Что же касается мира, то ваши пушки принесут не мир, а войну. Так всегда случается с новым оружием и с теми, кто с его помощью навязывает свою волю другим. Подумал ли ты о том, что случится, когда ваши противники тоже научатся пользоваться черным порошком? Вот тогда-то вы и узнаете, как хрупок ваш мир. — Собственное красноречие удивило меня; обычно я не бывала так разговорчива. Криво улыбнувшись, я подумала, что начинаю говорить, как Тор.
— Вы едва не прикончили меня этими вашими проклятыми пушками, — заключила я, — так что не ждите, что я доставлю вам Деву Замка.
— Понятно. — Датрик источал негодование — голосом, выражением лица, позой. — И куда же, по твоему мнению, ты теперь сможешь отправиться? Гражданства у тебя нет, да и денег наверняка немного. Без нашей поддержки единственное место, где ты сможешь жить, — это коса Гортан. Если хочешь покровительства хранителей, денег хранителей, гражданства, то все это нужно заработать.
— Все это я заработала уже, по крайней мере, дважды, — устало ответила я, — но так от вас ничего и не получила. Я отправляюсь с Тором Райдером.
Брови Датрика взлетели вверх.
— С Тором Райдером? Это ты-то? Ты присоединяешься к патриарху? Блейз Полукровка делается менодианкой? — Датрик начал хохотать — неудержимо и цинично. Впервые за все время нашего знакомства я вызвала у сир-силва Датрика такое искреннее веселье. Насколько язвительнее стали бы его издевки, знай он, какую растерянность во мне вызвал… Датрик и не догадывался, что его слова заставили рухнуть весь мой мир.
— Откуда ты знаешь, что он патриарх? — спросила я. Собственный голос доносился ко мне откуда-то издалека.
— Мне следовало догадаться об этом с самого начала — кто еще носит только черное и хранит на лице выражение вселенской скорби, как не менодианин? Но на самом деле мне сказала об этом одна из хранительниц, которая его встречала. Этот Тор Райдер давно уже заноза у нас в боку. Он умен, признаю. Прирожденный смутьян. Когда-нибудь он наступит на мозоль Совету, и нам придется с ним разделаться. Поберегись, чтобы и тебе заодно не досталось, Блейз Полукровка.
— Уходи, Датрик. Ты сказал достаточно гадостей для одного дня.
Советник, услышав отвращение в моем голосе, бросил на меня ледяной взгляд:
— Сначала я хочу узнать все о той птичке, которую ты присылала с запиской. Это дастелец? Значит, и правда существуют разумные птицы?
И была слишком взволнована, чтобы продолжать разговор.
— Разнюхивай сам, Датрик. А теперь уходи.
Он не обратил никакого внимания на мой решительный тон.
— Будь я уверен, что вы знаете, где находится Дева Замка, — сказал Датрик резко, — я не позволил бы вам покинуть косу Гортан, пока вы все мне не расскажете.
Я показала на дверь:
— Вон, будь ты проклят!
На этот раз намек до него дошел.
Я захлопнула за Датриком дверь и рухнула на постель. Меня трясло.
Я была слепа, как пескожил в своей норке! Как могла я проявить такую глупость? Конечно, Тор — патриарх! Менодианский священнослужитель. Это объясняло так много! Его нежелание убивать. Его настойчивые разговоры о женитьбе (разве может патриарх жить в так называемом грехе?. Его сострадание. Его желание помолиться за Алайна, да и вообще отношения со старым патриархом. Его стремление создать лучший мир. Его решимость и готовность терпеть. Его знания — на него работали все менодианские общины, сообщая о происходящем на островах. Обращение Тора в менодианскую веру объясняло разницу между тем человеком, который когда-то был Копьем Калмента, и теперешним Тором. И еще эти часы, когда он бывал так далек от меня, так уходил в себя, — он был, конечно, погружен в молитву.
Я чувствовала себя так, словно кто-то сделал пробоину в моей лодке посреди океана.
Тор пришел узнать, что меня задержало.
Он стоял в дверях — высокий, красивый, счастливый. Синие глаза смотрели на меня с любовью. Бирюза в татуировке на мочке уха блестела на фоне загорелой кожи. Я всегда удивлялась, как такой сильный человек может быть таким мягким, и вот теперь я знала: его сила произрастала из веры, и вера рождала его мягкость.
— Ты готова? — спросил Тор.
— Почему ты не сказал мне о том, что ты — патриарх?
Тор не спросил, откуда я знаю; это было несущественно. Ответил он мне тихо, почти шепотом:
— Я так боялся потерять тебя. Я боялся, что для тебя это окажется важно.
— Так и случилось.
— Почему? Ведь я люблю тебя! — Страдание в его голосе рвало мне сердце.
— Ты любишь Бога больше.
Последовало долгое молчание. Я видела по лицу Тора, как он уязвлен.
— Ты несправедлива, — сказал он, наконец.
— Да. Прости меня. Я не то хотела сказать. Если бы я разделяла твои верования, это не имело бы значения. Но я не верю, Тор, в твоего Бога и в воздаяние на небесах. Поэтому я не могу разделить твою жизнь.
Тор сморщился, словно его ударили ножом.
— Блейз, даже моя вера не абсолютна. Я сомневаюсь. Но все же я надеюсь, что существует Бог, которому мы не безразличны. Который награждает тех, кто пытается сделать мир лучше. Если я ошибаюсь, что ж, все равно я рад, что попытался. Нет ничего дурного в том, чтобы помогать другим стать счастливыми.
— Верно. Только я не такой человек. Я слишком эгоистична. Мне вовсе не хотелось околачиваться в Криде, помогая тем, кому меньше повезло, пока хранители стреляли по нам из пушек, — я хотела спастись и побыстрее оттуда убраться. Я не хочу работать для других. Я хочу работать для себя. Я хочу, чтобы именно я была счастлива. Мне требуется гражданство, дом, деньги, которые обеспечили бы мне комфорт. Ох, я не стану теперь топить любого, чтобы добиться своего, как сделала бы раньше, но мне все равно все это требуется.
Кроме того, связь со мной уже причинила тебе зло — ты сражался и убивал, когда твоя религия учит, что это грех. Ты делил со мной ложе, хотя мы и не женаты. Ты даже предложил, что будешь пытать Сикла и Домино. Твоя любовь ко мне поссорила тебя с другим патриархом. — Я имела в виду, конечно, Алайна Джентела. Теперь я знала наверняка то, о чем раньше только догадывалась: Алайн требовал, чтобы Тор меня забыл.
Тор криво улыбнулся:
— Я никогда не считал себя совершенством. И я вовсе не догматик. Я не Алайн Джентел. Я постоянно расхожусь во мнениях по многим вопросам с Советом патриархов. Наверно, так будет всегда. Я не претендую на святость: уж слишком часто она идет рука об руку с ханжеством. Я никогда не поверю, что нечто столь прекрасное, как любовь к тебе, как твои объятия, может быть скверной. Мне кажется, Совету полезно иметь в своем составе кого-то вроде меня: я постоянно бросаю вызов косности. Я стремлюсь до конца жизни оставаться той песчинкой, которая раздражает моллюска и заставляет его создавать жемчужину. Я странный священнослужитель, Блейз. Тебе не будет так уж трудно ужиться со мной. Кроме того, ты судишь себя слишком строго. Ты рисковала жизнью ради других, а не ради себя. Ты гораздо лучше, чем себя считаешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});