Читать интересную книгу Бешеный прапорщик - Дмитрий Зурков

   Очнулся от легкого прикосновения дежурного. Погода сегодня нам помогала, в неярком лунном свете видел, как проснувшиеся бойцы собираются, стараясь не шуметь. Михалыч своих головорезов отправил заранее, снабдив часами, и еще раз проинструктировав, чтобы начали работать точно по уговору, в назначенное время. Решено было поднимать шум только в случае обнаружения основной колонны, а если все пройдет тихо, вывести из строя пулеметы и пулеметчиков, и догонять своих.

   Все собрались, Митяев увел свою группу вперед, остальные двинулись спустя уговоренные пять минут. Пользуясь облачками, набегавшими на "волчье солнышко", до леса дошли довольно быстро и незаметно. В сопровождении поджидавшего казака прошли мимо обезвреженной пулеметной ячейки, на дне которой скрючились две теперь уже безжизненные фигуры. Проводник шепотом сказал, что с соседним пулеметом такая же ерунда приключилась, но машинки тяжелые, потому надо тащить их в основной группе. Типа, так попросил передать вахмистр. Сами пулеметы стоят на полянке рядом с "тацихлами", которые ждут-не дождутся неосторожного обращения с огнем. Охранявшие технику гансы, как оказалось, померли с горя. Правда, их скорбь была напрямую связана с травмами, несовместимыми с жизнью, но это уже не имело ни малейшего значения.

   Бойцы неслышно проходили мимо, в мозгу выстраивалась какая-то сюрреалистическая картина. Черное небо, легкий шорох ветерка в листве, заглушающий шаги, лунный свет, изредка бликующий на вороненом металле и отбрасывающий на землю причудливые тени... Отряд напоминал многорукую и многоногую гигантскую гусеницу, впрочем, двигающуюся бесшумно. Сзади отдельно шагала компания куркулей под командованием унтера Чернова, упрямо тащившая трофейный МГ-шник.

   Через несколько минут пришлось убедиться, что "куркулизм" заразен. Нас догнали казаки, которых Михалыч отправлял на правый фланг. Услышав сову, передавшую им, что весь отряд благополучно прошел линию сторожевого охранения, они побежали за нами. Но при этом умудрились прихватить еще два станкача с центральной позиции. Им никто не возразил, потому, что за минуту до этого пулеметные расчеты скоропостижно скончались. Шепотом пытаюсь орать на командиров групп:

   - Вы, раздолбаи, хоть понимаете, что сторожевые посты могли вас заметить и поднять тревогу?

   - Так мы их тоже... того...

   - Всех?!

   - Не-а, от центру до вас. Там их всего-то и было четыре секрета по трое гансов. Делов-то, - раз плюнуть...

   - А если придет смена и поднимет тревогу раньше времени?

   - Так они ж поменялись прям перед нашим носом. Ежели б по-другому, так мы бы их и не тронули.

   - А те два пулемета на правом фланге?

   - Мы в кажную ствольную коробку по жменьке песка сыпанули, и под станины по гранатке расчекованной положили. Ежели будут ворочать, должно бабахнуть. И уж во всяком случае не выстрелят...

   А что я, собственно, кошмарю? Как раз тот редкий случай, когда инициатива не наказуема, а поощряема. Все пулеметы теперь у нас, сзади никто, скорее всего, атаковать уже не будет, гансов стало на шестнадцать человек меньше, и все это без единого выстрела. Имея такие козыри, как шесть МГ-08, можем теперь и пошуметь немножко.

   - Добро, братцы, вернемся, с меня представления к награде. А там - как Дума решит.

   Теперь надо догонять Митяева и остальных... Догнал, рассказал, заинтересовал и убедил. Очередная разведка убежала во все стороны убедиться, что поблизости больше никого нет, три "пятерки" пошли помогать тащить внезапно свалившиеся на нашу голову пулеметы, остальные залегли, окружив бивак кавалеристов. Двадцать минут ночной тишины, потом прибывают МГ-шники. Волгин с Оладьиным расставляют их по позициям, я все жду возвращения Михалыча. Наконец, он появляется вместе со своими разведчиками, докладывает, что вокруг все чисто, никого лишних не обнаружили, можно начинать. Сова ухает сигнал, что можно поджигать мотоциклы и вставать в заслон с одним МГ-шником против тех, кто сдуру побежит гансам на помощь. Спустя секунду в стороне, где паслись кони, раздается жуткий волчий вой. Табун, набирая скорость, устремляется от лагеря. Вдогонку им выскакивают из палаток полуодетые драгуны, хорошо заметные в свете костров. В момент, когда "шатры" почти опустели, раздается свист, и ночная тьма оживает пятью пульсирующими огоньками, сопровождаемыми грохотом пулеметов. Светящиеся красные цветы исполняют на срезах пламегасителей танец Смерти... Стрельба заканчивается, когда в лагере немцев все замирает, не видно ни малейшего движения. В наступившей тишине раздаются несколько условных "чвирков", отряд быстро собирается в походный ордер, дожидается тыловой заставы, пополняя тем временем воду для МГ-шек, и исчезает во тьме. Теперь вся надежда на компас и тренированные ноги. Курс - на север, к месту где Бзура впадает в Вислу. И если с нами Бог, как говорил апостол Павел, то кто против нас?..

