судить точно на основании всего только двух отдельных слов.
– А может это относиться к эпохе колонизации Мэхинган Фолз?
Харпер кивнул.
– Да, несомненно. Надо также принимать во внимание, что диалекты изменялись более или менее независимо друг от друга, разное произношение, словообразование и…
– Спасибо вам, мистер Харпер, – сказал Том, протягивая руку.
Несколько удивленный и сбитый с толку, преподаватель пожал ее.
– Во всяком случае, это может оказаться полезным для полиции. Я подумал, что из ваших уст это будет звучать более весомо. Только учтите, я ничего не утверждаю, может быть, это случайность, но все равно, эти слова и властная интонация… Он как будто приказывал бедной женщине замолчать и слушать его. Я никогда не слышал, чтобы какие-то из местных семей до сих пор говорили на старом английском, но, думаю, эта информация может оказаться полезной для полиции…
Джозеф Харпер настоял на том, чтобы оставить Спенсерам свой номер, затем махнул на прощание и отправился восвояси.
Оливия сочла его забавным персонажем, «пятьдесят на пятьдесят», как они с Томом это называли: пятьдесят процентов вероятности, что он окажется потрясающе интересным, и пятьдесят – что до смерти скучным.
Она подошла к машине и заметила, что муж уже не стоит с таким скучающим лицом, как в начале разговора.
– Дорогой, он только хотел как лучше. Болтун, конечно, но это из лучших побуждений.
Том кивнул с задумчивым видом.
– Все в порядке? – спросила Оливия.
Невидящий взгляд Тома скользнул по лицу. Он больше не чувствовал себя надежной опорой для своей жены. На него будто обрушилась бетонная плита. Он секунду помолчал, а потом показал в сторону дома:
– Я должен кое-что тебе показать. Идем.
44
– И ты совсем не знаешь, что это было? – настаивал Коннор, натягивая кепку с логотипом «Рэд Сокс».
– Я его не видел, – подчеркнул Оуэн, – но зуб даю, эта тварь меня преследовала не для дружеских объятий!
Четверо друзей сидели на лавочке посреди кленов и буков в парке перед зданием школы. Учебный день кончился, и мимо них проходили дети и подростки всех возрастов.
– И ты говоришь это, хотя даже не знаешь, кто это был…
– Или что это было, – напомнил Кори. – Повезло ещё, что мужской туалет закрыт! Кто-нибудь бы тебя увидел и решил, что ты изгадил туалет и даёшь дёру!
– А я тебе верю, – вмешался Чад, вставая. – Я видел, какое у тебя было лицо, когда ты ввалился в класс, и знаю, что ты говоришь правду.
– Да никто и не спорит, – ответил Коннор с раздраженной гримасой, – просто мы не понимаем природу этого… ну… явления.
– Может, очередное пугало Тейлоров? – предположил Чад.
Оуэн помотал головой.
– Нет, не думаю.
– Но он звал тебя по имени, так?
– Да, оно произнесло моё имя из канализационных труб. Таким странным голосом, похожим… на шипение.
– Ну, если бы меня засунули в трубу, у меня бы тоже получалось шипение! – хмыкнул Коннор.
– Может, он говорил не по-английски? – спросил Чад. – Может такое быть?
Коннор хлопнул его по плечу.
– Так, только не начинай снова со своей идиотской теорией про террористов, это становится похоже на расизм.
– Возможно, – ответил Оуэн на предположение брата, – я не уверен. Во всяком случае, голос шёл снизу, из-под школы. Эта тварь поднялась по пожарной лестнице, в этом я уверен.
– А какая связь между Эдди Харди и этим зданием? – спросил Чад.
– А вдруг мы облажались? – сказал Коннор. – И Эдди Харди не имеет к пугалу никакого отношения.
– Нет, это чересчур для совпадения, – возразил Оуэн. – Я уверен, что пугало так или иначе с ним связано.
– Может, тогда в этих стенах живет призрак одной из жертв Харди? – предположил Чад. – Такой же ученик, как мы.
– О, ребят, получается,