над волей доброго человека и заставить его посредством самых страшных мучений согласиться совершить преступление. Если бы душа была материальна, как тело, то деспот покорил бы и изнурил душу, как покоряют и изнуряют тело. Палач может обратить в пепел тело, но он не имеет никакой власти над душой; она остается независимой от всех сил физических, действующих на нее. Воля не может быть разбита, как материя; целая армия не могла бы принудить благочестивого человека к дурному поступку, если бы даже подвергла его жестоким мучениям. Целый мир менее силен, чем воля, эта могущественная способность нашей души.
6 доказательство. Одно доказательство каждодневного опыта может служить к утверждению того, что душа невещественна; это – борьба души против тела, чувственности, страстей. Когда сильные страсти волнуют нас, когда сильные движения чувственности и плоти влекут ко злу, душа умеряет их, побеждает. Следовательно, она имеет совершенно иную природу. Если бы плоть, кровь, физические склонности господствовали в нас, то было бы невозможно противиться им, они управляли бы, как им угодно, и действовали бы по законам материи чисто физическим. Тогда не было бы свободы в человеке, не было бы ни добродетели, ни долга, ни нравственности, ни религии. Мы были бы принуждены действовать по законам физическим, были бы, подобно светилам, принуждены двигаться в пространстве по силе законов движения, тяготения и прочих. Представьте себе человека, которого наклонности влекут ко всем излишествам и который, однако, с помощью благодати божественной есть образец благоразумия, и вы согласитесь, что внешние предметы материи не имеют над ним власти непреодолимой, а это было бы неизбежно, если бы душа не отличалась от материи.
7 доказательство. Если бы в нас все было материально, то чувства были бы почти одинаковы у всех людей, по причине телесного сходства их. При виде картины, при слушании пения, при известии о несчастии люди испытывали бы одинаковые чувства восторга, удовольствия или грусти, как они испытывают одинаковые физические ощущения, когда огонь жжет их, когда камень падает и ранит их. А мы, однако же, знаем, что один остается холоден и невозмутим при виде зрелища, которое трогает и волнует других до слез.
8 доказательство. Из вещественности души вытекало бы еще то, что суждение, размышление, совесть, понятие дожа ни к чему не служили бы в человеке; ощущение составляло бы все. А мы, однако, знаем, что размышление часто уничтожало опасное действие чувственности, что совесть часто порицает дело, к которому влечет человека чувственность, что ради долга и добродетели он удерживает себя от этого чувствования. Это было бы невозможно, если бы душа была материальна, как тело.
Представим еще несколько доказательств бессмертия души, которые заимствуются из нравственной природы человека. Заметьте, прежде всего, что желание жить, и жить всегда, которое находится в сердце каждого человека, дано Создателем не без цели. Это есть как бы первое указание на бессмертие души, как бы первое побуждение готовиться к жизни будущей.
Желание жить связано с желанием счастья, коего жаждет всякий. Эта жажда счастья не утоляется здесь; следовательно, должна быть жизнь будущая, где бы могло исполниться это пламенное желание нашего сердца. Мы видим, что Бог, влагая в природу человека известные желания, дает вместе с тем и средства к удовлетворению их.
Мучимые жаждой, мы можем напиться; голод можем утолить пищей; уставши от труда, мы чувствуем нужду подкрепить и обновить свои силы покоем, и благодетельный сон подкрепляет их и обновляет. Но счастья мы ищем непрестанно, и никто нам не может дать его. Неужели этого счастья нигде не существует? Неужели Бог вложил в нас это желание, не имея намерения удовлетворить его когда-нибудь? Нет, Промысл Божий, который доставляет нашему телу все блага земные, не может навсегда оставить нашу душу, алчущую счастья. И так как счастье не находится здесь, то оно должно существовать за пределами настоящей жизни, в жизни будущей, в недрах Божиих.
Есть другое желание, близкое желанию счастья, это – желание усовершенствования, которое, по кратковременности нашей земной жизни, не может быть удовлетворено здесь. Нам кажется разумным думать, что Бог, даровавший нам это желание, удовлетворит его в жизни будущей. Заметьте, что в этой жизни способности нашего разума и нашего сердца не развиваются и не усовершенствуются до такой степени, до какой могли бы развиваться и усовершенствоваться. Но Бог не оставляет Своих произведений неполными, неоконченными. Следовательно, надобно предполагать, что по Своей премудрости Он бережет для нашего духа другую жизнь, где человек сделается тем, чем может быть.
Человек способен приобретать каждый день новые познания. От детства до старости сколько успехов он может сделать в науках! Как он может усовершенствовать себя в благочестии! Однако же он умирает, и его умственное и нравственное образование остается неоконченным.
Он мог бы еще более усовершенствоваться в том и другом; он мог бы лучше изучить чудесные явления мира Божия; он хочет совершенно искоренить в своем сердце пороки и на место их насадить добродетели – словом, мог бы еще более приблизиться к тому идеалу, который указан Самим Богом. Но смерть останавливает человека, прежде чем он окончит тот путь, который должен был бы пройти! В таком случае Бог оставил бы Свое дело неоконченным; скажем более, Он попустил бы человеку умереть навсегда в ту минуту, когда человек наиболее способен усовершенствоваться! Но можно ли представить, чтобы мудрый строитель набросал кучу песка на мраморный фундамент, вместо того чтобы окончить здание? Можно ли представить, чтобы отец, давши превосходное начальное воспитание своему сыну, запер бы его на остальное время жизни в четырех стенах, вместо того чтобы дозволить ему продолжать учение и собрать плоды этого первого воспитания? Так и здесь. Невозможно, чтобы человек, который любит добро, который стремится к совершенству, коего идея и чувство даны ему Богом, был остановлен на пути своего усовершенствования. У кого из нас нет желания узнать лучше чудеса природы, законы, по коим Промысл управляет миром? У кого нет желания узнать лучше Виновника всего существующего? Какое дитя не желает видеть отца, которого оно знает только по благодеяниям, полученным от него? Разве Бог дал не бы нам возможность возноситься мыслью к Нему, если мы должны наслаждаться более ясным созерцанием Его природы, Его совершенств, конечной цели творения мира и т. п.?
Прекрасен образ души, совершенствующейся в истине и добродетели! Ужели Бог уничтожил бы ее, прежде чем это усовершенствование будет окончено? Совершенство, как и счастье, есть растение не здешнего мира; оно принадлежит другому царству.
Всякое растение имеет почву, климат, ему свойственные, но для совершенства