* * *

   К рассвету мы уже были на берегу. Правда, вымотанные почти до предела. Бежать ночью, освещаемыми только тусклым лунным светом, делающим обманчивыми силуэты деревьев и кустов, спотыкаясь о невидимые коряги и рискуя вывихнуть ноги, попав в рытвины, - удовольствие еще то. Учитывая оружие и вещмешок на спине, а также дополнительную тяжесть в виде "сидора" раненого товарища и трофейных пулеметов, передаваемых из рук в руки. Даже Котяра, навьюченный своим карамультуком, двумя "сидорами" и коробками с пулеметными лентами, под конец еле волочил ноги.

   Но добежали, не потеряв ни одного человека, уже в густых рассветных сумерках нашли возле реки густые заросли ивняка, и, невзирая на гостеприимную песню радости комаров, повалились спать. Предварительно выставив сторожевое охранение и отпугнув кровососущих большим количеством обсыхающих на ветерке портянок. Причем, к моему удивлению, на посты напросились раненые бойцы, которые могли держать в руках оружие. Мотивируя тем, что народ за них тащил поклажу, а они налегке, как баре, путешествовали. Так что, мол, отдыхайте, братцы, а мы покараулим...

   Проснулся, когда стало совсем светло, от каких-то непонятных звуков. Спросонья принял их за перезвон колоколов, но потом сообразил, - во-первых, тональность только одна, а во-вторых, церкви здесь просто неоткуда появиться... Кузница? Она откуда здесь?.. Проснувшийся Котяра тоже хлопает глазами в непонятках.

   Окончательно придя в себя, умылся и даже побрился "оборотнем" и сполоснул мордочку остатками спирта за неимением лосьона, после чего имел полное моральное право командира опускать подчиненных ниже плинтуса за неопрятный внешний вид. Затем выслушал доклад дозорных, что стучать стали совсем недавно, судя по звуку, где-то в версте выше по реке, и решил сам туда прогуляться с парой человек, которым эта музыка тоже помешала. Действительно, пройдя около километра по берегу, густо заросшему кустами, наткнулись на заброшенный съезд к воде, заканчивавшийся почерневшими от времени мостками. К нему, абсолютно не вписываясь в местный пейзаж, приткнулся пароходик. Небольшой такой, метров на сорок. По моему, еще год назад этот "пенитель морей" занимался мелкими грузоперевозками. Светло-серые борта, более темные надстройки, две невысокие мачты с грузовыми стрелами, длинная и тонкая дымовая труба, слегка дымящая. Но на мачте лениво трепыхается от легкого утреннего ветерка флаг Кайзермарине! Помимо этого на принадлежность к военному флоту указывают аж целых две пушечки почти игрушечного калибра миллиметров так в тридцать семь. И еще одна деталь, резавшая взгляд, но только сейчас дошедшая до сознания!.. В своем теперь уже очень далеком детстве одно время увлекался судомоделизмом. И корабли этого времени для меня представлялись стремительным силуэтом эсминца "Новик", хищными контурами крейсеров "Россия" и "Громобой", грозным величием броненосцев типа "Севастополь"... Так вот, у этого представителя водоплавающих гансов движителем служили... гребные колеса! Скрытые почти до воды в кожухах, но явственно ностальгирующие по временам более чем полувековой давности... Охренеть! Только парусов для полноты ощущений не хватает! Или рабов, прикованных к веслам!..

   Одно из них сейчас и ремонтировалось. Нижняя плица была снята, и обод колеса рихтовался с помощью кувалды и двух матросов, стоявших по пояс в воде. Остальные члены команды занимались обычными делами - драили палубу, проверяли крепление ящиков с грузом, в общем, делали все, чтобы не вызвать недовольства боцмана, который наблюдал за течением корабельной жизни, прохаживаясь по палубе, и изредка выдавая язвительные замечания, как и положено старому речному волку. С его слов я понял, что они вчера вечером попали правым колесом на корч или топляк, лопасть наполовину рассыпалась, да и обод колеса тоже пострадал. И все это произошло потому, что рулевой Блюм и вахтенный матрос Гройц вместо того, чтобы смотреть куда надо и выполнять свои обязанности, предавались в своих абсолютно никчемных головах сексуальным фантазиям в отношении своих будущих невест и всех их родственниц по женской линии. Почему вся команда и считает справедливым очень активное участие данных матросов в ремонте корабля. И если они через час его не закончат, то он, как старший по должности, обещает этим двум ослам, по ошибке надевшим форму германских моряков, длительное приятное времяпрепровождение на палубе со швабрами в руках.