Пилот Вилис Драйнис, напряженно щурясь, смотрел через окно, сжимая, казалось бы, бесполезные рычаги.
Сделанная людьми из металла и пластмассы первая бомба вулкана Бурова достигла максимальной высоты прямо над новым кратером и стала падать…
Когда-то конструкторы вертолетов бились над безопасностью аварийного спуска. Винт рассчитывался так, что при падении с выключенным мотором он вращался струей воздуха в режиме парашютирующего спуска, развивая достаточную подъемную силу для плавной посадки машины. Но это не помогало при катастрофах, когда по какой-нибудь причине разлетались лопасти винта и когда, казалось бы, уже ничто не могло помочь падающим вместе с машиной людям. Знаменательно, что на помощь винтовым машинам пришли конкурирующие с ними реактивные двигатели. Вертолет Вилиса Драйниса был снабжен аварийными ракетами, которые он и включил сейчас, когда вертолет стал приближаться к земле. Взревели дюзы, резко встряхнув кабину. Пилот регулировал их тяговую силу, чтобы выровнять машину… И осторожно посадил ее на камни, совершенно так, как совершали мягкую посадку спускающиеся отсеки космических кораблей.
Открыть дверцу покореженной кабины даже таким силачам, как Буров и Драйнис, оказалось не под силу. Уходили драгоценные мгновения.
Выход нашел Буров: он высадил ударом ноги окно и выбросил в него свой бесценный электромагнит.
Потом в окно выбралась Шаховская, спрыгнула на камни и тотчас молча припала на колено. За ней легко выпрыгнул Буров.
Капитан воздушного корабля покидал его последний. Уходя, он оглядывался на изуродованную машину. Буров с грузом, прихрамывающая Шаховская спускались на снег со скалы, где остался вертолет.
Внизу дымовой завесой вставали клубы пара. Случилось самое страшное: лава опередила беглецов, преградила им путь… Надо было бежать, состязаясь с огненным потоком.
Чтобы выбрать дорогу, они легли на скалу и заглянули вниз, откуда вырывались клубы пара. Сквозь пар был виден густой тестообразный поток, в котором словно нехотя двигались красные, оранжевые, фиолетовые струи. Встречая препятствие, магма лениво останавливалась, набухала и медленно переваливала через камень, оставляя на нем твердую тускневшую пену. Испарения многоцветными клубами поднимались из глубины ущелья.
Если бы это был единственный поток, его можно было обогнать, но там, внизу, судя по клубам пара и дыма, двигалось еще несколько огненных ручьев.
Оставаться на скале было невозможно. Раскаленные камни с шипением то и дело падали на нее, отскакивали, рассыпались свистящими осколками. Одна из таких бомб попала в вертолет. Машина вздрогнула, упала набок, из нее повалил дым, и она вспыхнула.
Огонь бушевал повсюду. Ветер понес дым из ущелья. Буров и Шаховская были защищены скафандрами, а Драйнис… Летчик задыхался. И все же он мужественно продолжал спускаться, помогал хромающей Шаховской, даже хотел взять у Бурова тяжелый электромагнитный сосуд.
Скоро путники убедились, что окружены огненной лавой со всех сторон. Поток смыкался, сужая кольцо. Люди оказались на небольшом каменном островке, постепенно погружавшемся в тестообразную огненную магму.
Можно было поражаться, что Драйнис все еще держится на ногах. Буров стал снимать с себя скафандр, чтобы надеть на летчика, но тот, разгадав замысел ученого, побежал вниз, перепрыгивая через огненные струи лавы. В несколько прыжков он оказался в недосягаемости. Даже в жароупорных костюмах нельзя было пройти к нему. Лавовые ручьи набухли, разлились, наполняя все вокруг клубами пара и дыма.
И снова стоял каменный пилот в той же позе, как и в пещере, расставив ноги в дымящихся унтах, упрямо нагнув голову.
Так на глазах у потрясенных ученых погиб отважный пилот, который, даже задохнувшись в отравляющих газах, не упал, а лишь прислонился спиной к утесу, словно и сам был сделан из камня. Лава подобралась к нему снизу и скрыла его фигуру в клубах дыма, а с утеса на него низвергнулся огненный водопад.
Шаховская, стоя на коленях, рыдала, Буров вытянулся, не отрываясь глядел на стену дыма. Она занавесом скрыла героя.
Лава поднималась все выше и выше. Ученые понимали, что жароупорные скафандры не помогут им. Они только что видели свою собственную участь.
Радио в скафандрах не работало, нельзя дать о себе знать.
И тут Буров вспомнил об электромагните, который с таким трудом вынес из пещеры. Ни при каких обстоятельствах он не разомкнул бы обмотки, не выключил бы бесценное магнитное поле, быть может, удерживающее «А-субстанцию», но… Он решился на другое – использовать часть аккумуляторов для получения электрической искры, которая, как радиопомеха, будет отмечена любым радиоустройством, подобно тому, как была, принята первым радиоприбором Александра Попова.
Буров решился мгновенно. Только он и мог бы оторвать руками часть провода, как, бывало, гнул его дед подковы. Этим куском провода он стал накоротко то замыкать, то размыкать несколько банок аккумулятора.
Шаховская не сразу поняла, что он делает. Но она заметила, как периодически вспыхивает у него под белой перчаткой электрическая искра.
И вдруг Эллен Сехевс с омерзением вспомнила, как готовили ее за океаном к секретной миссии, как учили простреливать апельсин на лету, писать тайнописью, передавать шифры по азбуке Морзе…
Она узнала азбуку Морзе во вспышках искры в руках Бурова. Он передавал только одно слово, то самое, которое принял по своему беспроволочному телеграфу Александр Попов.
– Герц… Герц… Герц… – Ученый передавал имя ученого.
А лава поднималась, затопляя скалу, послужившую Бурову и Шаховской последним убежищем.
Превозмогая боль в ноге, Шаховская подползла к Бурову.
– Что передать… от вас? – крикнул он ей через шлем.
– Передайте… – вдруг на что-то решившись, сказала она, но потом добавила: – Нет… ничего от меня не передавайте…
И снова вспыхивала искра:
– Герц… Герц… Герц…
Искровые помехи, в которых опытные радисты отгадали слово «Герц», были сначала обнаружены в Армения и почти одновременно в Тбилиси.
Академик Овесян, находившийся в воздухе на вертолете, получил запеленгованные координаты спустя восемь минут после приема первых искровых помех. Еще через шесть минут он уже снижался над огненным потоком, где в клубах дыма едва удалось рассмотреть два белых асбестовых скафандра.
Вертолет застыл в горячем воздухе над лавовым потоком. Спуститься ниже было нельзя, и из кабины сбросили нейлоновую лестницу.
Шаховская стала взбираться первой. Одна нога ее беспомощно висела. Как матрос парусного корабля, она поднималась на одних руках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});