Читать интересную книгу За дверью - Антон Белозеров

Доминат как бы сползал вниз по склону горы. Верхняя, более старая часть города, все еще была тесно связана с традиционными подземными жилищами. Здесь дома соседствовали с пещерами, тоннелями и шахтами в отрогах горы. Да и сами старые дома зачастую представляли собой лишь сложенные из камней фасады, тогда как задние части зданий уходили внутрь горы. Строительство новых надземных районов велось на относительно ровном месте у подножия горы, и там дома строились полностью над землей.

До храма Похвального Самоуничижения мы шли пешком то по лестницам, то по пандусам, то по вырубленным в склоне горы галереям. Пешеходные улочки в старой части города были узкие и извилистые. Однако здесь имелись и современные эскалаторы, установленные на наиболее длинных и крутых участках пути, и широкие дороги с многорядными колеями-направляющими для трехколесных машин, проложенные, наверняка, на месте сломанных домов.

Одну из таких дорог нам надо было пересечь. Машины ехали по колеям-направляющим в обе стороны довольно плотным потоком, так что я удивился, когда увидел, что на пересечении пешеходной улочки с дорогой нет ни светофора, ни перехода. Более того, перед дорогой был установлен большой плакат, на котором красовались слова: «Пересекать дорогу перед движущимся транспортом — преступление перед Богом!»

Тем не менее, я видел, что люди впереди нас, ничуть не обращая внимания на плакат, перебегают дорогу, лавируя между быстро едущими машинами.

Еще больше я удивился, когда мы приблизились к дороге, и я увидел другой плакат, обращенный к водителям: «Не пропустить переходящего дорогу пешехода — преступление перед Богом!»

Однако водители не выполняли это распоряжение и даже не сбавляли скорость на пересечении своей дороги с пешеходной улочкой.

Класус и Снаватта остановились, выжидая удобный момент, чтобы проскочить между машинами.

Я тихо сказал Браспасте:

— Похоже, что власть религионеров в Доминате не очень-то и крепка. Их распоряжения нарушаются всеми жителями. Ты мне про это не рассказывала.

— Ты ошибаешься, — ответила Браспаста. — Разве ты забыл основную доктрину религионеров? Она гласит, что каждое живое существо самим фактом своего существования совершает преступление перед Богом. Поэтому практически каждое действие, так или иначе, является преступлением с точки зрения религионеров… Бежим!

Мы перебежали дорогу в опасной близости от машин.

Так как на другой стороне дороги прохожих рядом с нами не было, Браспаста продолжила:

— Блюстители могли бы сейчас нас арестовать за то, что мы сделали. И в то же время они могли бы арестовать водителей за то, что те нас не пропустили. Вообще, Блюстители в любой момент времени могут арестовать человека или пушистика, и обязательно окажется, что он виновен в каком-нибудь преступлении, а то и в нескольких сразу. Поэтому жители Центрального Иерархата и других стран под властью религионеров давно уже перестали обращать внимание на отдельные запреты. Все равно здесь невозможно жить, не совершая преступлений. Это как идти под проливным дождем и считать упавшие на тебя капли. Здесь все живут в постоянном ожидании ареста и наказания. Религионеры целенаправленно насаждают у народа комплексы вины и страха. С помощью этих комплексов они добиваются беспрекословного подчинения и бездумного повиновения. Люди и пушистики, сознание которых с детства подвергается религионерской обработке, искренне считают себя ничтожными, преступными, недостойными созданиями, вся надежда которых — на милость религионеров, заступающихся за них перед грозным Единым Богом.

В это время мы подошли к широкой лестнице, которая собирала вместе несколько улочек. Тут было довольно многолюдно, и Браспаста замолчала, чтобы посторонние прохожие не услышали ее слова. Поднявшись по лестнице, мы оказались на небольшой площади перед входом в храм. Люди стояли здесь плотной толпой, низко кланялись и бормотали какие-то слова.

Сам храм мало отличался от домов старого города. У него были мощные стены, сложенные из отесанных и тщательно подогнанных друг к другу каменных глыб, квадратные застекленные окна, прямоугольный открытый вход, низкая двускатная крыша. Дополнением к обычной архитектуре являлись только колонны-цилиндры, подпиравшие выступающую над входом крышу. Однако они несли более декоративную, чем функциональную нагрузку, так как крыша выдавалась вперед всего на три метра и покоилась на огромных каменных блоках-балках.

