Читать интересную книгу Столпы Земли - Кен Фоллетт

— Сейчас здесь только писарь и дворецкий, — ответил стражник. — Ты говоришь, граф Ширинг — твой отец?

— Да. — У нее замерло сердце. — Тебе что-нибудь известно о нем?

— Я знаю, где он.

— Где же?

— В тюрьме этого замка.

Так близко!

— А где находится тюрьма?

Большим пальцем стражник указал через плечо.

— Внизу, возле часовни, напротив главных ворот. — Не пустив их во дворец, он чувствовал себя удовлетворенным и теперь был не прочь кое-что рассказать. — Вам надо найти тюремщика. Его зовут Одо. Только имейте в виду — у него глубокие карманы.

Замечание насчет глубоких карманов Алина не вполне поняла, но она была слишком взволнована, чтобы выяснять это.

До сего момента ее отец был в каком-то непонятном, далеком месте, называвшемся «тюрьма», теперь же он вдруг оказался совсем близко, в этом самом замке. Она и думать забыла о встрече с королем, и ее единственным желанием стало увидеть отца. Сознание того, что он был рядом, готовый помочь, еще острее заставило ее почувствовать опасность последних месяцев. Алине так хотелось броситься в его объятия и услышать: «Ну-ну, все хорошо. Теперь все будет в порядке».

Дворец стоял на пригорке в одном из углов на территории замка. Алина повернулась и посмотрела вниз. Ее взору открылся вид на беспорядочное нагромождение каменных и деревянных строений. Внизу, сказал стражник, возле часовни, — она отыскала глазами сооружение, похожее на часовню, — напротив главных ворот. Главным входом служили ворота во внешней стене, позволявшие королю входить в замок, не вступая на территорию Винчестера. Напротив этих ворот, ближе к стене, отделявшей замок от города, стояло каменное здание, которое, очевидно, и было тюрьмой.

Алина и Ричард поспешили вниз. Девушку мучил вопрос, каким она увидит своего отца. Хорошо ли его кормили в тюрьме? В Ерлскастле узникам графа всегда давали хлеб и похлебку, но она слышала, что в некоторых местах с заключенными обращались жестоко. Оставалось надеяться на лучшее.

С замирающим сердцем она пересекла внутренний двор замка, который, несмотря на внушительные размеры, был забит многочисленными постройками: кухнями, конюшнями и всевозможными сараями и амбарами. Здесь же были две часовни. Зная, что король находился в отъезде, Алина с тревогой повсюду замечала приметы его отсутствия: в замок забрели беспризорные свиньи и овцы, которые копошились в помойных кучах, мающиеся от безделья стражники отпускали проходящим мимо женщинам грубоватые шуточки, а на паперти одной из часовен какие-то мужики бились об заклад. Такая атмосфера неряшливости и расхлябанности беспокоила Алину. Она боялась: это может означать, что за ее отцом никто как следует не присматривает, и встреча с ним начала ее страшить.

Тюрьмой оказалось полузаброшенное здание, в котором, похоже, в прежние времена жил какой-нибудь королевский сановник — может быть, лорд-канцлер или бейлиф[10]. Верхний этаж, бывший когда-то залом, полностью разрушился. Невредимым остался лишь подвал, в который вела массивная, обитая железом деревянная дверь. Она была слегка приоткрыта. Пока Алина стояла в нерешительности, мимо нее прошла красивая женщина средних лет, одетая в добротный плащ; она распахнула дверь и вошла внутрь. Алина и Ричард последовали за ней.

В мрачном пыльном подвале стоял запах гнили. Давным-давно это помещение служило складом, но позже оно было разделено толстыми каменными стенами на крохотные кельи. Где-то в темноте какой-то узник, словно монах молитву, что-то монотонно бормотал. Здоровый, глуповатый на вид человек с подвязанным к поясу мечом равнодушно мел пол.

— Утро доброе, Мэг, — сказал он вошедшей женщине.

Она протянула ему пенни и исчезла в темноте. Он уставился на Алину и Ричарда.

— А вам чего надо?

— Я пришла повидать отца, — пробормотала Алина. — Он граф Ширинг.

— Никакой он не граф, — буркнул тюремщик. — Теперь он просто Бартоломео.

— Черт с ними, с титулами. Где он?

— А что я за это буду иметь?

— У меня нет денег, так что не трудись — взятку не получишь.

— Если нет денег, значит, и отца не увидишь. — Он снова принялся подметать.

Алина была готова завыть. Она находилась в нескольких ярдах от отца, и ее не пускали к нему. О том, чтобы силой справиться со здоровенным вооруженным тюремщиком, не могло быть и речи, а денег у нее действительно не было. Когда она увидела, как Мэг дает ему пенни, Алина уже тогда встревожилась, однако надеялась, что тюремщик брал деньги за какие-то особые услуги. Как видно, она ошибалась: пенни — это цена за вход.

— Я принесу тебе пенни, как только смогу раздобыть, — уговаривала Алина. — А сейчас, сделай милость, разреши нам повидаться с ним, ну хоть на несколько минут.

— Сначала найди деньги, — отрезал тюремщик и повернулся к ним спиной.

