— Да здравствует капитан Вельзевул! — невольно вскричали они, как один человек.
Действительно, капитан Вельзевул опять появился на свет.
— В замок! — крикнул он суровым гневным голосом. — Клянусь, что ни один из бандитов не уйдет от моего мщения!
В замке разорение было велико, но не до такой степени, как этого боялся Грундвиг. Подвалы оказались нетронутыми, и пятьсот миллионов Биорновского капитала уцелели вполне. Пеггам потратил слишком много времени на расхищение коллекций, а тем временем подоспели розольфцы, и бандиты вынуждены были покинуть замок.
На замок они напали ночью, Эрик в это время был на охоте в скоге. Привратник впустил бандитов, думая, что это вернулись охотники, а когда заметил ошибку, сейчас же поднял тревогу и дал знать в степь. Бандиты тем временем рассыпались по замку и принялись за грабеж. Эрик, получив страшное известие, поспешно созвал вассалов и во главе ста пятидесяти всадников помчался в замок. За седлом у каждого всадника было посажено по одному пастуху. Таким образом, бандитам предстояло сразиться с тремястами розольфцами. Боясь быть осажденными в замке, они поспешно бросились на свой корабль и ушли прочь. Остальное читателям уже известно.
Радость Фредерика Биорна, узнавшего, что его брат жив, равнялась тому горю, которое он испытал, когда думал, что Эрик убит.
— А теперь — за мщение! — вскричал он.
Тон его был такой уверенный, что все ободрились. Герцог решил ехать немедленно в Христианию, а оттуда — в Лондон на наемном корабле. В Лондоне он намеревался сейчас же составить себе новый флот и с ним преследовать бандитов.
Вдруг воин, взошедший на башню, радостно вскрикнул:
— Корабль в фиорде! Судно под норрландским флагом!
То был капитан Билль с Перси и Бобом Тернепсом… Их задержал в дороге противный ветер, а потом штиль… Их приняли как триумфаторов, а когда Билль разложил на столе карту Безымянного острова, полученную от Перси, то восторгу розольфцев не было границ.
В тот же вечер шхуна вышла в Лондон, увозя сто двадцать человек норрландцев и пятьдесят миллионов денег. Герцог Фредерик задумал серьезную экспедицию против бандитов. На это время он вновь превратился в капитана Вельзевула.
Самый большой из новых кораблей, снаряженных Фредериком в Лондон, был назван «Ральфом». Это имя было начертано золотыми буквами на черной доске. Капитан Вельзевул хотел напомнить всем своим матросам то время, когда они жили среди беспрестанных битв.
Через две недели после отплытия из Лондона новый «Ральф», в сопровождении одиннадцати других кораблей, приблизился к Безымянному острову. Боба Тернепса заранее протрезвили и вверили ему команду. Он выказал себя искусным моряком и блистательно подвел эскадру к берегам острова.
Тогда капитан Ингольф обнажил шпагу.
— Вперед, ребята! — вскричал он. — И помните — пощады — никому!
Началось ужасное кровопролитие, которого не может описать никакое перо. Но пусть читатель припомнит, что «Грабители» злодействовали сорок лет, всюду разнося смерть и разорение…
Когда взошло солнце, небольшой ручеек, протекавший посреди острова, по обыкновению ласково журчал меж цветущих берегов, но его вода была красная от крови…
Часть третья. СВОБОДНОЕ МОРЕ
I
«Дядя Магнус». — Странные перипетии. — «Самуил Бартон и К°».
Стояло прелестное июньское утро, озаренное ласковым ярким солнцем.
На чистой синеве неба не виднелось ни единого пятнышка, на зеленой равнине — ни одной бесплодной полоски. По обширным сочным лугам Шотландии река Клайд извилисто катила свои прозрачные воды, в которых солнечные лучи отражались миллионами рубинов. Миновав город Глазго, исстари соперничающий с Эдинбургом, она величественно впадала в Атлантический океан, неся на волнах своих многочисленные корабли, нагруженные произведениями человеческого труда, рассылаемыми во все концы мира.
Чрезвычайно резкий контраст представляет эта река в верхнем и в нижнем своем течении. Выше Глазго она спокойна и тиха, а ниже этого торгового центра Шотландии она оживлена и кишит промышленным людом, как улей — трудолюбивыми пчелами.
День был воскресный. Жители Глазго находились в сильном волнении. Их любопытство было крайне возбуждено. Местная кораблестроительная фирма «Самуил Бартон и К°» собиралась приступить к спуску корабля «Дядя Магнус», огромного трехмачтового брига в две тысячи пятьсот тонн. Изо всех улиц города валила толпа, направляясь к той верфи, где предполагался спуск.
В прошлом веке, когда механика еще не сделала тех чудесных успехов, которые мы видим ныне, когда морские инженеры не владели еще ни силой пара, ни силой гидравлической, спуск большого корабля представлял дело в высшей степени трудное и являлся настоящим событием.
Весьма часто случалось, что спускаемый корабль или сворачивал с назначенной ему дороги, или совсем останавливался, и тогда уже никакою силой нельзя было сдвинуть его с места. В таких случаях приходилось корабль разбирать по частям и потом опять заново перестраивать.
Теперь понятно, почему жители Глазго едва ли не все поголовно собрались на площади перед верфью «Самуила Бартона и К°».
Странное дело: «Дядя Магнус» уже два раза был спускаем на воду и всякий раз срывался, так что его приходилось разбирать и опять собирать. Первый раз его строила и спускала фирма «Прескот», второй раз собирала и тоже спускала фирма «Братья Берне», считавшаяся одною из лучших в Глазго, и, наконец, это дело поручено было фирме «Самуил Бартон и К°».
Когда корабль застрял на верфи в первый раз, Прескот страшно рассердился на инженеров, заведовавших спуском.
— Вы мою фирму позорите! — кричал он.
— Подождите, сэр, произносить решительный приговор, — возразили инженеры, — дайте нам сначала исследовать причину несчастного случая.
Когда стали осматривать приспособления для спуска, то причина катастрофы сейчас же объяснилась: чья-то преступная рука, по всей вероятности, ночью накануне спуска, подпилила подпорки мостика. Таким образом, инженеры оказались невиновными в несчастии, причинившем Прескоту миллионный убыток.
Если чья-нибудь и была тут вина, то только тех лиц, которым поручалась ночная охрана верфи, но и эта вина значительно смягчалась невозможностью надзирать ночью за всей верфью, открытой всем ветрам и отовсюду доступной.
Успокоившись, что честь его фирмы не пострадала, Прескот списал убыток со своих счетов, но, не желая подвергаться новому риску, решительно отказался перестраивать корабль.
Тщетно уговаривал его уполномоченный заказчика по имени Грундвиг, — Прескот был непоколебим в своем решении.