Между колоннами над входом висел плакат: «Пренебрегать посещением храма Похвального Самоуничижения — преступление перед Богом!»

Класус пошел вперед, мягко, но настойчиво раздвигая толпу. Он так же, как и окружающие нас люди, беспрестанно кланялся и что-то бубнил себе под нос. Массивное телосложение Класуса позволяло расчищать достаточно широкий проход для Снаватты, Браспасты и меня. Толпа вновь смыкалась только позади нас.

Чтобы не выделяться, я тоже начал кланяться и монотонно бормотать: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог. Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил…» Эти врезавшиеся в память строки я повторял автоматически, а сам тем временем украдкой глядел по сторонам, выискивая малейшие признаки готовящегося на нас нападения.

Пока мы не привлекали ничьего внимания, никто не пробирался сквозь толпу к нам или от нас.

Класус неторопливо, но неуклонно продвигался вперед. Люди свободно (насколько позволяла толпа) входили в храм и выходили из него. Дождавшись своей очереди, мы друг за другом прошли внутрь.

К моему удивлению, тут было не так многолюдно, как снаружи. Люди не задерживались у входа, а медленно, благоговейно шли вглубь помещения. Другой людской поток двигался наружу. Некоторые люди шли, вытирая с глаз слезы. Из-за спин посетителей храма я не мог увидеть того, что происходило у дальней стены, и гул бормотаний не позволял ничего услышать. Поэтому мне оставалось только медленно двигаться вперед вместе со своими спутниками и скрытно осматриваться.

Внутреннее убранство религионерского храма было более чем скромным: каменные пол и стены, оживляемые только рядами светильников; низкие потолочные балки; два ряда простых цилиндрических колонн, таких же, как снаружи у входа.

По мере продвижения вперед, мне стал слышен голос, перекрывающий гул толпы:

— Отриньте гордыню, которая есть одно из главных, страшных преступлений перед Богом! Тот, кто хотя бы на мгновение ощутил гордыню, должен искренне раскаяться и молить о прощении милосердного Бога. Но нет прощения тому, кто поддастся гордыне — этому богомерзкому чувству. Ощутите невыразимую сладость от обряда похвального самоуничижения, пусть он изгонит гордыню из ваших душ!

Голос, не переставая, вещал в том же духе. Вскоре он зазвучал довольно громко, и я понял, что мы приближаемся к месту проведения обряда.

Класус остановился. Снаватта встала рядом с ним, и так как она была ниже меня, я легко мог рассмотреть все, что происходило впереди, глядя поверх ее плеча.

В серую каменную стену храма был вмонтирован круг из золотистого металла диаметром от пола до потолка. Этот круг обрамлял выступающий из стены барельеф, вырезанный из розового камня. Барельеф изображал две округлости, как бы стиснутые друг с другом. Округлости находились на уровне пояса. Одни посетители храма приближались к ним с низким поклоном, другие подползали на коленях. И те, и другие подобострастно и благоговейно касались губами округлостей, после чего стоявший рядом религионер в длинном, до пят, розовом одеянии щелкал их по носам. От этих щелчков у людей и выступали на глазах те слезы, с которыми они покидали храм.

Другой религионер в розовых одеждах стоял возле барельефа, положив руки на края металлической цилиндрической емкости высотой по пояс. Каждый, кто подходил или подползал на коленях, чтобы прижаться губами к округлостям и получить щелчок по носу, бросал в емкость одну или несколько денежных купюр.

Еще один религионер ни на секунду не прерывал своего размеренного речитатива:

— Обряда похвального самоуничижения очищает души от скверны гордыни! Изгоните гордыню, и вам будет прощено хотя бы одно из ваших неисчислимых преступлений перед Богом! Мы, религионеры, неустанно заботимся о том, чтобы Бог был милостив к вам, подлым, мерзким, отвратительным преступникам. Во всем повинуйтесь нам, если не хотите, чтобы вас сокрушил гнев Бога! Только мы можем вымолить для вас, преступников, негодяев, гордецов и вольнодумцев капли снисхождения. Если вдруг вы ощутите гордыню, а до храма Похвального Самоуничижения будет далеко, то обратитесь к любому религионеру, и он снизойдет до того, чтобы лично даровать вам помощь в проведении обряда…