Алина едва сдерживала слезы. Отчаявшись, она хотела было крикнуть что-нибудь в надежде, что отец услышит, однако решила, что ее истошный крик может только испугать и взволновать его. Сходя с ума от собственного бессилия, она поплелась к двери.

На пороге она оглянулась.

— Как он? Хоть это ты можешь сказать? С ним все в порядке?

— Нет, не все, — ответил тюремщик. — Он умирает. А теперь проваливайте.

Слезы затуманили взор девушки; спотыкаясь, она вышла на улицу и побрела, не разбирая дороги. Столкнувшись с чем-то — то ли со свиньей, то ли с овцой, — она чуть не упала и разрыдалась. Ричард взял сестру за руку и повел. Через главные ворота они вышли из замка и очутились среди разбросанных лачуг и крохотных полей городской окраины, затем, дойдя до луга, сели на пенек.

— Ненавижу, когда ты плачешь, Алли, — жалостным голосом проговорил Ричард.

Она постаралась собраться. В конце концов ей удалось найти отца — а это уже кое-что. Она также узнала, что он болен, однако тюремщик — человек бессердечный и, вполне возможно, нарочно пугает ее, преувеличивая серьезность его недуга. Единственное, что сейчас требуется, — это найти пенни, тогда она сможет поговорить с отцом и сама во всем убедиться и спросить у него совета, как быть дальше.

— Как же нам раздобыть пенни, Ричард?

— Не знаю.

— Нам даже продать-то нечего и одолжить не у кого. Своровать ты не сможешь…

— А что, если попросить? — предложил Ричард.

Это была мысль. С холма по направлению к замку верхом на крепкой вороной лошадке спускался весьма зажиточный с виду крестьянин. Вскочив на ноги, Алина побежала к дороге и, когда он приблизился, произнесла:

— Господин, пожалуйста, дай мне один пенни.

— Убирайся! — рявкнул крестьянин и, пришпорив свою лошадь, пустил ее рысью.

Алина вернулась к брату.

— Нищие обычно выпрашивают еду или старые тряпки, — огорченно сказала она. — Денег им не дают.

— В таком случае откуда у людей деньги? — Очевидно, прежде Ричард никогда не задавался этим вопросом.

— Королям платят налоги, — объяснила Алина, — лорды собирают ренту, священники — подати, торговцы что-нибудь продают, ремесленники получают за свой труд, а у крестьян есть земля.

— Подмастерьям платят за работу.

— Как и работникам. Пожалуй, мы могли бы наняться.

— К кому?

— В Винчестере полно всяких мануфактур, где выделывают кожи и ткут ткани, — сказала Алина. Настроение у нее несколько поднялось. — В городе легко найти работу. — Она резко встала. — Давай попробуем?

Ричард колебался.

— Я не могу работать, как какой-нибудь простолюдин, — проговорил он. — Я же сын графа.

— Был когда-то, — зло отрезала Алина. — Слышал, что сказал тюремщик? Тебе пора бы понять, что теперь ты ничем не лучше других.

Ричард надулся, но промолчал.

— Что ж, я пошла. Можешь оставаться, если хочешь, — сказала Алина и направилась к Западным воротам. Она знала — через минуту его настроение изменится, и, не успела она дойти до города, он нагнал ее.

— Не злись, Алли. Ну, буду работать. Я очень сильный, из меня выйдет хороший работник.

Алина улыбнулась.

— Я в этом абсолютно уверена, — солгала она, желая хоть как-то подбодрить брата.

Они шагали по Хай-стрит. Алина помнила, что Винчестер был очень продуманно спланирован. Южная половина — справа от них — делилась на три части: первую занимал замок, вторую — район, где жили богатые горожане, а третью, юго-восточную, — собор и епископский дворец. Северная половина также имела три части: еврейский квартал, торговые ряды и в северо-восточном углу — мануфактуры.

По Хай-стрит Алина дошла до восточной окраины города и повернула налево — на улицу, вдоль которой проходил канал. На одной стороне этой улицы стояли обычные дома, главным образом деревянные, а на другой беспорядочно теснились сколоченные кое-как постройки, некоторые из которых представляли собой лишь опирающуюся на столбы крышу, и большинство из них, казалось, готовы были в любую минуту рухнуть. К одним домам вели мостки или доски, другие же здания просто оседлали канал. И кругом люди занимались ремеслами, которые требовали большого количества воды: они полоскали шерсть, дубили кожу, валяли и красили сукно, варили эль и делали многое другое, чего Алина просто не понимала. Ее ноздри щекотали запахи дрожжей, дыма, дерева и гнили. Все вокруг выглядели ужасно занятыми. Конечно, у крестьян тоже полно забот и они должны усердно трудиться, но свою работу они выполняют не спеша и всегда имеют возможность передохнуть, оглядеться и поболтать с проходящими мимо путниками. Те же, кто работал на мануфактурах, и головы-то не могли поднять. Их ремесло требовало полной отдачи. Таскали ли они тюки, черпали ли воду, выделывали ли кожу, валяли ли сукно — движения работающих были быстрыми и точными. Глядя, как они над чем-то колдуют в полумраке своих ветхих лачуг, Алина вспомнила картины ада, изображавшие чертей возле бурлящих котлов.